Эдуард тополь: «в америке я был готов работать даже мусорщиком»
Бестселлеры известного писателя «Журналист для Брежнева», «Красная площадь», «Чужое лицо», «Красный газ», «Китайский поезд» снискали всемирную популярность. В США, Англии, Франции, Италии, Японии их читают запоем. Говорят, по романам Тополя можно изучать историю, так как все они написаны на основе подлинных документальных фактов…
Эдуард Тополь в Украине почти не бывает, поэтому встреча с ним в Одессе -- редкая удача. Наша беседа состоялась спустя всего несколько часов после приземления самолета. За это время писатель уже успел съездить на Молдаванку и пообедать в ресторане на Дерибасовской…
«Я тщетно пытался в ресторане на Дерибасовской заказать китовое мясо»
-- Эдуард Владимирович, когда вы в последний раз были в Украине?
-- В 1976 году, приезжал в Полтаву на похороны отца… С 1947 по 1953-й год я жил в Полтаве, в центре города, на улице Чапаева. Учился там с четвертого по девятый класс… В период «дела врачей» мы пережили погром. Тогда, забаррикадировавшись в квартирах, еврейские семьи трое суток просидели взаперти, а когда вышли, то прочли на своих дверях: «Жиды, мы вашей кровью крыши мазать будем!» Я очень хорошо это помню… Еще два года сотрудничал с Одесской киностудией, где по моему сценарию поставили фильм «Море нашей надежды». К сожалению, неудачный…
-- Первый свой приезд в Одессу помните?
-- Еще бы! Я привез сценарий, за который получил аванс тысячу рублей -- по тем временам деньги немалые. И решил вкусно поесть. Очень мяса хотелось, но мне сказали, что в городе его нет. Однако, понадеявшись на крупную сумму, оттягивающую мой карман, отправился на поиски. Зашел в ресторан «Кавказ», в абсолютно пустой зал, взял меню, а в нем -- и шашлык, и бастурма, и сациви!.. Ну, думаю, наврали про дефицит. Подзываю официантку -- шикарную, плотно сбитую блондинку с крутыми бедрами -- и заказываю кучу мясных блюд. А она нагнулась ко мне и шепчет так ласково: «Милок, ты мясо китовое ешь?» -- «При чем здесь кит? Мне шашлык», -- залепетал я. Женщина меня за талию обняла, подняла на бедро (до сих пор помню его изгиб!) и понесла к выходу: «Иди, дорогой, отсюда. Я вчера своего мужа этим «шашлыком» накормила, так он меня чуть не убил!»
Нынче же все изменилось -- я тщетно пытался в ресторане на Дерибасовской заказать китовое мясо. Нет его! Пришлось мучаться с мидиями, креветками и жареными бычками (смеется).
-- Какое впечатление на сей раз произвела на вас Украина?
-- В Одессе во время прохождения паспортного контроля женщина-пограничник, проверяя мои документы, вдруг сказала: «А о пограничниках вы все наврали». И голову опустила. Я напрягся: «Где и когда, конкретно?!» -- «Да во всех своих книжках. Не может быть, чтобы так над людьми издевались», -- отвечает. В общем, она имела в виду мои описания таможен Шереметьева и Бреста. Выходило, что я лгун! И не было «этого» ничего ни со мной, ни с моей первой женой, ни с сестрой, ни с племянницей!.. Блин, да это -- подлинные факты! У меня и сейчас давление поднимается при воспоминаниях о тех событиях…
-- Ну уж простите ее…
-- Дело вовсе не в ней. Мне часто приходится сталкиваться с тем, что молодое поколение НИЧЕГО не знает о советском кошмаре, беспросветном мраке идеологического террора. О том, что тогда свобода была лишь в постели, где, уединившись под одеялом, можно было делать все что угодно. В остальное же время во все лезла партия.
Что до пограничников, то мы -- почти коллеги. Несколько лет тому назад доставлял гуманитарную помощь пограничникам Дальнего Востока и Камчатки. Сам развозил по отдаленным погранзаставам. За что был отмечен командованием знаком «Отличник погранвойск».
Двадцать лет я был фельетонистом азербайджанской республиканской газеты «Бакинский рабочий». Благодаря моим публикациям сняли двух министров, правда, главный редактор из-за меня получил выговор от тогдашнего первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана.
«Гейдар Алиев запретил мне въезд в Азербайджан»
-- Слышал, что это -- не единственный ваш конфликт с Гейдаром Алиевым.
-- Когда-то по моему сценарию на «Ленфильме» сняли комедию «Любовь с первого взгляда». Сюжет довольно простой: 15-летний мальчишка-азербайджанец влюбляется в 17-летнюю еврейскую девушку. Он -- уличная шпана, она -- пианистка. Юноша несколько лет преследует свою избранницу, потом женится на ней… Режиссер был грузином, и всех азербайджанцев играли грузины. Фильм запретили, но грузины выкупили его у «Ленфильма» и показывали только у себя гостям. (Как в свое время директор Одесской киностудии Збандут показывал мне, заперев в зале, запрещенный фильм Киры Муратовой «Долгие проводы»). Каким-то образом копия «Любви» попала к Алиеву. Узнав, что автор сценария -- бакинец, он запретил мне въезд в республику.
