Узнав, что 12-летний пасынок прогуливает уроки, отчим на три дня приковал мальчика шестиметровой цепью (! ) к кровати
Пытаясь защитить сына от побоев, мать собиралась отправить его… в интернат
В отделении милиции 12-летний Дима осмелел, рассказал, что своего родного отца не знает: мать объяснила, что встречалась с тем мужчиной всего несколько раз. Мальчику было полгода, когда мама вышла замуж и переехала к мужу в село. Вскоре у Димы появился младший братик.
По словам мальчика, в детстве он не понимал, в чем между ними разница. Однако, повзрослев, ощутил, что в семье его недолюбливают: родного сына отчим жалел, а пасынку поручал самую тяжелую работу. Если Дима не справлялся с заданием, избивал его, иногда запирал в погребе. Мальчик начал убегать из дому, перестал ходить в школу.
Узнав от школьной учительницы, что пасынок прогуливает уроки, отчим взялся проучить его по-серьезному. Три дня Дима просидел в доме, прикованный цепью к кровати. Для большего воспитательного эффекта мужчина время от времени бил приемного сына резиновым шлангом. После этого мальчик решил, что уйдет из дому навсегда. В Конотопе познакомился с компанией неблагополучных подростков, и те приняли «чужака».
- Чтобы убедиться, что Дима говорит правду, мы отправились в село, где он проживал с родителями, — рассказывает начальник отделения милиции по делам несовершеннолетних Конотопского горрай-отдела милиции в Сумской области Николай Манзир. — Отчим Димы, 43-летний мужчина, подтвердил: мол, правда, сажал пасынка на цепь, и не раз! Потому что других методов воспитания мальчишка не понимал. Об издевательствах над ребенком Андрей Васильевич рассказывал спокойно: так, словно это в порядке вещей!
В одной из комнат мы нашли ту самую шестиметровую цепь, о которой говорил мальчик. Она лежала под кроватью, прикрепленная одним концом к металлическому каркасу. Весила не меньше пяти килограммов — трудно представить, как Дима, которому было позволено передвигаться по дому, таскал ее за собой три дня! Эту цепь мы изъяли в качестве вещественного доказательства. Хозяин расстроился, все повторял: «Шибко жаль отдавать! Хорошая вещь, в хозяйстве сгодится… Может, я вам другую дам, похуже, а?»
Как выяснили сотрудники прокуратуры Конотопского района, к компетенции которой относится дальнейшее расследование этого случая, на протяжении последних двух лет отчим не только жестоко избивал Диму, но и подвергал его настоящим пыткам. Однажды заставил пасынка три (!) часа простоять голыми коленками на битом угле! Мать мальчика в «воспитательный процесс» не вмешивалась, поэтому прокуратура поставила вопрос об отобрании у нее ребенка.
- Соседи рассказали, что мать собиралась определить сына… в интернат, — говорит прокурор Конотопского района Александр Ткаченко. — Возможно, таким образом женщина хотела защитить сына от побоев. Однако это не умаляет ее вины. Как мать она обязана была оградить ребенка от издевательств. Что же касается отчима, то мы пока не знаем, как квалифицировать его действия. Дело в том, что следов побоев на теле мальчика не осталось. Потому доказать факт насилия над ребенком трудно. Однако у нас есть подтверждения того, что, помещая Диму в погреб или сажая его на цепь, отчим лишал мальчика свободы. Это серьезное преступление: горе-воспитателю грозит до пяти лет заключения.
«За три часа стояния на угле ноги онемели — я боялся, что больше не смогу ходить»
Диму я разыскала в Конотопском приюте для несовершеннолетних, куда его поместили до выяснения всех обстоятельств этой истории. Воспитатели поделились впечатлениями о новом питомце: тихий, умный, послушный мальчик. В приюте Дима увлекся вышивкой.
