Девятикратная олимпийская чемпионка лариса латынина: «узнав о своей беременности, я… Ударилась в рев -- на носу был чемпионат мира. Но врач, известный киевский профессор лурье, сказал: «выступай! »
Дамы редко удостаивают друг друга комплиментами. Что за радость признавать чужое превосходство? Но, увидев перед собой «бабушку советской гимнастики» Ларису Латынину, вынуждена была капитулировать перед блеском ее сияющих глаз и свежестью бархатной кожи. «Это вы без косметики?» -- спросила я, осознавая некую наглость первого вопроса. «Без косметики, -- живо откликнулась она. -- У меня на лице нет даже пудры!»
Чемпионка приехала в Киев с частным визитом: обсудить детали празднования своего 70-летнего юбилея, который в конце декабря будет отмечаться в Москве, а затем в Украине. Заказав себе свежеотжатый апельсиновый сок, гостья расположилась за столиком ресторана гостиницы «Спорт» в ожидании следующего вопроса.
-- … А глазки так блестят свои? -- продолжала допытываться я. -- Или вы носите линзы?
-- Не ношу! (Хохочет). Вы знаете, сейчас все увлечены этим линзами, подтяжками, инъекциями. Может, тем, кто снимается в кино, это и необходимо. Но нам, обычным женщинам, одной морщинкой меньше, одной больше… Что изменится? Самое главное, что находится здесь (прижимает руки к груди), в сердце. А это не подтянешь и не исправишь никакими пластическими операциями. Вот этот свет, который живет внутри, виден и на лице, вы не замечали?..
-- Но, Лариса Семеновна, зачем же скромничать? Вы отнюдь не обычная женщина, а легенда, совершенство…
-- Никогда не считала себя совершенством, каких бы высот мне ни удавалось достичь в спорте.
-- Такая самокритичность -- это издержки советского воспитания?
- Это позиция здравомыслящего человека. Видите ли, любование собой -- вещь непродуктивная, уводящая от результатов. Это, кстати, всегда знали мои умные и грамотные тренеры. Поэтому они чутко улавливали атмосферу в команде. Когда надо, охраняли и возвышали своих учениц, а иногда «заземляли», ставили на место.
«Тренеру говорили: «Ой, Миша, девка способная, зазнается!»
-- И как же они вас «заземляли»?
-- Такой банальный способ. Когда в Херсоне я начала резко выделяться на фоне своих сверстниц, люди со стороны стали говорить моему первому тренеру Михаилу Афанасьевичу Сотниченко: «Ой, Миша, девка способная! Зазнается!» И он очень этого боялся.
Скажем, отдавал команду девочкам перетащить в зале маты от одного снаряда к другому, и мне не хватало ручки. После тренировки он говорил таким грозным голосом: «А ты, Лора, останься! Ты что? -- спрашивал он. -- Думаешь, если выиграла последние соревнования, то теперь для тебя девочки будут носить маты?» Я била себя в грудь: «Михал Афанасьевич, и в мыслях не было! Я же вскочила, я же подбежала, уже все ручки заняты!» А он и говорит: «Пойми! Ты первой должна вскакивать, где бы это ни происходило: на соревнованиях или на тренировках! Только тогда тебя никто не упрекнет в том, что задираешь нос! И только тогда ты сможешь побеждать!»
-- И что, всю жизнь вы бросались первой к мату? Ни разу себя не пожалели?
-- Всю жизнь! Может быть, это не всегда удавалось, но я старалась…
-- Говорят, и мама вас держала в строгости…
-- Не то слово! Мы жили с мамой вдвоем -- отец, когда мне было 11 месяцев, ушел из семьи, а потом погиб во время войны. И мама, простая, без образования, женщина, разбивалась в лепешку, чтобы я ни в чем ни нуждалась. Но и требовала, чтобы я росла примерной и послушной. У нее была коронная фраза: «Я хочу, щоб моя дитина була не гiршою за iнших людей!» Под этим лозунгом она меня и баловала и наказывала. Однажды я посыпала известью свежепокрашенную раму зловредной соседки, и тогда меня мама отшлепала… мухобойкой по спине. Даром, что к тому времени я была почти взрослой девушкой. Наказала, бросила эту палочку с подметкой и с чувством исполненного долга произнесла свою знаменитую фразу!
Мама была очень властной женщиной. Даже замуж я вышла по ее настоянию! Когда в 10-м классе стала встречаться с курсантом мореходного училища Иваном Латыниным, в первую очередь познакомила его с мамой. Ваня был из блокадного Ленинграда и так наворачивал мамины борщи с пампушками, так их нахваливал, что она решила: лучшего зятя ей не надо!
