Даже перед смертью бывший фронтовик николай хандога не рассказал любимой жене о том, что у него есть в германии дочь
Когда пенсионерке Ольге Хандоге сообщили, что ее мужа Николая разыскивает его дочь Анита Ле-Постек, проживающая во Франции, она решила, что это какая-то ошибка. Николай за всю жизнь побывал только в Германии, да и то после войны. Какие могут быть внебрачные дети? Однако когда новоявленная родственница написала, что она тоже родилась в Германии, именно в тот год, в том городе и даже в том доме, где вместе с другими советскими офицерами квартировал Николай Хандога, у Ольги Александровны защемило сердце. Муж часто рассказывал ей о Германии, его как будто что-то мучило. Но она даже представить не могла, что он скрывал такую тайну!
Вопреки общественному давлению, Эмма наотрез отказалась избавляться от «русского младенца»
9 мая 1945 года корреспондент «Комсомолки» сфотографировал на Кузнецком мосту в Москве молодого моряка Николая Хандогу, которого обступили улыбающиеся студентки железнодорожного института. Газету со снимком под названием «В шесть часов вечера после войны» Николай увез с собой в Берлин, куда его направили заведовать военной почтой.
На кителе моряка, закончившего войну в 24 года, были орден Боевого Красного Знамени и медали за оборону Одессы, Севастополя и Кавказа. На теле -- раны от пуль и осколков. После одной из контузий он не говорил и не слышал девять месяцев. Из-за этого даже хотел покончить с собой.
Однако за суровой внешностью бывшего фронтовика скрывалось доброе сердце, как никогда жаждущее любви и тепла. Наверное, поэтому, когда Хандогу по приезду в Берлин вместе с несколькими офицерами-сослуживцами поселили в роскошном особняке на окраине города, Николай влюбился в хрупкую темноглазую дочку владельца дома.
24-летняя Эмма, оплакивавшая своего погибшего на войне мужа и умершего после рождения ребенка, казалось, не обращала на постояльцев никакого внимания. Но однажды, встретившись с ней глазами, Николай понял: он ей тоже нравится. И хотя связи с немецкими гражданками советским командованием возбранялись, Николай, потеряв голову, бросился в омут первого сильного чувства.
Отец Эммы сразу же понял, что в доме что-то происходит. Советский офицер, еще до войны научившийся играть на мандолине и скрипке, все чаще наигрывал легкие радостные мелодии в старом заросшем саду, раскинувшемся у дома. Эмма улыбалась, пытаясь скрыть от соседей и знакомых свое неожиданное женское счастье.
В скором времени скрыть его уже было нельзя. Округлившийся животик молодой вдовы не оставлял никаких сомнений, что отцом ее ребенка является русский офицер, живущий у них в доме. Но счастливая Эмма нисколько не была смущена этим возмутительным для немецкого общества обстоятельством. После потери своего первенца она мечтала о детях и избавляться от «русского младенца» не собиралась.
Узнав, что у них скоро появится ребенок, Николай окружил Эмму еще большим вниманием. Отдавал ей и ее отцу чуть ли не весь свой офицерский паек, помогал по хозяйству, словом, вел себя, как заботливый глава семейства.
-- Вряд ли папа собирался оставаться в Германии, -- говорит сын Николая Хандоги Григорий. -- Но это была его первая любовь, и никто не виноват, что она случилась на чужой земле, вопреки всем идеологическим запретам и преградам. К тому же у папы всю жизнь была очень сильная тяга к домашнему очагу, семье, а в его понимании это был дом, и он пытался что-то там создать. Наверное, и с дочкой нянчился, когда она родилась, ведь он очень любил детей. Но судя по всему, их связь не осталась незамеченной, и в сорок седьмом он был демобилизован и вернулся в Советский Союз.
Красавец-офицер, за которым бегали все девчата и вдовы, выбрал юную Оленьку, которая напоминала ему Эмму
Приехав домой, в Украину, Николай получил место заведующего железнодорожным почтовым отделением в Пятихатках Днепропетровской области. Там он увидел девушку Олю, чем-то неуловимо напоминавшую ему Эмму. Такие же темные глаза и роскошные волосы, только юная неопытная Олечка совсем не знала, как вести себя с мужским полом, поэтому долго избегала Николая.
-- Коля был такой красивый, в черной шинели, с нашивками, -- вспоминает Ольга Александровна Хандога, с которой мы разговариваем в ее чистой аккуратной хатке в селе Письменное Васильковского района, где она живет одна. -- За ним бегали все Пятихатки, все девчата, вдовы, молодычки. Они не дождались, не долюбили своих мужей. А он -- за мной! Где какие поездки в совхоз, хоть ему и не надо, а с нашей почтой едет, на поле работает, мешки разгружает и все время спрашивает: «Чем я могу вам помочь?»
В Пятихатки я приехала из России к своей тетке в гости на два месяца. Временно устроилась на почту. В Саратове я собиралась работать бухгалтером. И парень у меня был на родине, я его ждала из армии. А тут Коля мне проходу не дает! Побежала я к слепому гадальщику, жил такой в Пятихатках, а он и говорит: «У тебя две судьбы. И с Колей будешь жить хорошо, и с тем парнем, которого ждешь из армии, тоже неплохо. С этим будет у вас двое детей -- сын и дочка. А с тем -- два сына. Вот, девка, какую хочешь судьбу, такую и выбирай…
Увидев, что «крепость» длительной осаде не поддается, Николай решил взять ее штурмом. Привез в Пятихатки из села Письменного своего отца, собрал Олиных родственников, накрыл свадебный стол в хате, заполнил все документы в сельском загсе для будущей росписи с невестой и только тогда отправился делать официальное предложение.