За этим занятием я и застала мальчика в игровой комнате: он старательно выкладывал стежки на салфетке для одной из воспитательниц. При виде Димы у меня сжалось сердце: маленький, худенький, в глазах — страх. Узнав, что я хочу с ним побеседовать, кивнул головой. После первого вопроса о том, как над ним измывался отчим, мальчик расплакался. Низко опустив голову, попытался скрыть слезы, но они предательски падали крупными каплями на красные штанишки. Дима дрожащей ладошкой размазывал слезы по штанинам, однако они капали вновь и вновь…
- Отчим всегда оставлял для меня самую грязную работу: чистить в сарае у свиней, коров, таскать мешки, — всхлипывает Дима. — Сделаю что-то не так — сразу бросался с кулаками. Бил и руками, и ногами. Однажды отчим пришел выпивший и сразу в сарай — проверять, вычистил ли я у коров. Увидел, что плохо почищено, обхватил мою голову руками и стукнул о колено. От боли у меня в глазах потемнело…
В другой раз он обнаружил, что вил, которые обычно стоят в сарае, нет на месте. Спросил, брал ли я. Нет, говорю, не брал. Он разозлился, велел высыпать возле печки ведро угля, закатать штаны и опуститься на колени. Было очень-очень больно. Я не мог больше терпеть — поднялся. Тогда отчим стукнул меня головой об стенку и приказал снова стать на колени. Он лежал рядом на кровати, смотрел телевизор. Я плакал, просился, но он делал вид, что не слышит. Я смотрел на часы на стенке, считал минуты… Прошло ровно три часа. Отчим вышел на улицу покурить, увидел, что вилы стоят возле дома. Вспомнил, что сам же их туда и поставил. «Вставай уже, хватит», — говорит. Стал просить прощения, но я его не слышал. Ноги так онемели, что не было сил подняться. Я тогда очень испугался: а если не смогу больше ходить? После этого раны на коленях долго не заживали.
- А в погребе ты за что сидел?
- Я уже не помню. Он меня туда часто сажал. Запрет дверь снаружи, выключит свет и держит часа три-четыре. Темноты я не боялся. Больше боялся, что отчим вытащит меня и снова начнет бить.
- Неужели мама ни разу за тебя не заступилась?
- Вступилась один раз, когда он меня на уголь поставил. Отчим тогда сильно на нее накричал, и она больше не вмешивалась…
По словам Димы, за него вступалась только неродная бабушка, мать отчима. В ее доме мальчик нередко спасался от побоев. Старушка жалела обделенного материнской лаской ребенка: утешала, покупала сладости, одежду.
- Прошлым летом я без спросу пошел с ребятами на пруд купаться,- продолжает Дима. — В наказание отчим приковал меня цепью, на которой раньше сидел наш пес, к кровати. Другой конец закрутил на руке так, чтобы я сам не распутал. Но я все равно освободился, выбрался через форточку и убежал к бабушке. Отчим приехал туда, устроил скандал. Кричал, что, если бабушка еще раз меня примет, он и ее накажет. После этого я к бабушке больше не ходил — не хотел, чтобы ей из-за меня перепадало.
Укрываться от постоянных побоев было больше негде, и Дима стал прятаться в городе. Исчезал на несколько дней, а когда от голода начинала кружиться голова, возвращался домой. Понятно, что за такие отлучки Андрей Васильевич нещадно колотил пасынка.
В школе тоже начались проблемы. После пятого класса мать перевела старшего сына в другую школу — оттуда удобней добираться в село. Однако в классе Дима не прижился: на фоне рослых, хорошо одетых, обеспеченных одноклассников мальчик выглядел убого. Ребята прозвали его «бомжом». Из-за этого обидного прозвища, как говорит Дима, он старался появляться в школе как можно реже. Но что же учителя? Беспокоились ли в школе о судьбе мальчика?
- Когда Дима перевелся в нашу школу, мы заметили, что он отстает от других детей в знаниях. К тому же учителя жаловались, что он не выполняет домашних заданий, — говорит заместитель директора по воспитательной работе Конотопской общеобразовательной школы Ь 2 Татьяна Мерик, опекавшая проблемного ученика. — Вызвали мать, она объяснила, что ее супруг много работает, а все хозяйство на Диме. Дескать, поэтому выполнять домашние задания ему некогда. Мы ездили к Диме домой, проверяли, в каких условиях живет мальчик. В доме прибрано, есть все необходимое. Хозяйство действительно большое: две коровы, свиньи, кролики, куры.
