Никто не скажет, чтобы я дал слово и не сдержал, — Александр Третьяков

«Я коренной киевлянин. Даже не знаю, в каком поколении»

— Александр Юрьевич, насколько глубоко вы знаете свои корни?

— Если честно, то не на протяжении столетий, хотя сейчас это достаточно модно. Я коренной киевлянин. Даже не знаю, в каком поколении.

— Чем занимались ваши родные?

— Мама учитель математики. Она очень строгий человек, даже по отношению к любимым внукам. Математическая логика помогла мне в 12 лет стать кандидатом в мастера спорта по шахматам.

Вырос я в 20-этажном доме на бывшей улице Ленина (ныне Богдана Хмельницкого). В нем жили дипломаты, известные игроки и тренеры «Динамо». Все детство прошло в центре Киева. Можно сказать, на асфальте.

— Отец кем работал?

— Какое-то время был заместителем министра иностранных дел Украины, представителем Украины в ООН. Последняя должность — генеральный консул Украины в Нью-Йорке.

У нас был открытый и очень хлебосольный дом. В гостях часто бывали Владимир Васильевич Щербицкий (первый секретарь ЦК КПУ с 1972 по 1989 год. — Авт.), Станислав Иванович Гуренко (первый секретарь ЦК КПУ с 1990 по 1991 год. — Авт.), Геннадий Иосифович Удовенко (министр иностранных дел Украины с 1994 по 1998 год. — Авт.).

Когда к родителям приходили друзья, дети с ними за одним столом не сидели. Не было принято. Мы с братом уходили к себе. Слушали музыку или читали. Я в детстве много читал. Как говорится, весь джентльменский набор, начиная с «12 стульев» и заканчивая армянским эпосом «Давид Сасунский».

— Вас строго воспитывали? Помните самое суровое наказание?

— Меня никогда не били и не применяли никаких репрессий, хотя держали в строгости. Самое страшное — когда родители обижались. В основном если дерзил им в ответ.

У меня рано появились свои деньги. Лет в 14—15 мы с друзьями стали заниматься фарцовкой. Покупали у румын всякие модные вещи — кроссовки и джинсы — и тут же продавали. Хорошо зарабатывали.

— Что из семьи родителей вы перенесли в свою семью?

— Ответственность (у нас не разбрасываются словами) и благородство, хотя почему-то в наше время оно воспринимается как слабость.

— Известно, что у вас крепкая семья, что редкость в наше время. Как вы познакомились со своей женой?

— Это случилось 30 августа 1993 года, в последний день каникул. Мы с другом гуляли по бульвару Шевченко. Впереди шла красивая девушка в модных красных брюках. Сказал другу: «Хорошая девушка» — и попросил: «Вова, иди и познакомься. Но знай — ты знакомишься для меня». Он в это время встречался с нашей одноклассницей. Они вскоре поженились. Он подошел: «Девушка, можно с вами познакомиться? Мы «крокодилы».

— В смысле?

— Так в народе называли курсантов (мы учились на третьем курсе Киевского высшего инженерного радиотехнического военного училища) — из-за зеленой формы и буквы «К» на погонах. В общем, слово за слово, так и познакомились. Алла тоже киевлянка.

Год мы встречались. А 9 мая 1994-го я сделал ей предложение. Во время прогулки зашли в какой-то двор. Уселись на скамейку, и там я объяснился.

— Она сразу согласилась выйти за вас?

— Нет. Пыталась кровь пить. Но у нее не было шансов отказаться.

И в тот же день повел ее знакомить с будущими родственниками. Но я ее обманул. Пригласил: «Поехали, я тебя с сестрой познакомлю». Она была не против: «С сестрой можно». Завел в подъезд, подхватил на руки и доставил на восьмой этаж на руках. Физическая форма позволяла. Распахнул дверь, а там стоят мама и крестная. Они были в курсе.

— Кто ваша жена по образованию?

— На ком обычно женятся военные? На педагогах. Алла преподаватель географии.

Притирки характеров и зашкаливающих эмоций у нас не было. Поначалу целыми днями я находился в военном училище. Потом лейтенантом служил в радиотехническом батальоне в Василькове. Выезжал из дома в семь утра, возвращался в девять вечера и тут же валился с ног. Какие скандалы, если домой приходил только ночевать? Я был просто квартирантом.

