«еду я в передней машине сопровождения, травим с водителем анекдоты. Поворачиваюсь и цепенею: кортежа с королем швеции за нами нет! »
В столичную Госавтоинспекцию Иван Стеценко пришел в конце 1983 года, а в 1986-м стал начальником управления ГАИ Киева и работал в этой должности почти 10 лет. А перед тем как перейти в структуру МВД, ему пришлось поработать в девятой службе КГБ УССР. Сотрудники «девятки» обеспечивали безопасность руководителей не только советской Украины, но и высокопоставленных чиновников СССР, глав зарубежных государств во время их пребывания в Украине и при посещении Киева.
Иван Михайлович отвечал за безопасный проезд высоких персон и занимался подготовкой транспорта для правительственных кортежей.
«В салоне представительской «Чайки» обосновались… мыши. Всю обивку сидений обгрызли!»
-- Украинский так называемый гараж особой нормы (ГОН) в начале 80-х размещался на территории Киево-Печерской лавры, -- вспоминает Иван Михайлович. -- В отличие от кремлевского ГОНа парк представительских автомобилей у нас был небольшой -- пять-шесть «ЗИЛов», «ЗИМов» и «Чаек». На одной из «Чаек» -- единственном в гараже кабриолете -- в свое время Хрущев очень любил ездить на охоту в Залесье. Машина была открытой и оборудована специальными поручнями для военных парадов, что особенно нравилось Никите Сергеевичу -- удобно стрелять. Затем на этом автомобиле пару раз «выскакивал» поохотиться Шелест. А вот Щербицкий охоту не любил, и «Чайка» несколько лет простояла в гараже, всеми забытая.
Вдруг в конце апреля 1981 года о ней неожиданно вспомнили -- через несколько дней в Киев должен был приехать Леонид Брежнев. Генеральный секретарь ЦК КПСС намеревался торжественно открыть мемориальный комплекс: Музей истории Великой Отечественной войны и монумент «Родина-мать». По сути, это оказалось последнее посещение Леонидом Ильичом столицы Украины.
К приезду высокого гостя нам предстояло подготовить несколько правительственных машин, в том числе и эту открытую «Чайку». Полезли мы в салон и ужаснулись: там давно обосновались мыши -- полно гнезд и зверьков. Всю обивку сидений обгрызли! Салон мы быстро привели в порядок, а вот машина ехать не хочет: газ добавишь -- чуть двинется, а на холостых оборотах глохнет. И так каждые 50--100 метров, хоть не тормози! Я говорю водителю Щербицкого Сивковичу: «Саша, что хочешь делай, но генсека довези!»
Утром, за несколько часов до приезда Брежнева, подали мы кортеж к зданию железнодорожного вокзала, а злополучную «Чайку» спрятали подальше. Генсек прибыл спецпоездом в полдень. Весь маршальский мундир его был увешан орденами и медалями -- награды висели чуть не на плечах и даже на лацканах пиджака. Представьте, сколько это все весило и как дребезжало!
Брежнева повели через зал официальных делегаций к автомобилям, а Щербицкий меня подзывает и спрашивает: «Где открытая «Чайка»? Погода такая чудесная, солнечная, народ собрался поприветствовать гостя. Леонид Ильич хочет проехаться по городу в открытой машине». Я, не моргнув глазом, отвечаю: «Машина готова», а у самого душа в пятки, ведь не дай Бог заглохнет -- неприятностей будет! Как назло, по пути следования кортежа предусматривалось несколько остановок: возле памятника Щорсу, гостиницы «Украина», на Крещатике… Но, к счастью, обошлось, довезли нормально. Водителя Сивковича потом за эту поездку орденом Красного Знамени наградили.
А вот королю Швеции в похожей ситуации повезло меньше -- машина, в которой везли монарха из Борисполя в Киев, таки заглохла по дороге. Это был первый визит молодого шведского короля в Советский Союз. Вместе с ним, что нас особенно поразило, приехало около 70 журналистов -- для них подали аж два автобуса. Южного моста в то время еще не было -- из Борисполя делегации везли в город через Ленинградскую площадь и мост Патона.
