«у меня отобрали первого ребенка, но я рожу второго и всем докажу, что я хорошая мать! »
Своих «героев» я узнала сразу. «Помятые» лица, одеты не по моде и какие-то жалкие. В обеденную пору они сидели вдвоем на скамейке возле пятиэтажки, разговаривая на повышенных тонах.
Их зовут Маша и Сергей. Оба воспитывались в детдоме, оба не имеют собственного жилья, то есть бомжи. Выпивка — их общий интерес. Общий ли у них ребенок, вопрос спорный. Сергей говорит: были бы деньги, сделал бы анализ, чтобы удостовериться, что Ангелина действительно его дочка. Ему очень хочется в это верить, и он все время уточняет у меня, правда ли, что девочка на него похожа. Мария же кричит на весь двор: «Она только моя!» А чего, собственно, спорить? Раньше надо было думать о ребенке.
Даже друзья-алкоголики уговаривали Машу сделать аборт
Раньше Сергей работал пономарем в церкви. Однажды вышел на паперть, а там молодая женщина держит малышку за руку и просит милостыню.
— Я дал ей какие-то деньги, мы разговорились, — вспоминает молодой мужчина. — Она сказала, что живет с дочкой в Макуховке на свалке. Жалко мне их стало. «Пошли, — говорю, — ко мне. Хотя бы помоетесь, согреетесь».
Пономарь привел своих новых знакомых в однокомнатную квартиру, в которой его самого приютила старая и немного странная, но все же добрая прихожанка. «Майя Кирилловна, пусть эти люди поживут у нас несколько дней», — сказал хозяйке. Та не возражала. Накормила, напоила, уложила спать.
На свалку Маша с малолетней Дашей уже не вернулась. У молодой женщины завязались с Сергеем более тесные отношения. Постепенно она взяла его в оборот, и они стали выпивать вместе. Маша властная, своенравная, боевая и неуправляемая. Сергей же — что покорная овечка. Такого подмять под себя — нечего делать.
А где выпивки — там дебоши. Стала Мария руку на сожителя поднимать. Тот начал уходить из дому, прятаться от нее то по знакомым, то по подвалам.
— Он был хорошим парнем, пока не познакомился с Марией. Дружил с моим сыном, я частенько оставляла на него квартиру, когда уезжала в село, — рассказывает Анна Гуденко, проживающая в доме по улице Фрунзе в Полтаве, в подвальном помещении которого собираются бомжи. — А потом вшей нам принес — у Маши ж их полно, они у нее не выводятся. И сын запретил его пускать в квартиру. Сережа стал обитать в подвале. Жаль парня. Сколько раз я просила его расстаться с Машей! Но он терпит все ее выходки. И вдруг узнаю, что его сожительница беременна…
Даже друзья-алкоголики уговаривали Машу сделать аборт. Ведь к тому времени она уже потеряла Дашу. Глядя на несчастного ребенка, вечно голодного и неприкаянного, женщина из соседнего дома отвела шестилетнюю девочку в интернат. Потом состоялся суд, решением которого Марию лишили материнских прав. Судьба Даши ее и раньше особо не интересовала, а после этого и вовсе перестала волновать. Она считает, что ребенка забрали в хорошую семью и на этой истории поставлена точка. Если бы так… Даша сейчас находится в одном из домов-интернатов. Недавно девочка звонила женщине, которая увела ее от матери. «Где моя мама?» — только и спросила. И связь оборвалась.
На милостыню беременная накупила себе одежды, а на питание малыша денег не оставила
Сергей уверяет меня, что очень хотел иметь ребенка. То же говорит и Мария.
— Тогда почему вы довели этого желанного ребенка до такого ужасного состояния? — недоумеваю я.
— А это вопрос к Маше, — сразу снимает с себя всякую ответственность Сергей.
— Это только мой ребенок! — в который раз твердит его сожительница. — И я принимаю решение, что с ним делать.
Решение рожать у Маши было твердым, и ни к чьим советам она не прислушивалась. «Буду рожать и рожать, сколько смогу», — сердито отвечала она на уговоры прервать беременность. Месяца за два до родов даже пить бросила. Да все равно не образумилась.
— В поминальный понедельник на кладбище они с Сережей просили милостыню, — рассказывает Анна Евгеньевна. — Люди от чистого сердца жертвовали им деньги. Восемьсот гривен принесли. Я и говорю: «Отложите их, а появится ребенок, они будут для вас как находка. Хотя бы на питание на первое время хватит». Да где там? Маша тут же накупила на них лифчиков с кружевами, трусиков… Она ведь ничего не стирает. Носит одежду, пока не станет грязной, потом выбрасывает. Любит одеваться красиво. Как поизносится, так идет в церковь, там ей надают новой одежки.
Родила Маша быстро и легко. Стоя. Медперсонал роддома спохватиться не успел. Так в эту жизнь пришла девочка с красивым именем Ангелина. Только совсем не ангельским выдалось начало ее жизни.
— Бывало, бедное дите плачет в коляске под моим окном, я разведу магазинное молоко водичкой, вскипячу и вынесу Маше, — вздыхает Анна Евгеньевна. — Она Ангелинку только до месяца грудью кормила. Но что это было за кормление, если мать ни разу соски не обрабатывала? Микробы там просто кишели. Просила ее пустышки хотя бы водой ополаскивать, но какое там! Сунет в свой рот, оближет, потом дитю дает. У бедного ребенка развился страшный стоматит, гнило все в ротике. Малышка разрывается от голода и боли, а мать лупит его, приговаривая: «Замолчи, мне нечего тебе дать». У него вся попка была синенькая от побоев, синяки на личике не сходили.