Когда Ваня закончил мореходку, его направили плавать в Баку. А мы с мамой уехали из Херсона в Киев. Я поступила в политехнический институт. Нам выделили на двоих четырехметровую комнатку в общежитии. Такая у меня была «льгота», хотя, как члену сборной команды Советского Союза, руководство спорткомитета обещало мне жилье. Мы спали с мамой на одной кровати, вторая в этой каморке не помещалась…
В Киеве за мной начали ухаживать другие мальчики. Мама в окошко наблюдала, кто меня провожает, как поздно я возвращаюсь, и вдруг поняла, что нашему с Иваном роману угрожает опасность. Она стала атаковать Баку телеграммами. Вызвала Ивана в Киев и потребовала, чтобы он на мне женился. Он с удовольствием согласился. Но я решила, что нужно немножко подождать. Мама вызвала его из Баку во второй раз. Перед этим устроила мне жуткий скандал. И мне ничего не оставалось делать, как подчиниться ее воле. (Улыбается).
-- Дочка родилась сразу?
-- Нет, через три года, в пятьдесят восьмом. А перед этим у меня были проблемы со здоровьем. Я прыгнула в ледяную реку -- доставала мальчишкам мяч -- и простудилась. Однажды меня с острым воспалением придатков отвезли в клинику на бульваре Шевченко к известному профессору-гинекологу Лурье. Там пролежала два месяца. Когда выписалась, мне сказали, что все в порядке.
Через время почувствовала какой-то дискомфорт. Опять пришла к Лурье. А он и говорит: «Я тебя поздравляю! Ты беременна! Я тебе тогда не говорил, не хотел тебя травмировать. Но очень сомневался, сможешь ли ты забеременеть после такого воспалительного процесса». Я в рев! «Почему ты плачешь?» -- «Так у меня через два месяца чемпионат мира!» -- «Ну и что?» -- «Я очень хотела выступить!» -- «Выступай!» -- «Ну как же! Будет уже 4 месяца!» -- «У меня балерины до шести пляшут на сцене! Я все тебе распишу: как нагрузки рассчитывать, как лекарства пить, если что. Гарантирую: все будет в порядке! Нет, я могу тебе, конечно, сделать аборт, и через три дня ты поедешь на тренировки. Но не могу обещать, что после этого ты сможешь когда-нибудь стать мамой».
И я решила рожать. По совету Лурье никому об этом в команде не сказала и продолжала готовиться к чемпионату «на всю катушку». Как только закончился чемпионат, побежала звонить профессору, чтобы обрадовать его своей победой. Но узнала, что совсем недавно он умер… Через две недели я почувствовала шевеление ребенка…
«Когда Юра поцеловал меня в запястье, поняла, что за этим человеком пойду куда угодно»
-- Вам удалось сочетать карьеру и семейную жизнь?
-- Увы… Но наш развод с Иваном Ильичом стал не столько «следствием» моей карьеры, сколько взрослением, переоценкой ценностей. Я ездила на сборы и соревнования по всему миру. С ребенком сидели мама и муж. Когда приезжала, чувствовала, что того трепета, который испытывает женщина, уже нет. Тем не менее продолжала сохранять видимость благополучного брака. И все же мы расстались. Думаю, это был какой-то логичный результат нашего брака.
-- У вас было к кому уйти?
-- Было, конечно. Но мне не хотелось бы заострять внимание именно на этой теме перед своим юбилеем. В душе есть то, что не хочется делать достоянием всех… Я могу сказать только одно: в лучшие женские годы я пережила безумную гамму жутких переживаний и страстей. И не дай Бог какой-нибудь женщине это испытать. Именно поэтому я не хочу об этом говорить…
-- Но часто женщины как раз и жаждут этих страстей. Изнывают от налаженной семейной жизни, считая ее рутиной.
-- Хочу сказать, что нынешняя моя налаженная семейная жизнь с любимым и любящим человеком доставляет столько радости! Я встретила Юру, когда мне был 51 год. У дочки Тани к тому времени сложилась своя жизнь. На гастролях в Венесуэле (Таня 15 лет танцевала в ансамбле «Березка») она познакомилась с иностранцем, вышла замуж и растила ребенка. Безусловно, у меня были какие-то поклонники. Я не одна появлялась в театре, на каких-то мероприятиях. Это было приятно для женщины, перешагнувшей 50-летний рубеж. Но все эти романы, если их можно так назвать, почему-то не трогали душу.
-- Может быть, мешали мудрость и опыт? Как жаловался герой в «Обломове» на то, что жизнь перед ним открылась вся: «… и вкус не острый, и цвет неяркий, и боли не смертельные»…
-- Тем ценнее было то, что разбудил во мне Юра. Я поехала на две недели в подмосковный дом отдыха «Вороново». Туда же приехал отдыхать инженер электротехнического завода «Динамо» Юрий Израилевич Фельдман. Юра, как он рассказывал, обратил на меня внимание сзади, когда я бежала на шпилечках в вельветовых джинсиках. Он со мной заговорил, предложил научить меня играть в теннис.
