«ленку жалко, не хотела она сына продавать, это муж настоял»
«Нам нужно было избавиться от лишнего рта. Наши дети голодают. Не хватает денег на одежду, игрушки»
Три месяца в Каховском суде слушалось это весьма щекотливое дело. И хотя приговор вынесен, в законную силу он еще не вступил, поэтому имена и фамилии фигурантов мы изменили.
- На скамье подсудимых оказались 40-летний гражданин Вьетнама и его 27-летняя украинская жена, — рассказывает Алексей Палагнюк, помощник каховского межрайонного прокурора. — В семье воспитывались десятилетняя дочка Елены от первого брака и трое совместных детей. Эта пара жила в гражданском браке, официально оформить свои отношения они не могли: глава семьи находился в Украине нелегально. Против рождения четвертого совместного ребенка муж категорически возражал, но младенец все же появился на свет. Правда, роженица оставила его в роддоме, но через три месяца одумалась и забрала. А еще через три месяца кроху продали бездетной вьетнамской паре из Киева, которая не могла иметь своих детей. Папа и мама проданного Коли не скрывали, что получили за ребенка деньги, но пытались акценты расставить несколько иначе: мол, сына отдали чужим людям бесплатно, подарили. А те уж сами решили отблагодарить.
- Мы жили бедно, просто нищенствовали, — оправдывался в суде Колин папа. — Нам нужно было избавиться от лишнего рта. Наши дети чуть ли не голодают. Не хватает денег на одежду, игрушки. А в новой семье Коле будет хорошо, его новая мама очень обеспеченный человек, у нее много торговых точек в Киеве. Я давно знаю эту женщину, абсолютно доверяю ей, тем более мы — соотечественники.
К чести Александра (так перекрестили в Украине вьетнамца Диня), и на досудебном следствии, и в суде он стоял на том, что отдать сына — это только его решение. Жена возражала, плакала, не хотела расставаться с крохой, Саша настоял.
- Даже в последнем слове подсудимый просил не наказывать супругу, — говорит Алексей Палагнюк. — Как государственный обвинитель в процессе я спрашивал Лену: что это значит — «заставил отдать сына»? Он бил? Нет. Угрожал? Нет. «Просто уговорил», — объяснила женщина. Не только как прокурор, но и как человек я не могу понять мотивы, заставившие маму продать ребенка. Еще до суда Елену лишили материнских прав на всех детей. Если бы не это обстоятельство, я не стал бы требовать для нее реального срока лишения свободы, однако смягчающие обстоятельства к тому моменту отсутствовали. Пять лет, к которым суд приговорил мать проданного мальчика, — справедливое наказание за то, что она сделала. Гражданский муж Лены приговорен к семи годам лишения свободы.
- Мы располагали информацией, что 3 тысячи гривен, полученные родителями за мальчишку, — это только задаток, — говорит старший следователь Каховской межрайонной прокуратуры Сергей Степенко. — Женщина, купившая ребенка, обещала полностью рассчитаться с его родителями после того, как в суде узаконит свои права на мальчика. Но если Лена сразу призналась: это была сделка купли-продажи, то Колин отец и женщина, которая увезла его в Киев, стояли на том, что речь идет не о торговле детьми, а всего лишь о незаконных действиях по усыновлению. Мол, не знали, что так поступать нельзя. Зоя (как называют в Украине новую маму грудничка), несмотря на то, что живет в нашей стране 20 лет, плохо понимает по-русски, еще хуже разговаривает на этом языке, поэтому и на досудебном следствии, и в суде нам приходилось прибегать к услугам переводчика. Поначалу она долго не являлась в Каховку, хоть получила много повесток. Пришлось даже откомандировывать в столицу правоохранителей. В один из своих приездов новая Колина мама привезла длинный список фамилий, против каждой — определенная денежная сумма. «Три тысячи гривен, которые вы здесь, в Каховке, считаете платой за «покупку», вовсе не цена ребенка», — заявила она. Дескать, эти деньги киевское землячество вьетнамцев собрало в помощь семье соотечественника, которая испытывает большие материальные трудности. На самом деле список появился гораздо позже, чем состоялась сделка. Одним словом, все, кроме обвиняемой Елены, юлили, пытаясь скрыть правду.
«Поехала я проведать новоселов. А у них не хата, а развалюха на курьих ножках. Ни воды, ни отопления. Собирали хворост, чтобы перезимовать»
Старенькие ворота, за ними — небольшой палисадничек. Вот здесь, прямо на улице, 3 января прошлого года была совершена сделка. Долго стучу в калитку. Отгоняя собаку, из дома выходит симпатичная 40-летняя женщина. Это Ольга, подруга Лены.