Еду я в передней машине сопровождения, травим с водителем анекдоты, перед мостом Патона оборачиваюсь и цепенею: кортежа за нами нет! Быстро разворачиваемся, проезжаем метров 800 и видим: стоит «ЗИЛ» с королевским штандартом, а вокруг машины бегает перепуганный водитель и размахивает руками: «Кажется, бензин закончился… » А в «ЗИЛе», сделанном по спецзаказу, все основные системы, обеспечивающие работу автомобиля, были продублированы. Достаточно провернуть ключ зажигания в другую сторону и вместо сломавшейся, скажем, системы подачи топлива начинала работать запасная. Но тогда, как назло, и она отказала -- автомобиль не завелся.
Пришлось короля пересаживать в запасной. Он, правда, недовольства не высказывал, а вот зарубежные корреспонденты бегали вокруг да щелкали фотоаппаратами. Как только мы отвезли монарха и вернулись, «ЗИЛ» преспокойно завелся.
Сколько раз мы потом пытались вызвать отказ системы -- не получалось! Приехавшая на другой день из Москвы специальная комиссия установила: под клапан топливного насоса попала всего лишь небольшая стружка -- вероятность подобной поломки была один к миллиону.
«Щербицкий запрещал во время своего проезда перекрывать движение транспорта на улице»
Особенно много работы у сотрудников «девятки» было летом -- ребята практически жили в Крыму. Крымские здравницы избирали для отдыха как руководители Украины и Советского Союза, так и лидеры многих зарубежных стран.
-- В Крым руководство приезжало в основном спецпоездом из четырех вагонов, -- говорит Иван Стеценко. -- Между поселком Гвардейский и Симферополем была небольшая станция (мы называли ее «Пролетная»), где состав останавливался, а оттуда к здравницам Южного берега гостей везли уже на машинах. Особенно запомнился мне последний приезд Юрия Андропова: совершенно больного генсека из вагона вывели под руки и еле довели до машины.
Довольно часто ездил по Украине Щербицкий. Мы отправлялись раньше на несколько дней, отрабатывали маршрут, а уже потом «вели» кортеж. Владимир Васильевич очень не любил, когда во время его проезда перекрывали движение, и даже запрещал это делать. А увидит, что на перекрестке простаивает транспорт, делает замечание руководству ГАИ. Как-то во время поездки в Харьков проезжали мимо тракторного завода. Было около четырех часов дня -- как раз рабочие шли на вторую смену. А возле заводской проходной остановились три трамвая -- пассажиры вышли и запрудили всю улицу. Пришлось кортежу остановиться и ждать несколько минут, пока пройдут люди. Водитель еще подметил: «Это Щербицкому как мед на душу».
В Киеве раньше транспорта было не очень много, да и кортеж Владимира Васильевича состоял всего из двух машин: впереди гаишники, сзади служебный «ЗИЛ» Щербицкого. Мы отработали систему проезда до мелочей и действовала она, как часы: регулировщики перекрывали движение на перекрестке по мере приближения основного автомобиля. Больше, чем на две-три минуты транспорт никогда не останавливался.
Однако, когда в Киев приезжали высокие зарубежные гости, меры безопасности были куда серьезнее: бывало, и оцепление выставляли, и эскорт мотоциклистов «вел» колонну, и улицы перекрывали. К примеру, президента США Ричарда Никсона в Киеве сопровождало почти 300 человек охраны из американских спецслужб -- они закрывали ближнее кольцо вокруг своего президента, а «наши» работали уже на средних подступах.
В середине 80-х, я тогда уже работал заместителем начальника ГАИ Киева, в украинскую столицу довольно часто наведывались руководители зарубежных стран: как правило, со вторника по четверг они вели переговоры в Москве, а пятницу, субботу и воскресенье проводили в Киеве -- отдыхали и осматривали достопримечательности. Останавливались гости в одноэтажном особнячке по улице Розы Люксембург, 4 -- рядом с гостиницей «Киев».
Сопровождали мы кортежи на особых машинах: на обычных советских «Волгах» стояли автоматическая коробка передач и двигатель с «Чайки». Получалось, кузов у машины легкий, а движок тяжелый. Поэтому в багажнике всегда приходилось возить какой-то балласт, чтобы уравновесить автомобиль, иначе кузов мог сломаться. Изначально такие «Волги» предназначались для слежки за иностранными дипломатами, которые ездили на скоростных иномарках. Усовершенствованная «Волга» могла развивать скорость до 120 км/час, но достаточно было так промчаться от Борисполя до Киева -- и двигатель приходилось менять.