Стояла глубокая осень. Наши отношения только начинались. Было необъяснимое предчувствие чего-то, но никто не решался сделать первый шаг. Юру постоянно вызывали на завод по каким-то делам. И вот однажды вечером, когда на улице шел дождь, он приехал уставший, промокший. Зашел в номер. Я поднялась с кресла ему навстречу. Он со мной здоровается. Поворачивает вот так руку и целует меня в запястье, вот сюда… Вы знаете, у меня было такое ощущение, что за этим человеком я могу пойти куда угодно! И о чем бы он меня ни попросил, все сделаю!.. А вы говорите, что «вкус не острый, и боли не смертельные»!..
-- Вы находитесь в прежнем возвышенном состоянии?
-- Понимаете, вот эта острая трепетность, конечно, долго храниться не может. Она перерастает во что-то другое, большее и более ценное. Просто мы с Юрой уже родные люди. У нас очень хорошие отношения с моим первым мужем Иваном Латыниным, отцом моей дочери. Все семейные праздники -- дни рождения дочки, внуков, зятя -- мы отмечаем вместе. И когда Иван встречается с Юрой, они обнимаются, как лучшие друзья. Иван однажды сказал такую фразу: «Юра, я так рад, что у Ларки есть ты! Потому что понимаю: я не мог ей дать всего, что она заслуживает».
«На мясо и не смотрю. Своего быка в жизни я уже съела!»
-- У вас есть какие-то милые домашние привычки?
-- Я очень люблю надеть лосины, какую-нибудь майку и в таком виде шастать по дому. А любимое мое занятие -- расслабиться перед телевизором, смотреть теннис и грызть тыквенные семечки. И чтобы муж был рядом. Обожаю!..
-- А играть в теннис он вас хоть научил? Или только обольщал?
-- Научил. Мы даже у себя на участке теннисный корт построили, ведь живем за городом, в собственном доме. У нас хозяйство, живность: корова, козы, лошадь, не говоря уже о котах и собаках. Море цветов. Это моя самая большая радость, правда, отнимающая массу времени и сил. Чтобы полить все растения в горшках, мне нужно 15 ведер воды и полдня! Ведь, поливая их, я то немножко взрыхлю почву, то уберу какие-то увядшие лепестки… Если какой-то цветок поник головкой, я поговорю с ним, протру ему листки. Или пересажу из маленького горшка в больший. Растения меня понимают, слушают и от такого отношения приходят в себя!
-- Вы с ними прямо как с людьми.
-- А законы любви и терпения едины для всего живого, неважно, цветок это какой-то неказистый или человек. У меня иногда зацветают даже такие экземпляры, которые, говорят, цвести не должны!
-- Вы выглядите лет на двадцать моложе. Как ухаживаете за кожей? Это какие-то особые препараты?
-- Самые обычные: ночной крем, увлажняющий дневной и все.
-- А как фигуру держите? Диета? Сигарета?
-- Никогда! Курить даже не пробовала! Немного спорта -- ежедневная зарядка, теннис. Кстати, я полностью перестроила образ питания. Мяса практически не употребляю. Во время спортивной карьеры я его поглощала килограммами. Мне казалось, это нужно для силы, для энергии. И я часто говорю, что своего быка в жизни я уже съела! Сейчас сижу на фруктах, овощах, морепродуктах. Ем творог из козьего молока, которое дают мои козы.
-- Моя знакомая, еще довольно молодая женщина, говорит: «О том, сколько мне лет, я могу сказать только шепотом под одеялом». У вас есть какой-то невроз, связанный с возрастом?
-- Нет! Особенно, если в анкетах в гостиницах заполняешь год рождения: 1934. Ну подумаешь! Четыре аккуратненькие циферки. Абстракция какая-то, которую и не осознаешь… И лишь когда в поликлиниках на приеме спрашивают: «Сколько полных лет исполнилось?», и ты отвечаешь: «Семьдесят», немножко расстраиваешься… В то же время я не хотела бы сбросить 30 или 40 лет и вернуться в молодость. Потому что счастлива в своем возрасте.
Из досье «ФАКТОВ»
Лариса Семеновна Латынина (Дирий). Родилась 27 декабря 1934 года в Херсоне. Двукратная абсолютная чемпионка Олимпийских игр, обладательница семи золотых наград Игр в командном зачете и в вольных упражнениях. В уникальной коллекции Ларисы Латыниной -- восемнадцать олимпийских медалей (9 золотых, 5 серебряных и 4 бронзовые). Имя Ларисы Латыниной внесено в Книгу рекордов Гиннесса. Замужем. Живет в Подмосковье. Дочь -- Латынина Татьяна Ивановна, внуки -- Константин и Вадим.
1414Читайте нас у Facebook