-- Таким образом вы и попали в Москву?
-- Я поступил во ВГИК, окончил его. На «Мосфильме» сняли первую ленту по моему сценарию, затем -- еще семь… Двенадцать лет болтался в столице без прописки. Обосновался в Болшеве, в Доме творчества кинематографистов. Моя советская жизнь была весьма насыщенной… Помню, как заместитель председателя Госкино объяснял мне, сценаристу, и режиссеру фильма «Ошибки юности» Борису Фрумину суть служения советскому киноискусству: «Советский кинематографист должен знать, на кого работает. Если не знаете, на кого работаете, вам не место в советском кинематографе». И выразительно при этом стучал кулаком по столу. Потом фильм с Мариной Нееловой, Стасиком Жданько и Николаем Караченцовым в главных ролях запретили…
В 1976-м по моему сценарию режиссер Владимир Роговой поставил «Несовершеннолетних» (после «Путевки в жизнь» это был первый советский фильм о подростковой преступности). Лента имела определенный успех, и в МВД заинтересовались его продолжением. (Тем более, что следом вышел фильм «Юнга Северного флота», который мы снимали на Соловках).
Помнится, в марте 1978 года пришел к одному из руководителей министерства, говорю, мол, уже 12 лет нарушаю паспортный режим, помогите с пропиской… Начальник пообещал посодействовать. Сказал, мол, напиши сценарий, а через две недели позвони. Тогда еще Союз кинематографистов написал ходатайство на имя главы Моссовета Промыслова. Но ничего не вышло. Объяснили, что Промыслов якобы отдал мои бумаги на рассмотрение в комиссию старых большевиков при Моссовете, и они отказали… На следующий день я подал документы на выезд из страны. Когда эмигрировал, мою фамилию сняли с титров всех моих фильмов.
Позднее в трилогии «Русская дива, или Любожид», «Римский период, или Охота на вампира» и «Московский полет» я описал период еврейской эмиграции из Советского Союза, не только собственные мытарства жизнь, но и трагедию миллионов граждан разных национальностей -- всех, кому пришлось покинуть Родину.
-- В романе «Завтра в России» еще в 1987-м вы описали события 1991 года. Как удалось «просчитать» путч, распад СССР?
-- Работал над этим произведением дольше, чем над любым другим -- полтора года. Как только Горбачев объявил о перестройке, сразу начал раскладывать художественный пасьянс, мол, что может получиться. Мне еще тогда супруга говорила: «Только не устраивай гражданскую войну». Но кроме путча и распада СССР у меня ничего не выходило, а Горбачев меня все время опережал. Например, я написал в восьмой главе о реабилитации Бухарина и Троцкого, а спустя несколько дней читаю в газете, что их уже реабилитировали… Поэтому приходилось все время догонять события.
-- Иными словами, вы обладаете даром предвидения?
-- Нет! В стране был определенный расклад сил -- партийная элита, мафия, КГБ -- плюс социальные причины. Ничего другого и не могло быть, потому что перестройка шла не снизу, а сверху. И ее цель -- приватизация страны партийным аппаратом. До какого-то времени несколько сот человек из «фирмы» ЦК КПСС кооперативно владели страной. Все, занимающие определенные должности, имели дачи, машины и прочее. Но как-то только с должности выгоняли, блага утрачивались, что перестало их устраивать: оторвав «кусок пирога», хотелось оставить его себе навсегда. Однако «наверху» засиделись «динозавры», которых поддерживали всевозможными способами, вплоть до вживления сердечных стимуляторов. И они никак не желали уходить. Именно эту верхушку следовало убрать, чтобы провести приватизацию. Выход был один -- путч. Вначале случилась горбачевская перестройка, а потом и самого Михаила Сергеевича поперли… Когда история решила, что пора кончать с коммунистическим режимом, она выдвинула на передний край три фигуры, три личности: Рональда Рейгана, Маргарет Тетчер и Папу Римского. Они втроем и договорились, что с советским режимом надо кончать…
«В основу всех моих романов положены документальные факты»
-- Можете спрогнозировать дальнейшее развитие событий?
-- Не могу и не буду. В СССР я был журналистом, сценаристом. Все прочувствовал на собственной шкуре, все знал изнутри. Потому-то и мог предвидеть. Я никогда не пишу о том, чего не знаю. В основу всех моих романов положены документальные факты. Например, в основе сюжета книги «Журналист для Брежнева» -- исчезновение известного советского журналиста Вадима Белкина, любимца генсека, включенного в пресс-группу для освещения встречи Брежнева с президентом США Картером в Вене. Я описал события с момента ареста Белкина до заключения в психбольницу тюремного типа… Собирая материалы для романа «Китайский проезд» -- о закулисных интригах избирательной кампании 96-го года, -- несколько месяцев провел в России. Недавно закончил книгу о «Норд-Осте» -- «О любви и терроре», о бывших там любовных парах, которых мне удалось разыскать. В ней и анонимные рассказы бойцов «Альфы», и работа штаба, и письма Мовсара Бараева. На недавней книжной ярмарке в Москве я вручил книгу Юрию Лужкову с надписью: «Одному из воистину действующих персонажей этого романа. Если вам понравится, то с вас -- банка меда». Он подошел ко мне и сказал: «Если не понравится, пришлю банку меда с дегтем». Жду… Вообще же темой террора занимаюсь давно, с 1978 года, когда попал в Италию.
