210-метровый столб пламени подхватил и понес ввысь тело огнеборца, а через несколько минут выбросил его с другой стороны
«Тенгиз», за сутки выбрасывающий в воздух такое количество нефтепродуктов, которого Полтаве с ее 300-тысячным населением хватило бы на год, тушили 14 месяцев. В открытом огне тогда сгорели стаи перелетных птиц, на пожарных истлели более 3000 теплозащитных костюмов. На днях Полтавская специальная военизированная противофонтанная часть Украинского нефтегазоразведывательного района отметила свое 35-летие.
«Если бы нефтегазовый фонтан не горел, то все живое вокруг на сотни километров было бы уничтожено сероводородом»
-- В августе 1985 года мы поехали в Казахстан, -- рассказал «ФАКТАМ» заместитель командира Полтавской специальной военизированной аварийно-спасательной части Александр Новостройный. -- К тому времени «Тенгиз» пылал уже два с половиной месяца. Причиной его возгорания было отклонение от технологии во время бурения. Сначала смесь нефти и газа выбрасывалась из скважины без огня, а потом от случайной искры загорелась. Однако тушить пламя было нельзя: в нефтегазовом пласте содержалось 26 процентов сероводорода. И если бы он не сгорал, все живое на сотни километров вымерло бы от отравления газом. Нефтяники и газовики России, Азербайджана, Казахстана не могли справиться с горящим факелом. А у нас в Украине к тому времени уже был опыт ликвидации пылающих фонтанов.
Осмотрели факел с вертолета -- из-за сильного жара ближе чем на 60 метров нельзя было подлететь. На следующий день подогнали к «Тенгизу» танк, чтобы расстрелять мешавшее укрощению фонтана наземное оборудование скважины. С расстояния всего 15 метров танкист выстрелил раз, другой -- все мимо. Сильный жар искажал оптику. Пришлось парню стрелять прямой наводкой, глядя прямо в ствол. Наконец буровая установка упала. Освобожденная от преград струя нефти и газа взмыла на 200 метров вверх! Еще бы: давление нефтегазовой смеси на выходе из устья скважины составляло аж 26 атмосфер. Такого давления больше не было зарегистрировано ни в одном газонефтяном фонтане в мире. Через десять минут после того, как танк сбил наземное оборудование, я заметил, как небольшая часть трубы, торчащая наружу из скважины, начала раскручиваться вокруг своей оси. А потом нитка бурильных труб общим весом в 152 тонны потянулась вверх из чрева скважины, как свеча. Трубы взмыли на высоту 300 метров (выше столба пламени) и закружились в небе над фонтаном. Феерическое было зрелище!
-- Еще бы!
-- Из недр земли выбрасывалось 40 тысяч тонн нефти и 25 миллионов кубометров газа в сутки. Такого количества Полтаве с ее 300-тысячным населением хватило бы на год! Эти данные сразу засекретили. В печати фигурировали вдвое меньшие цифры.
А потом началась длительная постепенная работа по обузданию фонтана. Мы принялись расчищать устье скважины. Работали по 18 часов в сутки, сменами по 15 минут -- больше выдержать в этом пекле было невозможно. Одевались на смену так: нательное белье, потом хлопчатобумажное, потом «костюм металлурга» из шинельного сукна, затем костюм пожарного из теплоотражающего материала. Но отечественные костюмы были предназначены для работы при температуре до 120 градусов. А тут… Возле самого устья температура была «всего» 90 градусов, на расстоянии метра -- 160 градусов, на расстоянии трех -- 350 градусов. На расстоянии 30 метров от фонтана температура поверхности земли составляла 350 градусов, а воздуха -- до 450 градусов! Через четверть часа такой костюм уже начинал дымиться, люди выскакивали из опасной зоны уже в тлеющих клочьях. Их приходилось сразу выбрасывать.
Вагончик для переодевания, сделанный из теплоотражающих материалов, находился на расстоянии 250 метров. Но и там жара была такая, что мокрое белье высыхало за 1 минуту. А если на пять минут отвернешься -- уже сгорело.
Кишиневская фабрика имени Леси Украинки, единственная в Союзе производившая пожарные костюмы, работала на нас день и ночь. Такой костюм со специальной пропиткой стоил тогда 70 рублей. За время тушения «Тенгиза» их понадобилось более трех тысяч штук.