- Из газеты? Очень хорошо! Я уже и сама собиралась обращаться к журналистам, — распахивает калитку Ольга. — Не могу согласиться, что мою подружку бросили на нары. За что?! У этой несчастной семьи даже своего угла не было, они постоянно жили у нас. Мой муж, правда, однажды взбунтовался: мол, когда этот цыганский табор уйдет? Тогда я съехала вместе с друзьями. Пришлось мужу извиняться, просить нас всех вернуться, вот и жили вместе. Лена ведь сирота, выросла в интернате, замуж выскочила, не закончив даже девять классов. Первый супруг, цыган, бил ее, с ребенком уехала из родного села в Каховку, тут и встретила новую любовь. Саша тогда торговал на рынке, бизнес развивался неплохо, вот и нарожала ему троих: двух дочек и сына. Жили на квартире, а потом — неудача за неудачей: то их обворовали, то базарные дела стали рушиться. Занялся Саша землей. Брали в аренду поля, выращивали лук, но дело не пошло. Да и какой из него земледелец? Когда их выгнали из квартиры за долги, снимать жилье оказалось не за что. У Лены давно уже украли паспорт, но восстановить документ не могла: нет своего угла, нет прописки. Поэтому и помощь от государства на детей не получала, а семейка ого-го! Да, они очень нуждались. Если б не мы, то и вообще не знаю, как бы жили. Я и муж крестили всех Сашиных и Леночкиных детей — кумовья, значит. Приходилось выручать.
- Перед тем как их «повязала» милиция, Саша перевез семью в соседнюю область, — продолжает Ольга. — Купил в глухом селе домик за 500 долларов. Поехала я как-то проведать новоселов. Ну что вам сказать? Развалюха на курьих ножках, а не хата. Ни воды, ни отопления. Собирали хворост, чтобы перезимовать. Я на тележке-кравчучке им из Каховки уголь возила за 200 километров! Вот как раз перед этим Лена родила Колю. Саша сразу сказал: «Пятый нам не нужен». Рожала подруга в Каховке, так он даже не пришел к ней. Мамочка до того переживала, что молоко сгорело! Ну, оставила дитя в больнице, но отказ не писала. «Пошел он вон, такой муж, — утешала я подругу, — восстановим паспорта и метрики, оформим государственную помощь на детей и заживем без папы». Потом они помирились, забрали Колю. Когда супруг Лены начал вести разговоры, чтобы отдать малыша в хорошие руки, она даже слушать не хотела. А однажды к нашему дому в Каховке подкатил микроавтобус. Все Сашино семейство как раз тут гостило. Из автобуса вышли человек десять, солидные все, при галстуках, и юристы тоже, показывали нам свои «корочки». Саша велел пеленать Колю. Лену просто перед фактом поставили, понимаете? Повезли шестимесячного кроху в поликлинику, показали врачу. Медики заверили приезжих, что малыш здоров. Лена, сглатывая слезы, на прощание поцеловала сыночка. Бумагу составили: ребенка отдали — ребенка приняли. Мы с мужем как свидетели еще и расписались на том документе. И увезли нашего мальчика. Он такой красивенький был! Все их дети похожи на Сашу, сразу видно, что не славяне. Но в этом ребенке что-то и от мамы было. Лена месяц не ела и не спала после того. Любая вещица, напоминавшая о Коле, ранила ее, верите? «Не плачь, — говорила я ей, — ему там, может, и лучше. Жить будет в Киеве, пойдет в столичную школу. Надо забыть». Для Саши это было избавлением от лишнего рта, а для Лены — потерей дорогого существа!
Соседи осужденных, наоборот, во всех бедах обвиняют не Сашу, а Лену.
- Старшей их девочке, Сашиной падчерице, уже 11 лет, но она не умеет ни читать, ни писать, — рассказывает Ирина, соседка. — Почему у вьетнамца лопнул бизнес? Он торговал на рынке вместе с моим братом, я хорошо все помню: вместо того чтобы ехать в Одессу за товаром, папочка с детьми сидел. Лена бросала свою мелюзгу на старшую дочку. А какая из нее нянька? Вот Саша, жалея деток, сам кормил их, пеленал. Мама же не знала, что такое родительская любовь. Бывало, Саша возит малышей в коляске вдоль улицы, а Лена к подружкам убежала. Ради деток он терпел эту женщину. Она рожала и рожала, чтобы удержать мужа.
«Динь не хочет признаться своим родственникам, что просто бедствует в Украине»
Александр и Елена были уверены: кумовья их не выдадут, а переезд в соседнюю область все скроет. Ну кому на новом месте придет в голову пересчитывать чужих детишек? Однако тайна вскоре раскрылась.