Оля в это время выдавала на почте какие-то документы. Завидев Николая, растерявшаяся девушка убежала от него в… сберкассу, воспользовавшись указанием начальника перечислить деньги.
-- Я убегала от Николая, а сама думала: хоть бы взял! Нравился он мне. Да только не могла я предать и того, другого, хлопца, которого из армии поклялась ждать. Перечисляю я в сберкассе деньги, гляжу -- он стоит у окна и смотрит на меня. Я попыталась спрятаться за чужими спинами, говорю: «Спрячьте меня!» Но молодычки, как назло, расступились, и в зале повисла гробовая тишина. И вот в этой тишине Николай подходит ко мне, обнимает и говорит: «Олечка моя, да я ж тебя пальцем не трону, да я ж тебя на руках буду носить, с тебя ни один волосок не упадет… » А я стою и плачу от радости. Пошли в загс. А мне так легко стало: ну, наконец, все решилось! Кончились мои колебания. Да и замуж очень хотелось, -- улыбается Ольга Александровна.
В счастливом браке они прожили всю жизнь. Вырастили двоих прекрасных детей, Веру и Григория, дали им высшее образование, дождались внуков и правнуков. Ольга Александровна всегда благодарила Бога за такого мужа -- хозяйственный, заботливый, домашний, за ним она была, как за каменной стеной. Да и он не жаловался на свой выбор. Часто, глядя на Олю, хлопочущую по дому, с нежностью повторял: «Ты у меня такая веселая, такая чистюля, такая мамка хорошая… » Не хотел отпускать ее от себя ни на шаг. Не только на улицу, но даже козам сено ходили давать, взявшись за руки, как юные влюбленные.
«В 60-е годы о том, чтобы заняться поисками отца в Советском Союзе, не могло быть и речи»
Когда муж заболел и слег, это стало для Ольги Александровны настоящим ударом. Последняя полгода он не ходил и мог спать только в сидячем положении. Супруга ухаживала за ним, как за малым ребенком.
-- Когда он умирал, позвал меня: «Оля, сядь рядом со мной». Говорит: «Олечка, какая ж ты мне преданная! Как я тебя люблю, любил и буду любить всю жизнь, даже на том свете!» Я протянула руки, чтобы его обнять, а он… уже умер, -- вспоминает со слезами на глазах Ольга Александровна. -- Я была возле него каждую минуту, но Коля даже перед смертью не признался, что у него есть дочь, хотя был всегда очень искренним и открытым человеком.
-- Как вы думаете, почему он хранил свою тайну?
-- Коля так дорожил своей семьей, что, может быть, просто не хотел делать мне больно. А скорее всего, оберегал и нас, и себя от неприятностей. Ведь в то время было опасно иметь родственников за границей.
-- А что случилось потом с Анитой и ее мамой?
-- Мы стали переписываться по электронной почте, -- рассказывает Григорий Хандога, которому Анита приходится сестрой по отцу. -- Из письма Аниты мы поняли, что ей было год и три месяца, когда нашего отца выслали из Берлина. Ее мать в 1951 году вышла замуж за своего соотечественника, от которого впоследствии родила троих детей. Он удочерил Аниту и не хотел, чтобы девочка знала, что он ей неродной. А своего русского отца Анита забыла. В 1967 году, когда Аните исполнилось двадцать лет, мать раскрыла ей семейную тайну. Но, сами понимаете, в те годы не могло быть и речи о том, чтобы заняться в СССР поисками бывшего советского офицера, «скомпрометировавшего» себя связью с немецкой гражданкой.
-- А как Анита оказалась во Франции?
-- Она вышла замуж за француза. Сейчас ей 56 лет, у нее взрослые сын и дочь. Судя по письмам, она очень активный, увлеченный человек. Играет в оркестре на флейте, занимается спортом, снимает любительские фильмы. Жаль, что отец не дожил до встречи с ней. В Красный Крест она обратилась в конце 90-х годов. К сожалению, к тому времени, когда ей сообщили адрес отца, его уже не было в живых. Когда мы подробнее написали ей об отце, она сказала, что только теперь поняла, откуда у нее высокий рост, любовь к музыке и педагогический дар. Анита преподает в школе, а в роду Хандог очень много учителей: и дед, и отец одно время преподавали, у меня тоже двадцать лет педагогического стажа. Кроме того, Анита, так же, как и наша сестра Вера, которая сейчас живет в России, в молодости занималась греблей. Так что по наследству от нашего папы ей передалось многое. Мы мечтаем встретиться все вместе, познакомиться поближе.
-- Как отреагировала ваша мама на такое неожиданное известие? Ведь сколько бы ни было женщине лет, в ее сердце всегда найдется место для ревности и обид.
-- Мама так любила папу, что ей дорого все, что с ним было связано. Она передает приветы Аните и ее маме. Не удивляйтесь, фрау Витве жива. Ей 80 лет, она живет со своим мужем в Берлине. Когда мы ей послали фотографию молодого отца, она прижала ее к себе и сказала, что это была самая большая любовь в ее жизни…
494Читайте нас у Facebook