— Что в вас изменило появление детей?

— У нас 13 лет не было детей. Но Бог все-таки нам помог. В 2003 году родилась дочь Даша (мы были в очень сознательном возрасте и полностью готовы к этому), а в 2008-м — Даниил и Егор.

Меня иногда поражает, насколько наши дети сами по себе высокоорганизованные и самостоятельные. Наверное, я в свое время смог правильно объяснить им, что они — моя гордость. Для наших детей подвести папу неприемлемо.

— Что вы любите делать вместе?

— Играть в «Монополию». Наши дети любят рисовать, мальчишки увлекаются футболом, Даша до недавних пор мечтала стать стилистом. Сейчас вроде передумала.

«У меня сумасшедший пунктик насчет опозданий»

— Вы бывший военный. Армия — это прежде всего дисциплина.

— И ответственность. У меня всю жизнь гипертрофированное отношение к дисциплине. Я из семьи дипломатов (в их кругах не принято опаздывать), к тому же еще и военный. У меня сумасшедший пунктик насчет опозданий. Мы с женой на любые торжества, в гости и т. д. всегда приезжаем вовремя, то есть первыми. Иначе и не представляю.

Что касается обещаний, думаю, ни один из тех, кто знаком со мной давно, не скажет, чтобы я дал слово и не сдержал. Даже если мне невыгодно, все равно сделаю. На моем родном округе № 219 (Святошинский район Киева) обо мне разное говорят, но никогда никто не упрекнет, что Третьяков не выполняет данные избирателям обещания.

— Поговорим о вашей основной деятельности. Вы лоббист интересов ветеранов…

— Их больше миллиона. Это и офицеры, отслужившие в армии 25 лет, и, если мы говорим о новейшей истории, более трехсот тысяч участников боевых действий (УБД). У них обостренное чувство справедливости. Их мир черно-белый, без всяких красок и полутонов.

Самое важное направление — забота о тех, кто вернулся с войны. Поствоенный синдром «накрывает» буквально каждого. Это очень серьезная тема.

Второй сегмент — их семьи. Никто не пойдет воевать, не будучи уверенным в том, что, если с ним что-то случится, государство позаботится о его семье. Это очень важно для тех, кто идет защищать страну.

Я летал в США, чтобы посмотреть, как у них решают этот огромный комплекс проблем. Меня восхищает их отношение к военным. Вот весь их опыт адаптации к мирной жизни и реабилитации военных должно и следует перенести сюда.

— Вы инициировали создание Министерства по делам ветеранов. Сейчас все чаще раздаются реплики, что оно не нужно.

— Если у нас спрашивают, зачем оно нужно, пусть съездят на фронт, или в госпиталь, или в армии послужат. Может, поймут хотя бы что-то. И тогда будем дискутировать. Пока мне это напоминает дискуссию с моим 11-летним сыном. Он тоже может сказать: «Тато, а навіщо це треба?»

— Вы с детьми разговариваете на украинском?

— Конечно. В том, что это их родной язык, заслуга моей жены. Вот сейчас много говорят об украинизации. Полностью поддерживаю это, но процесс должен быть ненасильственным. Чем больше на человека давишь, тем больше у него протест. Наши дети свободны в своем выборе. Они занимаются тем, что им нравится.

Но возвращаюсь к ветеранской теме. Что может объединять Украину? Считаю, что одним из элементов вполне могут стать ее защитники.

Но! Я, например, категорически против, чтобы психологической реабилитацией фронтовиков занимались на аматорском уровне. Это должны делать исключительно специалисты. Когда слышу требования: «Мы должны принять закон о реабилитации», я как председатель комитета всегда возражаю. Разве можно одинаково реабилитировать танкиста, артиллериста или десантника? Нет. У них разная психология, разный уровень страха. Как можно сравнивать танкиста, который находится в замкнутом пространстве, артиллериста, который видит войну в бинокль, и десантника, который ведет рукопашный бой? У них абсолютно разные психотипы, и они по-другому воспринимают войну. Нельзя всех стричь под одну гребенку.

Вообще, по отношению к этим людям всегда должен быть тонкий психологический подход.

— И что следует делать?