«Оскорблять инспектора ГАИ никто себе не позволял. А «крутых удостоверений тогда и вовсе не было!»
-- А были тогда «крутые номера», позволявшие водителю чувствовать себя неприкосновенным для сотрудников ГАИ?
-- Был один «крутой» номер 60-01 -- на служебном автомобиле Щербицкого, да еще девять номеров этой серии на машинах руководителей республики. И все! Инспектор ГАИ мог остановить, по сути, любую машину, если водитель нарушил правила. И ругаться с инспектором, оскорблять его никто себе не позволял -- за такое могли и с должности снять, и из партии выгнать.
Во время антиалкогольной компании некоторые партийные номенклатурщики, севшие за руль пьяными, на коленях ползали и упрашивали инспекторов не забирать «права». А уж «крутых» удостоверений тогда и вовсе не было!
Определенными льготами пользовались только дружинники -- наши общественные помощники. За небольшие нарушения им делали запись в специальный талон вместо просечки в «правах» или пересдачи экзаменов. Таких записей можно было сделать только три, затем талон забирали. Но прежде чем наказать водителя, всегда внимательно изучали суть дела.
Жесткие меры наказания тогда не особо поощрялись, больше занимались пропагандой правил дорожного движения. Нарушителей-пешеходов, бывало, фотографировали для газет, на работу направляли письма, водителям же приходилось посещать специальные лекции.
Помню, как-то инвалид на «Запорожце» немного поцарапал на улице Фрунзе «ЗИЛ» Щербицкого: ну растерялся человек, услышав рядом вой сирены машины сопровождения! Нарушителя отвезли на экспертизу -- трезвый, отправили на переэкзаменовку -- на все вопросы ответил. Мы его отпустили, правда, Владимир Васильевич и сам через несколько дней позвонил: «Вы того водителя не вздумайте наказывать, человек не виноват, это мой шофер сглупил немного… »
В середине 80-х в столице было всего 75 иномарок: почти все времен Отечественной войны. Киностудия Довженко часто просила руководство ГАИ помочь подобрать для очередных съемок «Опель», «Опель-адмирал», или «Ситроен». Во время Олимпиады-80 Щербицкому подарили новый «Мерседес» -- он стал тогда единственным в Киеве. Вскоре машину передали в гараж ГАИ и затем на ней сопровождали иностранные делегации.
В свое время пришлось почти две недели возить по всей Украине будущего генсека Михаила Горбачева -- тогда он был еще секретарем ЦК по сельскому хозяйству и знакомился с работой наших колхозов и совхозов. Михаил Сергеевич приехал в Киев с Раисой Максимовной, однако она ездить по областям отказалась, предпочитая экскурсии по столице. Так Горбачев утром летит в какую-нибудь область, объезжает целый день поля, а вечером обязательно возвращается в Киев -- к жене. И так все две недели… Во время одной из поездок начался сильный ливень, затопило Ленинградскую площадь и кортеж не смог проехать, пришлось искать объездные дороги и добираться аж через Московский мост.
Уже будучи генеральным секретарем, Горбачев несколько раз приезжал в Киев. Пришлось его сопровождать однажды и в Полтавскую область, где Михаил Сергеевич намеревался ознакомиться с новыми методами вспашки земли. Накануне визита несколько дней шли дожди, и правительственные «Чайки» увязли в украинских черноземах на экспериментальном поле -- с трудом оттуда выбрались. Раздосадованный Михаил Сергеевич так толком и не ознакомился с новыми технологиями.
«От антиалкогольной кампании мы не откажемся -- пусть хоть все четыре реактора взорвутся!»
-- Подобных накладок, когда требовалась смекалка и решительность, было немало, -- вспоминает Иван Михайлович. -- В 1979 году Брежнев неожиданно захотел посетить Днепродзержинск. Мы назвали эту его поездку прощанием с Малой Родиной. Щербицкий в те дни находился в Донецке, где праздновали 200-летие города. Вдруг по аппарату правительственной связи звонит Брежнев и сообщает, что завтра будет в Днепропетровске. Мы сразу же вылетели в Киев, подготовили машины -- и с ними обратно в Днепропетровск.
