«окончательное решение покинуть родину, которую я защищал на фронте, вызрело после того, как высокий партийный чиновник велел мне сбрить бороду… »
Когда немцы подошли к его родному Ворошиловграду (ныне Луганск), Зборовские, как и другие семьи, отправились в эвакуацию. Отца с ними не было — еще раньше он ушел на фронт.
Ехали на подводе. Огромная колонна беженцев растянулась едва ли не до Ростова. Вдруг в небе загудели самолеты, прозвучала команда «Ложись!» Давид отбежал от дороги и упал на землю. Но не ничком, как положено, закрыв при этом голову руками, а перевернулся лицом вверх. Десятилетнему мальчику очень захотелось посмотреть, как выглядит стальная птица…
«Возможно, я выжил благодаря тому, что во время эвакуации потерялся»
- Но не успел я даже глаза открыть, как мне на лицо наступил то ли ботинком, то ли сапогом кто-то из бегущих, — вспоминает Давид Ильич. — Потом еще и еще. Обезумевшие от ужаса люди, наверное, или не видели меня, или думали, что я неживой, или же им было все равно. У меня из носа пошла кровь. Когда рев, грохот утихли, кто-то закричал: «Мальчика ранили!» Слава Богу, я тогда легко отделался.
А потом произошло следующее. На груженной домашним скарбом подводе ехали мама, бабушка, тетя, малолетние родственники. Мне же, уже почти взрослому и смышленому, чтобы лошадям было легче, значительную часть пути приходилось идти пешком рядом с телегой. Видя, что я устал, люди с других, менее груженных подвод, приглашали проехаться с ними. Мама еще, помню, ругала: «Не садись, потеряешься!.. » Так оно и случилось. После очередного налета стал искать глазами наших и не нашел. Звал, кричал…
Возможно, грех так говорить, но позже я начал думать и сейчас прихожу к выводу, что именно это печальное обстоятельство спасло жизнь мне и моей маме. После войны, когда мы нашли друг друга, мама рассказала, что вскоре дорогу к Дону перерезали немецкие танки. Беженцы вынуждены были вернуться домой. Маму как молодую бездетную женщину (я у нее был один, и тот пропал) забрали в Германию. А бабушку и остальных родственников вместе с детьми отправили в Острую Могилу. Это ворошиловградский Бабий Яр. Не потеряйся я и вернись домой — мы с мамой тоже там оказались бы.
«Мама отказалась ехать в Америку — хотела меня разыскать»
- Но как еврейка смогла выжить в фашистской Германии? Гестапо куда смотрело?
- Это, наверное, отдельная история. Мама вернулась оттуда совсем больной. Рассказывала, что их лагерь охраняли пожилые немцы — более человечные, не зараженные антисемитизмом. Один как-то даже ей заявил: «Я знаю, что ты — юден, но никому не скажу… » Чтобы не умереть, мама собирала на полях картофелины — гнилые или случайно оставшиеся после уборки.
Их освободили американцы. Предлагали ехать в Америку. Но мама вернулась в Союз, чтобы меня разыскивать.
- А как вам удалось избежать окружения и попасть на фронт?
- В каком-то селе, где я попрошайничал, добрые люди посоветовали мне идти к колодцу. Там останавливались, чтобы залить воду в радиаторы, грузовики отступающих на восток частей.
Я дождался полуторку, в кузове которой не было людей, тихонько забрался туда. Так прибился к воинской части, оказавшейся на переформировании в Чечено-Ингушетии.
Однажды попал под облаву. Меня схватили милиционеры и привели в камеру. Я пытался объяснить. Но они, похоже, ни слова по-русски не понимали или не хотели. В камере я не увидел ни одного русского. Одни кавказцы. Позже узнал, что это депортировали чеченцев и другие северокавказские народы.
- Вас-то за что? Хотя да, вы на кавказца вполне…
- Меня и за грека, и за кого угодно принимают. Убежал же я случайно. В камеру зашел солдат с винтовкой. Встал в двери, расставил ноги. Я между ними — шнырь! И выскочил. Тюрьма наша странная была — дверь прямо на улицу. Прибежал в часть. Мне обрадовались, сшили обмундирование, оформили воспитанником полка. Так правильно называется этот статус. А понятие «сын полка» писатели придумали. Солдаты и офицеры действительно ко мне относились, как к сыну. И уже в 1944-м наш замполит не выдержал. С ним на фронте была беременная жена. Когда пришло время ей рожать, вместе с ней в Москву отправил и меня: «Душа болит, когда солдаты гибнут. Если же, не дай Бог, с тобой что случится… » Я, конечно, к тому времени в каких угодно переделках побывал — воевал на нескольких фронтах, был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Кавказа», «За оборону Сталинграда». И в атаки ходил, и в разведку… Переодевался в гражданские лохмотья — и в открытую через немецкие и румынские посты.
Командование направило меня в Суворовское училище. А там сказали, что образования маловато — неполных пять классов. Хотя позже бывалые люди объяснили, что брали в училище в основном сыновей генералов, офицеров и прочего начальства, но не детей погибших солдат, таких, как мой отец.
Так я попал в детдом. Но и там продолжал носить военную форму. Меня прозвали воякой. Пацаны ходили гурьбой, любили слушать мой рассказ о войне. Ну и несколько раз мы с товарищами убегали на фронт. Но нас ловили и отправляли обратно. А вскоре и война кончилась.