Нефтегазовый фонтан, как маяк, привлекал к себе перелетных птиц. Стаи гусей и уток, привлеченные теплом и светом, летели прямо на огонь. Попав в пылающую струю, опаленные птицы падали вниз.
-- Уже жареные?
-- Кое-кто их даже ел тут же. При помощи водяных струй, качаемых шестью пожарными стволами, мы создавали вокруг устья водяной защитный экран -- чтобы таким образом уменьшить температуру на рабочем участке. Но от воды потом пришлось отказаться. Мелкие соленые брызги -- вода бралась из озер-солончаков -- высыхали на смотровом стекле каски и оставляли на нем белесые следы, мешавшие обзору.
«Молотки, гаечные ключи и ломики, применяемые при работе на скважине, были из бронзы»
Земля вокруг скважины от жары спеклась в плотную породу -- техногенный обсидиан, который нельзя было копнуть даже бульдозером. Приходилось ее взрывать. Порода была настолько плотной, что шурф -- ямку глубиной в один метр -- долбили бронзовыми ломиками в течение трех суток.
-- Почему бронзовыми?
-- Все инструменты, применяемые при ручных работах на скважине, -- ломики, гаечные ключи, молотки -- делали из бронзы, чтобы избежать искрения. Ведь возможный взрыв мог стоить работнику жизни. Бронза тогда была дешевой, стоила копейки. Потом нам на танке подвозили взрывчатку, мы закладывали ее в шурф и -- бегом оттуда! Осколки летели на расстояние до 300 метров.
Устье расчищали три месяца, потом наступила пора ставить на скважину тампонирующее оборудование. И тут на рабочем участке произошло несчастье -- погиб человек.
Началось с того, что к нам приехала корреспондент московской газеты. Попросила показать ей устье скважины вблизи, хотела сделать выдающийся репортаж. Вообще женщины на опасный участок не допускаются. Но для нее сделали исключение -- и зря. Говорят же, что женщина как на военном корабле, так и на нефтегазовом фонтане -- к несчастью. Корреспондентка посмотрела на устье, отсняла фотопленку и уехала, а на следующий день у нас случилась трагедия.
29 октября мы должны были ставить хомут на обсадную колонну. Это довольно тяжелая конструкция, поэтому в качестве рычага мы с помощником командира части Владимиром Бондаренко прихватили с собой длинную доску. Я держал ее спереди, Володя -- сзади. Вдруг чувствую -- за мной никого нет. Обернулся -- нет Володи!
Лишь через несколько минут что-то упало с другой стороны фонтана, метрах в 14-ти от скважины. Человеческое тело. Я подбежал -- но Володя, конечно, был уже неживой.
-- Что же с ним случилось?
-- Напарника просто засосало внутрь фонтана! Факел с силой втягивал в себя необходимый для горения кислород. Вокруг устья все время дул ветер к центру. Нам постоянно приходилось пригибаться пониже к земле. Мы даже каски привязывали, чтобы не улетели. А Володя был очень высокий, метр девяносто. Видимо, распрямился во весь рост. Да еще, может, куртку от костюма надуло воздухом. Никто из находившихся на площадке не видел, как его подхватило ветром, втащило в огонь и понесло вверх. А при падении с огромной высоты Володя Бондаренко разбился насмерть.
Надо было оттащить погибшего подальше от скважины. Я пронес его метра полтора, и тело загорелось -- за эти страшные минуты оно успело пропитаться нефтью. Тут же огонь перекинулся и на меня. Ничего не оставалось, как передохнуть чуть-чуть под самым устьем, сбить с себя пламя и бежать переодеваться.
Добежав до вагончика, я выпил воды, надел один на другой два защитных костюма и снова, вместе с четырьмя товарищами, отправился к эпицентру. Вынесли тело на носилках, самолетом доставили в Полтаву. Володе Бондаренко был 31 год, а в нынешнем году могло бы быть 50… Его вдова до сих пор работает в нашей части.
После ЧП полтавчанам предложили смениться, поехать домой передохнуть. Но мы решили продолжать работу в память о погибшем.
Загерметизировать устье удалось лишь с третьей попытки. Это случилось как раз под Новый год -- 31 декабря 1985 года. Фонтан еще горел, но им уже можно было управлять. А окончательно его ликвидировали лишь спустя несколько месяцев.
Читайте нас у Facebook