Памперсов малышка, конечно, не знала. Как и свежих пеленок. От постоянной мокроты у нее на теле образовались не то что опрелости, язвочки. Зато она не раз лежала раздетой на ветру и сквозняках, когда мать ее пеленала. Задыхалась, когда та накрывала коляску от дождя толстым плащом, не оставляя даже щелочки. Парилась в нескольких теплых ползунках, замотанная в два шерстяных одеяла. Дышала спертым тяжелым воздухом подвала.
Ребенок жил из последних сил.
«Смотри, губки скривила. Наверное, соскучилась за нами… »
Тревогу забила участковый педиатр. Мать не приносила новорожденного на осмотры и в квартире, адрес которой указала, не проживала. Сообщение об этом поступило в Октябрьский РОВД. Зря оперативники устраивали засады возле того дома — Мария там не появлялась. В это же время жильцы пятиэтажки по улице Фрунзе пожаловались в милицию на бомжей, облюбовавших их подвал. Так удалось установить настоящий адрес, по которому бомжевала мать с маленьким ребенком. Однако, когда туда нагрянули оперативники, ее там уже не было.
— Это я, узнав, что Машу разыскивает милиция, посоветовала ей как можно скорее убираться отсюда, — сознается Анна Евгеньевна. — Не хотелось мне, чтобы у нее отнимали ребенка, судили. Знаете, всегда хочется надеяться, что человек исправится. Я Марии посоветовала ехать в Кременчуг, в Дом малютки, и оставить там Ангелину до лучших времен. Только так девочку можно было спасти. Я думала, что Мария образумится и позже заберет ребенка. Она, кстати, меня в тот день просила присмотреть за малышкой. Но я категорически отказалась. Боялась, что привыкну к ней, как только на руки возьму. Не дай Бог в отсутствие матери случилось бы то, что таки случилось?
Восьмого октября Мария села в пригородный поезд, который отправлялся в Кременчуг.
— С собой у меня была бутылочка с молоком и печенье. Я стала готовить еду для ребенка и поняла, что с ним что-то не так, — Маша нехотя идет на разговор. — Глаза закатываются, ручки-ножки выпрямляет. Я тогда выскакиваю из поезда уже почти на ходу, даже коляску там оставила, — и в медпункт…
Уже оттуда вызвали скорую помощь, которая доставила Ангелину в реанимационное отделение Полтавской областной инфекционной больницы, где ее тут же подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Двенадцать суток врачи боролись за жизнь девочки. Ее состояние было крайне тяжелым. Постоянное инфицирование и хронические простуды привели к сложному заболеванию — синдрому системного воспалительного ответа. Иными словами, у ребенка отказывали практически все внутренние органы и системы. При обследовании были обнаружены патологии сердца, почек, печени, легких, головного мозга… В дополнение ко всему — запущенный внешний вид и язвы на теле.
«Наш Ангелочек» — так ласково называют теперь многострадальную Ангелину в отделении раннего детства Полтавской городской детской клинической больницы, куда ее перевели несколько дней назад. Заведующая отделением Елена Ананевич проводит меня в светлую уютную палату, где находится сейчас дитя подвала.
— Очень надеемся, что этот Ангелочек туда больше не попадет, что он окажется в нормальной семье, где его ждут и будут любить, — Елена Ивановна аккуратно берет на руки девочку в розовых ползунках. — Ребенок еще немного вялый, но постепенно поправляется. Очень симпатичная девочка, прямо как раскрывающийся бутон цветка. Мы продолжим лечение, проведем дополнительные обследования…
— Сколько бы это ни стоило, для нее все будет бесплатно, — говорит главный врач больницы Людмила Пономаренко. — Лечебное учреждение в таких случаях берет на себя все финансовые расходы. К тому же нам здорово помогает церковь «Свет жизни». Верующие приносят для деток, лишенных родительской опеки, питание, памперсы, одежду, игрушки. Сейчас в отделении таких деток трое.
Двухмесячная Ангелина одна занимает целую палату. Тут у нее и детская кроватка, и большая широкая кровать, накрытая новой яркой простыней. Медицинский персонал буквально пылинки с нее сдувает. Тут ее кормят не размоченным в молоке печеньем, что категорически запрещается давать таким малюткам, а дорогой импортной молочной смесью. Разве сравнить эту жизнь с предыдущей? Хорошо, что Ангелина не будет помнить о пережитом.
Я делаю фотографии и показываю их родителям девочки. Они, понятно, не знают последних новостей о ней.
— Ах ты моя крыска, моя жабка! — взглянув на фото, монотонно, без ожидаемых эмоций произносит Маша, уже изрядно выпившая. Честно сказать, я опешила. Никогда не слышала, чтобы детей сравнивали с животными, которые у большинства людей вызывают отвращение.
— Посмотри на губки, — обращает внимание Маши Сергей. — Скривилась, наверное, за нами соскучилась…
P. S. Сейчас решается вопрос о возбуждении в отношении Марии уголовного дела по статьям «Злостное неисполнение родительских прав» и «Вовлечение малолетних детей в попрошайничество», а также о лишении ее материнских прав на ребенка.
533Читайте нас у Facebook
