«уже целых десять лет я живу с пересаженной печенью и сроднилась с ней. А ведь сначала боялась, что орган, взятый у неизвестного человека, может изменить мой характер… »
В шесть лет Наталья перенесла вирусный гепатит в тяжелой форме. Коварное заболевание дало осложнение на печень. Наташа постоянно находилась под наблюдением врачей, ей назначали курсы лечения, в том числе в санаториях. Но несмотря на все предпринятые меры, в 29 лет ей поставили диагноз — цирроз.
— К тому времени я уже окончила институт, работала, у меня была семья, сыну исполнилось пять лет, — вспоминает Наталья Витальевна. — Обратилась в Запорожский центр трансплантации, созданный на базе областной многопрофильной больницы. Там сказали: цирроз необратим, единственный выход — пересадка печени. Сообщили, что в центре успешно проведено уже семь подобных вмешательств. А еще предупредили: с решением мне медлить нельзя.
— Как вы отреагировали?
— Спокойно. Что еще оставалось? Самочувствие ухудшалось очень быстро, врачи давали максимум год жизни. Я же, благодаря запорожским трансплантологам, уже целых десять лет живу с пересаженной печенью и сроднилась с ней. А ведь сначала боялась, что орган, взятый у неизвестного человека, может изменить мой характер… Затем эта мысль ушла.
— Образ жизни, очевидно, изменился?
— Конечно. Чтобы орган не отторгся, надо постоянно принимать препараты, подавляющие иммунитет, и при этом ни в коем случае не подхватить простуду, не заболеть гриппом. Как только в семье у кого-то начинался насморк, меня изолировали, во время эпидемии гриппа я сидела дома. С работы пришлось уйти. Словом, проблем хватало. Муж не выдержал трудностей, и мы расстались. Сын вырос, ему сейчас 18-й год. Он для меня настоящая опора, во всем помогает, оберегает. После сделанной мне этим летом операции на желчных протоках самочувствие улучшилось. Врачи говорят, что печень работает нормально.
«Сумки весом больше пяти килограммов не поднимаю, жирного и жареного не ем, а в остальном у меня жизнь, как у всех»
— Как самочувствие, Наталья Витальевна? — спрашиваю у миниатюрной симпатичной женщины. — Судя по вашему настроению, хорошее?
— Сегодня можно сказать, что хорошее. А мне есть с чем сравнивать. Не раз попадала в критические ситуации, но врачи спасали. Когда уже решилась на трансплантацию, пришлось два месяца ждать, пока появится донорский орган. Десять лет назад провести пересадку было даже проще, нежели сейчас: согласия родственников на забор органов у людей, погибших, например, в автокатастрофе, не требовалось. Как-то утром мне домой звонит мама. Спрашивает, что снилось, как себя чувствую. Готовит к главному. Потом говорит: «Наташа, звонили из больницы. Есть орган для пересадки. Надо ехать». Моя первая мысль: по дому не доделала то-то и то-то. Разволновалась, конечно. Приехали муж, мама с ребенком (сын тогда был в первом классе). Всей семьей отправились в областную больницу. В тот же день меня прооперировали.
— Быстро ощутили эффект от операции?
— Проявления гепатита после пересадки печени сразу исчезли. Но ахиллесова пята подобных вмешательств — желчные протоки. В течение 1999 года перенесла три операции на протоках, так как невозможно было отрегулировать отток желчи. Из-за этих проблем не уследили, что в организме снизился уровень кальция. В результате получила компрессионный перелом позвонков — пришлось почти год ходить в корсете. Воспаление желчных ходов (холангит) мучило постоянно: высокая температура, желтушность, общее состояние плохое. Каждый раз попадала в больницу, профилактических мер хватало на два-три месяца. Постепенно этот период уменьшился до трех недель. В конце концов врачи предложили поставить в проблемном месте стент и 26 июня этого года прооперировали, убрав попутно накопившиеся желчные камни. С тех пор чувствую себя нормально.
— Физические нагрузки вам запретили? Нужно ли соблюдать ограничения в еде?
