Человек, о котором я решил рассказать вам, друзья мои, сегодня, уже давно вошёл в историю. Да где там вошёл — стремительно ворвался! И остаётся в ней сейчас. И останется, очевидно, ещё на долгое время. Хотя, глядя на него, этого, конечно, не скажешь. Маленького росточка, щупленький, говорит едва слышным голосом. Но когда он садится за рояль и успевает сделать всего лишь несколько аккордов, остановить его уже не удастся никому.

Знаю Эдуарда Ханка, которому сегодня исполняется 80 лет, пожалуй, не менее четверти века. И могу с полной ответственностью заявить, что время над ним не властно. Он всегда был таким же энергичным, неунывающим, вечно строящим грандиозные планы, над которыми многие сначала снисходительно посмеивались, а потом, признавая очевидное, только разводили руками: ну, Ханок и даёт, всем нос утёр. Это когда речь заходила о придуманном им «законе творческой волны» или о «творческом рентгене», которым он «просканировал» личности Пушкина, Гоголя, Чехова, Булгакова, Чайковского, Сталина, Ельцина…

Казалось бы, зачем ему всё это было нужно? Почивал бы на лаврах всеми признанного и обожаемого миллионами почитателей советской эстрады композитора, написавшего такие неустаревающие хиты, как «Малиновка», «Завируха», «А я лягу-прилягу», «Потолок ледяной, дверь дверь скрипучая», «Ты возьми меня с собой». Зарабатывал бы свои невероятно огромные деньжищи (в советское время при средней в стране зарплате в 100 рублей в месяц Ханок ежемесячно получал 10−15 тысяч рублей!) и в ус не дул. Так нет же, всё ему неймётся! Сочиняет новые песни, ездит по странам бывшего Советского Союза с концертами, конфликтует с эстрадными звёздами первой величины по поводу справедливости оценки их творчества (с точки зрения исторической правды!) — и никак не угомонится.

Многие из нас песни Ханка в исполнении некогда популярных ансамблей «Самоцветы», «Песняры», «Верасы» и таких замечательных исполнителей, как Валентина Толкунова, Эдуард Хиль, Мария Пархоменко, слышали, наверное, множество раз. Но должен вам заметить, что лучшего исполнения песен Ханка, чем в авторской интерпретации, мне слышать не приходилось. Особенно мне нравится, как он своим негромким голоском поёт одну из первых своих песен, написанных на украинском языке, «Біля млину калина, біля ставу верба…» Или ставшую популярной уже в постсоветское время песню «Самурай». Всякий раз, слыша эти песни в его исполнении, не могу удержаться — и вместе со всеми подхватываю слова полюбившихся произведений, созданных этим невероятно талантливым человеком, кстати, без лишней скромности считающим себя не менее гениальным, чем Ньютон, Циолковский или Эйнштейн.

С возрастом он не очень-то и изменился. По-прежнему неприхотлив в еде, отдавая предпочтение отварной индейке и зелёному чаю без сахара. По-прежнему не мыслит себя без прогулок по весеннему лесу, ловя любимые с детства запахи. По-прежнему любит свою единственную и самую лучшую в мире жену, которую однажды — и на всю оставшуюся жизнь — встретил на концерте в белорусском Бресте. По-прежнему что-то придумывает и придумывает, будучи твёрдо уверенным в том, что за него и лучше него это никто не сделает. Дай Бог, чтобы в его жизни это продолжалось ещё долго-предолго…

Всем сегодняшним именинникам позвольте пожелать добра и счастья. А вам, друзья мои, хорошего дня. Как всегда, искренне ваш.