«отпоём, не волнуйтесь. Он не сам, тут и экспертом не нужно быть… « — сказал священник, пройдя в спальню, где нашли повешенным офицера дмитрия гвозденко
«До приезда врачей я все время массировала мужу сердце, только это уже было ни к чему… »
- Едешь распутывать тайну смерти разведчика? — удивился коллега. — Брось! Только зря время потратишь. Так тебе и выложит на блюдечке разведывательное подразделение Пограничных войск Украины, чем занимался погибший, как же!
Сколько раз в этой командировке я потом буду вспоминать предостережение коллеги! Несколько встреч в разных городах с сослуживцами подполковника Погранвойск Украины Дмитрия Гвозденко, которого нашли повешенным в собственной квартире 24 января прошлого года, так и не дали мне ключ к пониманию его необычной работы.
- Да вы не обижайтесь, — успокаивает меня киевский друг Дмитрия. — Дима и сам ничего вам не сказал бы, ей-богу! На встречу с журналистом я согласился только ради того, чтобы сообщить вам мнение ребят, которые вместе с Димой заканчивали Киевский объединенный институт военной разведки при Национальной академии обороны Украины. Дмитрий не тот человек, который мог затянуть себе петлю на шее. На службе его ценили, со дня на день ему должны были дать квартиру, в семье — настоящее счастье, можете мне поверить, мы с Гвозденками, что называется, дружили домами.
К моменту встречи с другом Дмитрия мне все-таки удалось собрать информацию о том, что в сферу профессиональных интересов разведчика Гвозденко входили Херсонский и Николаевский морские порты, через один из которых в последнее время резко увеличились потоки контрабанды наркотиков. Человек, профессионально «пасущий» морские врата государства, выйдя на какую-то конкретную информацию, мог сильно мешать контрабандистам…
Январь в прошлом году выдался лютый.
- У нашей десятилетней дочери школа закрылась на карантин, — рассказывает Наталья Гвозденко, вдова. — У меня собралось пару выходных, Дима тоже остался дома. Дни были такие спокойные, расслабленные. В квартире было прохладно, все кутались, грелись чаем. Потом мы с дочкой решили пройтись за продуктами. Муж остался дома один. Проходя мимо кинотеатра, заметили афишу с Гарри Поттером и тут же купили билеты. Позвонили Диме, что идем в кино.
После сеанса мама с дочерью сразу же пошли домой.
- Дверь была закрыта не так, как я ее заперла, когда уходила, — вспоминает Наталья. — Неужели Дима куда-то ушел? В коридоре горел свет, в комнате работал телевизор. Значит, муж дома. Тогда почему не встречает нас? Я прошлась по квартире — никого. И тут мой взгляд упал на дверь. Дима на ней… висел. Показалось, он еще живой, поэтому я подхватила мужа. Держу и боюсь, чтобы дочка не зашла. Наконец, понимаю, что не могу сама его снять. «Неси табуретку», — кричу ей. Вызвали «скорую», до приезда врачей я все время массировала Диме сердце, только это уже было ни к чему…
Накануне похорон в дом привели священника. Узнав, что прокуратура рассматривает этот случай как суицидальный, батюшка заторопился уходить, но вдруг попросил показать, как все случилось.
- Мы провели его в спальню, — говорит Наташа. — Взглянув на ту дверь, священник моментально поменял свое мнение: «ОтпоЁм, не волнуйтесь. Он не сам, тут и экспертом не нужно быть… »
«Взять веревку от санок, на которых еще вчера катал свою дочку, и сделать петлю! Ни за что!»
Пол-академии приехало попрощаться с блестящим 42-летним офицером.
- Ребята говорили мне то же самое: при самоубийстве все по-другому, — вздыхает Наташа. — Когда нам дали на руки заключение судебно-медицинской экспертизы, Димины друзья увезли документ в Киев, чтобы показать его специалистам, заслуживающим доверия. Вскоре стало известно, что перед экспертом были поставлены вопросы, ответы на которые и не могли пролить свет на то, что произошло 24 января прошлого года в нашей квартире.
- А что же, по-вашему, произошло?
- На диване, где лежал муж, остались следы борьбы: простыни скомканы, подушки разбросаны, одеяло на полу, — утверждает женщина. — Думаю, его задушили в кровати, а повесили уже бездыханное тело. Даже Диминого отца следователь поначалу вызывал повестками, где черным по белому было написано: «Явиться по поводу убийства вашего сына». Да и мне следователь говорил то же самое: мол, разве вы не понимали, какая опасная работа у вашего мужа? А потом по каким-то причинам спустили расследование на тормозах.
Я вспоминаю утро того дня, который стал для Димы последним. Дочка забралась ко мне под одеяло и давай баловаться, а мне еще хотелось поспать. «Иди к папе», — сонным голосом сказала я. Вы бы слышали, какую возню они вдвоем устроили, как визжали и хохотали! Разве самоубийцы так себя ведут? Дима обожал свою дочку! Ради нее он готов был на все. А тут взять веревку от санок, на которых еще вчера катал ее, и сделать петлю! Нет! Он ни за что так не поступил бы.