— Мне нельзя поднимать тяжелое. Но все равно от этого не уйдешь: то в селе родителям помогаешь, то сумки таскаешь. Стараюсь не носить больше пяти килограммов. Что касается питания, то жареного, жирного, острого, конечно, нельзя. Мама всегда придерживалась диеты и меня приучила к здоровому питанию. Так что рацион менять фактически не пришлось. На праздники могу выпить немного шампанского, красного вина. Вообще веду жизнь обычного человека. Летом, к примеру, езжу в Бердянск на море, правда, избегаю прямых солнечных лучей.
«Мы не можем без согласия родственников взять орган у погибшего человека, чтобы спасти кого-то»
Рассказать о том, какую операцию сделали Наталье Петровой летом нынешнего года, мы попросили заведующего кафедрой трансплантологии и эндокринной хирургии Запорожской медицинской академии последипломного образования Сергея Завгороднего.
— Когда мы выяснили, что за десятилетний период работы пересаженной печени в зоне соединения желчного протока с кишкой образовалось сужение, то решили установить специальный стент, который расширил проток и не дал образоваться рубцу, — говорит врач. — Раньше таких стентов не было, а сейчас они выпускаются в Украине. Если бы не эта операция, последствия были бы самые печальные. Могли появиться абсцессы в печени. Этого удалось избежать.
— Операция по пересадке Наталье Петровой донорской печени была восьмой. Почему семеро предыдущих людей, которым пересадили «трупную» печень, уже умерли?
— По разным причинам. Возникали иммунологические проблемы, отторжение чужого органа всегда возможно. Случалось, пациенты нарушали диету, злоупотребляли алкоголем, функция трансплантата угасла. Были и больные со злокачественным поражением печени. То есть им сделали трансплантацию, а через год-два метастазы развились в пересаженном органе. То, что у Натальи Петровой пересаженная печень уже работает десять лет, мы считаем очень хорошим показателем.
Девятая по счету операция по пересадке печени сделана в Запорожском региональном центре трансплантации в мае этого года. Спустя десятилетие после того, как прооперировали Наталью Петрову! 33-летний житель Кривого Рога Владислав Мунтян прошел обследование в Киевском институте хирургии и трансплантологии, но столичные специалисты порекомендовали провести вмешательство в одной из зарубежных клиник. Однако родственники Владислава остановили свой выбор на Запорожье — там брались все сделать за куда меньшие деньги.
— В Киеве выполняют очень сложные операции по пересадке больному доли печени от живых доноров, обычно от родственников, — объясняет ситуацию руководитель Запорожского центра трансплантации профессор Александр Никоненко. — В случае с Мунтяном не подошли по совместимости ни брат, ни сестра, ни отец, ни мать. У нас же отработаны методики пересадки так называемой «трупной» печени. Одна из причин того, что в течение многих лет такие вмешательства не выполнялись, — недостаток средств. Для пациентов, нуждающихся в пересадке той же печени, найти 120-150 тысяч гривен на операцию непросто. Эти вопросы неоднократно поднимали в Минздраве, но ситуация не меняется.
— Какие годовые отчисления из госбюджета устроили бы, скажем, Запорожский центр трансплантологии?
— На пересадки почек нужно в среднем 500-600 тысяч гривен, печени (если делать по 20 операций в год) — примерно 2,5 миллиона. На пересадку сердца может уйти миллион гривен. Итого выходит пять-шесть миллионов гривен в год для нормального функционирования центра. Очень усложняет работу несовершенная законодательная база. Мы не можем без согласия родственников взять трупные органы, чтобы спасти жизнь другого человека.
… Владислава Мунтяна (он, кстати, по профессии детский хирург) привезли в Запорожье на реанимационном автомобиле, настолько критическим было состояние пациента. Операция прошла успешно, спустя почти пять месяцев пересаженная донорская печень нормально работает. Владислав находится под наблюдением медиков и периодически приезжает на консультации.
1130Читайте нас у Facebook