Генсек прилетел с небольшой свитой, его встретили в аэропорту и отвезли в центр города -- возложить цветы к памятнику Ленину, затем пригласили посетить недавно открывшийся музей Брежнева. Леонид Ильич чувствовал себя неважно, выглядел плохо, и Щербицкий все время его поддерживал. Экспозицию в музее -- собрали огромное количество фотографий и картин -- Брежнев осматривал какими-то стеклянными глазами, казалось, он даже не понимает, кто на фотографиях. Из музея поехали в Днепродзержинск -- на металлургический комбинат, где Леонид Ильич был в свое время парторгом, -- чтобы встретиться с рабочими. Затем запланирована была поездка в центр города -- к памятнику Брежневу.
Комбинат занимал огромную территорию и, чтобы сэкономить время, решили ехать кратчайшим заводским путем. Дорога оказалась страшно разбитой -- с трудом преодолев множество выбоин, мы неожиданно уперлись в закрытые ворота. Они были несколько раз обмотаны металлическими цепями, а посередине висел огромный замок. Колонне пришлось остановиться. Долго ждали сторожа -- а времени-то в обрез! Пришлось мне брать монтировку и разбивать цепи -- с трудом, но получилось.
Побывав на заводе, поехали мы к памятнику. Брежнев вышел, посмотрел на присутствовавших, несколько раз взглянул на монумент, на себя, на текст выступления и произнес: «Странно видеть себя в бронзе!»
Одними из самых трудных для всех нас были первые дни после аварии на ЧАЭС. Нам пришлось срочно собирать колонну автобусов для эвакуации жителей сначала из Припяти, а затем и из 30-километровой зоны вокруг станции. Был выходной день, и водителей пришлось искать по всему Киеву, но никто не отказался ехать. Собрали огромную колону -- выехало сразу 1200 автобусов.
А утром 2 мая 1986 года в Борисполь прилетели из Москвы Рыжков и Лигачев, и мне пришлось сопровождать их в Чернобыль. Они привезли с собой еду в герметических металлических баках и воду. Чем ближе мы приближались к зоне, тем больше «нервничали» в автомобиле дозиметры, а во рту першило и буквально все горело.
В Иванково возле дороги собралось много людей, только отселенных из Припяти и еще не обустроенных. Руководство решило с ними пообщаться: люди жаловались, что в зоне оставили все имущество, остались без крыши над головой. Рыжков и Лигачев обещали решить все проблемы… Тогда один старичок -- вся грудь в орденах -- выходит и говорит: «Мы слышали, что от радиации помогает водка, но ее же сейчас купить негде, может, распорядитесь, чтобы завезли?» И тут Лигачев, идейный вдохновитель антиалкогольной компании, как взбеленится: «Это генеральная линия партии, и мы от нее не отступим — пусть хоть все четыре реактора взорвутся!»
В Чернобыле мы пробыли недолго: московские руководители провели совещание и поехали обратно. В городе тогда оставалось еще несколько неотселенных семей. Помню, двое ребятишек в одних трусах гоняют по улице на велосипеде с буханкой хлеба под мышкой, а на земле лежит дозиметр, стрелка которого «зашкаливает». А еще бегал по улице беспризорный поросенок… в респираторе -- видать, кто-то из солдат одел. Но даже здесь, в эпицентре страшной трагедии, Лигачев упрекал Щербицкого: «Вы на Украине зажрались, я вот перед поездкой смотрел материалы -- каждый украинец съедает аж по 80 килограммов мяса за год… »
Следует отметить, что и в те годы ДТП случалось немало. Самым опасным местом в Киеве был проспект Победы -- ежегодно на этой магистрали погибало около 50 человек. Почти десять лет понадобилось, пока столичные власти не вняли просьбам руководства ГАИ и на проспекте установили разделительный барьер. А еще в бытность Ивана Михайловича начальником ГАИ было сделано немало для улучшения движения транспорта в столице. Появились, к примеру, новая автоматическая система учета автомобилей, пришедшая на смену огромными стеллажам с карточками учета, и первые компьютеры, на которых киевляне сдавали экзамены по правилам дорожного движения.
790Читайте нас у Facebook