— Читать учебники, изучать опыт других стран.

— Вы на фронте бываете?

— Ни разу не был.

— Почему?

— В июле-августе 2014 года, когда на Донбассе начался ад, я находился за границей. Не выдержал, сел в самолет и вернулся в Украину. Собрался идти на фронт. Встретился с ребятами, чтобы поговорить о конкретике. А они попросили: «Александр Юрьевич, вы можете нам не создавать проблем? Вы крупный. В вас легче попасть. К тому же для боевиков вы очень желанный объект. За вами начнут охотиться с целью получения выкупа. Придется вас охранять. Вместо того чтобы воевать, будем заниматься вами. Лучше помогите нам». Сами знаете, в каком состоянии была в то время армия. Я тогда собрал несколько десятков миллионов гривен на помощь разным подразделениям — от добровольческого батальона «Азов» до 128-й Закарпатской горной штурмовой бригады.

— Что-то не встречала заголовков в СМИ на эту тему.

— Мне не нужен пиар. Меня раздражают политики, которые выкладывают в соцсетях снимки после своих поездок: «Вот как мы воевали». Нельзя обманывать. Обманешь — выиграешь на короткой дистанции. На длинной всегда проиграешь.

«Не имею права бросить все на полпути»

— В будущем парламенте останетесь в том же комитете?

— Однозначно. Потому что хочу довести до конца все, что мы начали. Нам удалось заложить основы системной работы с ветеранами. Ее надо продолжать, поскольку еще уйма нерешенных вопросов. Я не имею права бросить все на полпути. Что мне тогда скажут участники боевых действий и их семьи? Поэтому и пошел на выборы.

— Какой вы видите нашу страну через год?

— Думаю, что, к сожалению, будет плохая экономическая ситуация. Инвесторы без гарантий к нам не пойдут.

На разных уровнях говорят, что нужно провести судебную реформу. Я считаю, что вопрос не в реформе, а в том «а судьи кто?», как говорил классик. Важно, кто занимает высокое кресло.

— Но я все-таки за профессионализм.

— Это обязательное условие. Как в фигурном катании — обязательная программа и произвольная. Профессионализм — обязательная. Но также важны порядочность и иные человеческие качества. А они у каждого свои.

Вот я на днях приехал в ЦИК — подавать документы на регистрацию кандидатом в депутаты. А мне там говорят: «Вас мы хоть знаем. Но вон сидят еще два Третьяковых. Оба претендуют на ваш округ». Подошел к ним: «О, родственнички! Познакомимся?» Оказывается, два брата Третьяковых, живущие на Троещине, решили идти в депутаты по моему родному Святошинскому округу. Спросил: «И вы что, будете друг против друга бороться?» — «Нет, мы будем друг другу помогать». Вам не смешно?

— Нет. Кто за ними стоит?

— Не буду называть фамилии. Но понятно же, что они не сами заплатили залог и нашли хороших юристов.

— Кто эти персонажи?

— Один безработный, другой — учитель физкультуры.

Увы, у нас это явление распространено повсеместно. В СМИ о нем мало кто пишет. Но я с ужасом представляю, чтобы на выборах в США зарегистрировался бы еще один Трамп, а во Франции — еще какой-то Макрон, хотя наверняка люди с такими фамилиями есть, и их немало. Как на такое там отреагируют журналисты и правоохранители?

— У нас же украинская народная традиция.

— Согласно Конституции мы не можем запретить баллотироваться человеку, потому что у него такая же фамилия, как у меня или еще какого-то известного политика.

В нашем законодательстве нет понятия чести и внутреннего достоинства.

— Вы старомодны, сейчас о таких категориях никто и не вспоминает.

— Так я же и начал с того, что благородство воспринимается как слабость. И это серьезная проблема для огромной страны.

Есть еще одна сторона медали. Украина получила смесь тотальной необразованности и новых мировых трендов. Новое поколение украинских политиков впитало в себя нынешний беспредел и все худшее из прошлого. Они же за лайки в соцсетях теперь борются.

— Тем не менее вы верите в нашу страну?

— Отвечу так. Знаете, есть расхожее выражение: «Один человек не может изменить мир, но он должен сделать все, чтобы мир стал другим». Стараюсь следовать этому принципу.

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News