-- У вас остались контакты в высших эшелонах московской власти, в спецслужбах?
-- Если вы имеете в виду секретные, то нет. Слухи о моих контактах поползли после выхода на Западе «Красной площади»: дескать, у меня есть информатор в Кремле. На самом деле это только мешает: как только слышат мою фамилию, любые высокопоставленные источники закрываются -- люди боятся.
-- Говорят, в США на писательские гонорары не проживешь…
-- На второй день прибытия в Америку я встретился с Эфраимом Севелой (известный писатель, в прошлом -- журналист, диссидент. По его сценариям поставлен ряд фильмов, например, «Попугай, говорящий на идиш». -- Авт. ). Он мне сказал: «В США есть только три человека, живущие за счет литературных доходов: Солженицын, Бродский и я». Фима сразу показал мне «радужные» перспективы. Хотя, уезжая, я думал, что буду работать кем угодно, хоть мусорщиком. Но устроиться туда невозможно. Оказалось, это престижнее, чем «бумагу переводить». Во всяком случае, там платят по 18 долларов в час(!). Потому за 25 лет жизни в Америке я ничем, кроме пера, не зарабатывал и нигде не служил. Принят в Гильдию американских кинематографистов. Возможно, мне просто повезло. Сергей Довлатов, например, приехал в Штаты с семьей. Он работал на радио «Свобода», постоянно проклинал эту каторгу…
-- Вам удалось стать настоящим американцем?
-- Как-то Юрий Радзиевский (в прошлом -- легендарный капитан команды КВН, а нынче -- американский миллионер) пригласил меня, тогда нищего, в дорогой ресторан. В ходе беседы я поинтересовался: почему он, миллионер, живет в такой ужасной стране? Мол, есть страны гораздо красивее. «Ты ничего не понимаешь, -- ответил Юра. -- Ни за какие деньги не станешь полноценным гражданином ни Франции, ни Англии, ни Италии… Есть только одна страна в мире, где, если люди платят налоги, становятся полноправными гражданами. Это Америка». И это правда.
-- Какой город вы считаете лучшим в мире?
-- Сан-Франциско, конечно. Потрясающий город! Первый президент СССР Михаил Горбачев, приехав туда, сказал: «С жителей этого города нужно брать налог за воздух». Воздух там действительно необыкновенный -- не только чистый, упоительный! Не случайно же Фонд Горбачева приобрел там поместье…
-- И все-таки вы -- русскоязычный писатель…
-- Более того, люблю Россию (подразумеваю весь бывший Союз), люблю русских женщин, но горжусь тем, что являюсь гражданином США. Хотя сейчас большую часть времени живу здесь. Однако на московское место жительства по-прежнему претендовать не могу, при всем хорошем ко мне отношении Юрия Лужкова…
-- Эдуард Владимирович, расскажите, пожалуйста, о своей семье.
-- У меня замечательная жена Юля (она -- русская, москвичка, православная) и пятилетний сын Тоша, которого я безумно люблю. Мальчик похож на меня не только внешне, но и, к сожалению, характером. Живем мы скромно. Жена не любит, когда я рассказываю о семье…
-- Наверное, своими убийственными публикациями вы нажили себе немало врагов. Никогда не задумывались о собственной безопасности?
-- Накануне вылета в Одессу я попал в аварию. В Москве на проспекте Мира в дверцу автомобиля, в котором я ехал, с моей стороны врезался грузовик. Машина -- в лепешку, а я вылез из стального месива на четвереньках весь в осколках стекла. На мне -- ни ушиба, ни царапины! Майор милиции, приехавший на место ДТП, едва в обморок не упал, увидев, как я выползаю. Говорит: «Сейчас «скорая помощь» приедет… Если отпустят, беги в церковь свечку ставить, потому что ты уже был покойником… ». Если меня захотят убить, не поможет, ни «Альфа», ни «Беркут»… Там, на небесах, уже все спланировано…
Протягиваю моему собеседнику книгу «Журналист для Брежнева» и прошу надписать ее. Минуту подумав, он зачеркивает на титульном листе фамилию Ф. Незнанский и пишет: «Судебным постановлением Замосковорецкого городского суда я признан единственным автором этой книги. Эдуард Тополь».
-- Свой вердикт суд вынес на основании экспертиз Института мировой литературы имени Горького и Института мировой литературы российской Академии наук и признал меня единоличным автором «Красной площади» и «Журналиста для Брежнева», -- продолжает писатель. -- Кто же второй указанный на обложке автор? Я расплатился за глупость, совершенную более двух десятилетий назад.
Читайте нас у Facebook