Наталья утверждает, что в последние месяцы Дмитрий выполнял особо важные задания.
- Он никогда не рассказывал мне о своей работе, да я и не спрашивала, — говорит женщина. — Так, слышала обрывки телефонных разговоров: когда мы были дома, например, а ему звонили, муж запирался в ванной. Деньги ему платили смешные, работа опасная, но он ее любил. Дима шутил: «Шпионы и разведчики сильнее воздействуют на ход истории, чем правители и цари». Руководство проверяло его повседневно, пока не получило полную уверенность в Диминой неподкупности. Знали: он не уйдет к тому, кто может предложить больше. А его часто звали к себе различные коммерческие структуры, ведь муж был хорошим специалистом, наработал огромные связи, в Николаеве знал всех. Его ровесники давно ездили на джипах, а он — на велосипеде. Когда надел погоны подполковника, сослуживцы стали над ним подшучивать, и он разлюбил велосипед — стеснялся на нем ездить…
Дима постоянно учил языки — отлично знал английский, турецкий, польский. Я только теперь начала понимать, что он перед смертью попал в какую-то западню и чувствовал, что кольцо сжимается вокруг него все теснее. Не хотел нас пугать. И все же в последние месяцы муж звонил на мой мобильный постоянно: где ты, когда придешь… Раньше такого не было.
Как-то вечером оказалось, что в доме нет хлеба. «Сбегай в булочную», — попросила я. Но мой безотказный Дима неожиданно заартачился, и мне тоже не разрешил выходить. Давай печь блины, предложил. Я тогда не насторожилась, потому что знала: разведчик не должен пренебрегать осторожностью. В то время ему дали какое-то сложное задание, он ходил и вздыхал: как мне раздобыть эту информацию? Никого не интересовало, какой ценой раздобыты эти сведения. А тут еще на похоронах я слышу, как ребята, его друзья, шушукаются между собой: мол, влез в какую-то информацию, вышел на крупную «дичь». Даже непосредственное начальство мужа обещало: «Найти убийц — дело нашей чести». Не захотели искать или не смогли найти, неизвестно, но причиной смерти был назван суицид. Вот уже год прошел, а загадка убийства мужа все еще не разгадана. Теперь нам уже и не обещают ее разгадать.
«Я, подполковник, давно уже обязан сам помогать родителям, а не ждать от них помощи»
- Вот этот столик Дима смастерил своими руками, мы возили его потом с собой по всем заставам, — расставляет Наташа чашечки для чая на столе. — Остался как напоминание обо всех наших прежних счастливых чаепитиях. Но и его негде было здесь ставить, потому что дома своего, по сути, не было. Снимать квартиру в Николаеве дорого, и родители Димы уступили нам свою, перебравшись в старенький домик без удобств на окраине областного центра. Муж очень переживал: «Я, подполковник, давно уже обязан помогать маме и отцу, а получается, ухудшил условия их жизни». И вот в прошлом году подошла наша очередь на квартиру. До новоселья оставалось каких-то два-три месяца. Еще и поэтому Дима не поставил бы точку сам. Ради близких он готов был вытерпеть все.
Нужно ли говорить, что семья погибшего разведчика жилье так и не получила и теперь уже вряд ли получит?
- Нас просто забыли, бросили, — говорит вдова. — Поэтому отец Димы, узнав, что Европейский суд по правам человека обязал Украину выплатить жителю Харькова Сергею Шевченко 20 тысяч евро за нарушение права на жизнь и на честное судебное разбирательство, решил идти таким же путем. В Харькове отец тоже нашел сына мертвым в своей квартире, причем рядом лежала записка о самоубийстве. Но друзья и родные заявили: парень никогда не думал об уходе из жизни. Родители обратились к следователю, который заявил, что уверен в факте самоубийства, на том предварительное следствие окончилось, в финальном рапорте было сказано: сын истца сам свел счеты с жизнью. Все инстанции, куда обращался отец, это подтверждали. Дело закрыли. Сергей Шевченко обратился в Европейский суд по правам человека с жалобой на нарушение права на жизнь. Он утверждал: расследование смерти его сына не было независимым, адекватным и эффективным. Европейский суд признал нарушение прав истца и установил, что следствие не гарантировало достаточной ответственности, не защищало интересы ближайших родственников, поэтому обязал Украину выплатить истцу 20 тысяч евро за нематериальный ущерб.
На наш взгляд, прокуратура Ленинского района Николаева тоже формально отнеслась к расследованию гибели моего мужа, сделала поспешное заключение о суициде и вынесла решение об отказе в возбуждении уголовного дела, а военная прокуратура Николаева вообще отказалась рассматривать дело. У себя на родине мы не можем добиться правды, хотя для этой родины подполковник Гвозденко самоотверженно трудился. И погиб, защищая ее интересы. Те, кто хорошо знал мужа, не сомневаются в этом.
541Читайте нас у Facebook