«Команду выпускали за границу… без тренера»
- Я окончил сперва техникум, потом институт физкультуры, стал тренером по баскетболу, — продолжает Давид Збаровский. — Воспитал Сергея Косенко из «Будчвельника», Александра Кравченко (он играл в донецком «Шахтере» и луганском «Спартаке»), Александра Коваленко (игрока, а затем тренера БК «Киев»). Был одним из тренеров юношеской сборной Украины, команда неплохо выступала и на международных соревнованиях. Но представьте себе ситуацию: команда едет за границу, а тренера не выпускают!
Возможно, руководству не понравилась строка в моей биографии, где говорится о том, что за многочисленные побеги на фронт меня поместили в детдом для трудновоспитуемых — не знаю. Но в диссидентах никогда не числился…
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал случай, произошедший в 1976 году. В нашу спортивную школу приехал очень высокий партийный чин из ЦК. Вроде бы остался всем доволен. Он и ныне здравствует, проповедует идеи демократии.
И вдруг меня вызвал директор: «Давид, надо сбрить бороду. Товарищ сказал, что не к лицу советскому тренеру… » Я вначале подумал, что это шутка, розыгрыш. Когда через несколько дней — снова приглашение к начальству: «Давид! Вопрос на контроле ЦК! Не сбреешь — уволят и тебя, и меня!» Я пытался возразить, что Ленин бороду носил. И Карл Маркс… И их за это не уволили. — «Ну, брат, ты не Ленин… »
Ей-богу, я готов был даже с работы уйти. Сегодня меня бороду заставляют сбрить, а завтра велят налысо!.. Директора не хотелось подставлять. Я пошел в фотоателье. Сфотографировался на память с бородой. Вернувшись домой, сбрил ее.
- А на следующий день подал документы на выезд, — продолжает Давид Ильич. — Слава Богу, особых препон не чинили. Лишили советского гражданства, велели сдать награды. Будь я хитрее, сказал бы, что потерял, дети растащили. Но я был законопослушным человеком. Только перед тем как сдать, надел свои медали и снова сфотографировался. Как будто знал, что больше не увижу… И уехал в Австралию. Чтобы подальше. Америку не любил. А в Израиль, мне подсказали, всегда успеешь.
Но, вы знаете, как бы хорошо ни было на чужбине, со временем я все больше тосковал по своей Украине. И, начиная с конца 80-х, начал каждый год прилетать на родину, к живым и мертвым родственникам, друзьям.
Фронтовики спрашивают: «Давид, где твои награды? Пусть вернут!» Да и перед внуками стыдно. Обратился в столичный Днепровский райвоенкомат. А мне: вот если бы вы эмигрировали не в 1977-м, а тремя годами позже, когда закон поменялся, у вас никто ничего не отнимал бы! Теперь же вернуть никак нельзя, потому что вы не гражданин Украины. Но если причина в гражданстве, пытаюсь возразить, то надо срочно забрать советские награды у летчиков полка «Нормандия-Неман», танкистов и пехотинцев чехословацкого корпуса генерала Свободы и прочих иностранцев, защищавших нашу Родину! Льготы же мне не нужны!
Мне в ответ: таков закон. И вообще, ваши награды теперь хранятся в другом государстве — в Подольском архиве Министерства обороны России… Кстати, именно Россия вручила уроженцу Украины и не своему гражданину через свое посольство в Мельбурне медаль
«50 лет Победы в Великой Отечественной войне… » Ничто не помешало.
Гражданство же менять Зборовскому не с руки. В Австралии тоже напряженно трудился. Под его руководством команда Мельбурнского университета дважды становилась чемпионом Австралии. Несколько воспитанников Давида Ильича играют в профессиональных клубах. Зборовский входил в тренерский штаб сборной Австралии, которая в 1988 году заняла второе место на неофициальном первенстве мира в Лондоне, уступив в финале команде ФРГ. Естественно, Давид Ильич заработал там хорошую пенсию. Какую? В переводе на отечественную укрепленную валюту — около 1600 гривен. Правда, в неделю. Это дает возможность нашему земляку ежегодно прилетать в Украину — билет на самолет стоит тысячу долларов.
И хотя многие сравнения жизни тамошней и нашенских реалий не в пользу родины, большую часть времени ветеран проводит именно здесь.
Как сообщил «ФАКТАМ» военный комиссар города Киева полковник Александр Дублян, поскольку Давид Ильич Зборовский закончил войну солдатом, по истечении времени документы, подтверждающие его участие в боевых действиях, в военкомате не сохранились. И подтвердить факт награждения боевыми медалями теперь может только Центральный архив Минобороны Российской Федерации (г. Подольск Московской области).
- Мы можем обратиться туда с запросом, в случае подтверждения — попросим вернуть Давиду Ильичу документы к медалям, — уточняет Александр Дублян. — В моей практике было несколько подобных случаев. К сожалению, несмотря на подтверждение факта участия в войне и получения наград, Российская Федерация не выдает повторно людям награды периода СССР. Запрос, конечно, пошлем.
Хотелось бы помочь вернуть фронтовику и статус ветерана. Но, согласно действующему законодательству, удостоверение участника выдается только гражданам Украины. Согласен, это не совсем правильно: по законам гостеприимства украинскими льготами на территории нашей страны должны бы пользоваться все ее защитники и освободители, в том числе и зарубежные. Но это уже вопрос к законодателям.
602Читайте нас у Facebook