- Каховская служба по делам несовершеннолетних постоянно держала под контролем ситуацию в этой не совсем благополучной семье, — рассказал «ФАКТАМ» Михаил Шаламай, старший оперуполномоченный сектора по борьбе с незаконной торговлей людьми Каховского РОВД. — Когда Александр с женой и детками переехали в Николаевскую область, туда были направлены все материалы на новоселов, а также просьба не оставлять их без внимания. Село Новопетровка в Снегиревском районе хоть и крошечное, но в тамошнем сельсовете отнеслись к поручению со всей серьезностью: когда заметили, что семья, в которой растет полугодовалый мальчик, перестала вывешивать на веревке во дворе детские пеленки, заволновались. Мама же отбивалась от любопытных, дескать, приболел сынок и помещен в Каховскую райбольницу. Время шло, местные власти не оставляли Лену в покое: как чувствует себя младенец, скоро ли поправится? И у нее сдали нервы. В очередной из таких визитов Лена призналась, что ребенка для последующего усыновления продали лицам вьетнамской национальности за 3 тысячи гривен. Было возбуждено уголовное дело.
Новая мать Коли привезла следователям своеобразный документ — дневник, в котором медсестра одной из поликлиник Деснянского района Киева каждый день записывает, какие у мальчика температура, вес, как он себя чувствует. Ребенок ни в чем не нуждается, купается в любви новых родителей. В августе этого года Коле исполнится два годика. В материалах дела есть фотография очаровательного узкоглазого мальчишки — здорового, ухоженного, веселого.
- Гражданка Вьетнама, купившая Колю, собрала все документы для того, чтобы оформить над малышом попечительство, — говорит Сергей Степенко. — Лишь решение суда на сей счет отсутствует. То, что мальчик попал в хорошие руки, сомнения нет, но мы должны смотреть на происшедшее так, как велит закон. У людей, с которыми теперь живет Коля, есть его свидетельство о рождении и расписка настоящих родителей о передаче ребеночка. Как оценит эти документы суд? Посмотрим.
Межрайонная прокуратура города Каховки так и не смогла добиться от Вьетнамского посольства в Украине ответов на свои запросы о личности подсудимого Диня, хотя «бомбардировала» его письмами долго и настойчиво. Зато гражданка Вьетнама, купившая мальчика, приехала на суд с ходатайством от своего посольства помочь ей в том, чтобы каким-то образом узаконить передачу мальчика.
- Саша приехал в бывший СССР с целью приобрести специальность, — утверждает Ольга. — Он здесь отучился, получил профессию строителя, прошел практику на заводе в Каховке, а на родину возвращаться не захотел, перешел на нелегальное положение. Сколько раз его задерживали по этой причине! Лена в таких случаях быстренько детей в охапку и скорей в «кутузку» — мужа выручать. То в Николаев, то в Новую Каховку, то в Херсон — туда, где его «повязали». Дети плачут, жена просит, его и выпускали из жалости. У Саши в Ханое остались родители. Как он говорил, люди весьма зажиточные. Однажды такой переполох поднялся! Вроде как его мама собиралась в Каховку внуков посмотреть. «Куда же я ее приведу!» — сокрушался Саша. Стыдно признаться, что нищенствует. Стал спешно договариваться с товарищем, чтобы тот на недельку уступил ему свой дом, который собирался выдать за собственный. Но родственники так и не приехали, чему он был рад.
Ольга постоянно ездит в Херсон в СИЗО, поддерживает подругу, возит ей передачи, наняла адвоката для защиты интересов Елены.
- Я все-таки очень надеюсь, — говорит женщина, — что Апелляционный суд Херсонской области отменит суровый приговор. Ленка мечтает пойти учиться, потом работать, забрать всю ребятню, в том числе и Коленьку. Сейчас некоторые ее дети находятся в приюте Николаева, другие — в Очакове. Я их езжу проведывать, умоляю не отдавать чужим людям. «Не имеем права, — отвечают, — как только появятся усыновители, так и сразу… » Это убьет Лену, я даже боюсь ей такие новости сообщать. А они мне, конечно, рады. Плачут, обнимают, спрашивают, где мама. «Заболела, — объясняю. — Вот выздоровеет и приедет за вами».
Те же, кто стоит на страже закона, уверены в обратном: на снисхождение Саша и Лена не могут рассчитывать, ведь преступление, которое они совершили, относится к разряду тяжких. С недавнего времени ответственность за торговлю детьми украинские законодатели ужесточили. Если бы родители продали Колю не год назад, а сейчас, то получили бы не пять и семь лет лишения свободы, а семь и девять…
333Читайте нас у Facebook