Я предупредила мать, что она несет ответственность за получение ребенком среднего образования. Женщина даже расписку по этому поводу писала! Однако это ничего не изменило. Что мы можем сделать, если родители наплевательски относятся к ребенку? В этом учебном году Дима почти не появлялся в школе! Однажды его отчим случайно зашел сюда — его товарищ работает у нас завхозом. Я пригласила Андрея Васильевича в свой кабинет, вызвала Диму с уроков, и все вместе стали разбираться, почему он не ходит в школу. Тогда я впервые увидела, насколько Дима боится своего отчима. Мальчик буквально дрожал от страха! Говорить не мог — плакал. Когда мы с Андреем Васильевичем остались наедине, я спросила, бьет ли он Диму? «Конечно, бью!» «А своего родного сына бьете?» — спрашиваю. «А зачем? Он у меня послушный». Я напомнила мужчине, что жестокое обращение с детьми преследуется законом — за это в тюрьму сажают! Он заулыбался: «Ну-ну… Я ведь так, для профилактики».
«Прости отчима, сынок! И я заберу тебя из приюта домой»
Как видно, предупреждение педагога нисколько не впечатлило Андрея Васильевича. Вернувшись вечером домой, мужчина решил отучить нерадивого пасынка прогуливать занятия в школе.
- Я учил уроки, когда отчим подошел сзади и ударил меня кулаком по голове, — вспоминает Дима. — В тот вечер он бил меня часа два, не меньше. Потом принес со двора цепь, на которой раньше держали козу, один конец прикрепил к кровати, а другой — к моей ноге. Чтобы я, как в прошлый раз, не сбежал, закрепил цепь на ноге навесным замком. Цепь была длинной, поэтому я мог добраться до стола и поесть. Днем я помогал маме по хозяйству: чистил картошку, мыл посуду. А ночью спать мне не позволяли: мама была беременная, и отчим приказал за ней присматривать, пока он будет отдыхать. На четвертый день маму увезли в больницу рожать, и отчим меня освободил. Я сразу сбежал.
Когда Дима был прикован к кровати, мать сказала, что ему надо как-то защитить себя от отчима — видно, дрогнуло материнское сердце. Велела написать заявление и отнести в милицию… Теперь женщина кусает локти, что надоумила сына написать тот злополучный документ. Они с мужем каждый день ездят в приют, уговаривают Диму… отказаться от своих показаний. Следователя Наталья Ивановна умоляет не сажать супруга в тюрьму: «Как же я одна с хозяйством управлюсь?!»
Я собиралась навестить Наталью Ивановну и Андрея Васильевича, однако женщина сама приехала в милицию. Сказала, что появляться в селе мне незачем: ее муж, дескать, видеть гостей не желает. Беседа не клеилась. Женщина сетовала: мол, оставила грудную дочурку — надо возвращаться в село. На вопросы отвечала неохотно, нервно качая закинутой на колено ногой.
- Дима по-другому не понимал, — повторяет Наталья слова своего супруга. — Помогать по хозяйству не хотел, ленился. А вот его брат, хоть на два года и младше, все делает…
- А вы когда-нибудь Диму жалели? — перебила я восторженный рассказ женщины о младшем сыне.
- А за что его было жалеть? Не было повода…
Этот вопрос я задала Наталье не случайно. Когда в приюте Дима зашелся рыданиями, я попыталась его успокоить. Села рядом, обняла за худенькие плечики. Мальчик дернулся и напрягся. Ребенок попросту не знал, что, кроме тумаков, существует ласка! И хотя Дима никогда не знал материнской ласки, он любит свою мать. Мечтает, что однажды она заберет его из приюта.
- Недавно приезжала мама, спрашивала, хочу ли я домой? — Дима вытирает рукой слезы. — Я ответил, что хочу. «Прости отчима и можешь ехать со мной домой, — сказала мама. — А если не простишь, останешься здесь». Но я не могу его простить! Говорил маме, чтобы бросила отчима. Будем сами жить — разве не справимся? Но мама не хочет. Объясняет, что любит его…
P. S. За помощь, оказанную во время подготовки материала, «ФАКТЫ» благодарят прокурора Конотопского района Александра Ткаченко, а также начальника Конотопского горрайотдела Управления Министерства внутренних дел Украины в Сумской области Олега Рыбалко и его помощника по взаимодействию с общественностью и СМИ Татьяну Кушнерову.
2570Читайте нас у Facebook
