Детский иммунолог, доцент кафедры детских инфекционных болезней и детской иммунологии Национальной медицинской академии последипломного образования имени П. Л. Шупика, кандидат медицинских наук

Анкета.

Что повлияло на выбор вашей профессии?

— Очень просто. Я прошел тестирование на профпригодность. Это было в 1990-м году. После окончания десятого класса я пошел в центр профориентации молодежи. Меня четыре часа тестировали и сказали, что могу быть врачом. А я быть врачом не собирался…

Почему вы выбрали именно эту специальность?

— За шесть лет учебы все присматриваются к разным специальностям, потому что специализация начинается уже после этого времени. Педиатрия мне была более приятна, потому что дети — это будущее (а не бабушки-дедушки), родители всегда в чем-то более прогрессивны. Из всех медицинских специальностей в этой наиболее приятное общение с пациентами. И самое тяжелое. Ребенок сам не откроет рот. А смерть и болезнь ребенка — намного тяжелее и печальнее, чем смерть и болезнь взрослого.

Расскажите о самом необычном случае или пациенте в своей практике.

— Их было много. К сожалению, и печальных. А самое смешное из последнего… Пациенты находят мой мобильный телефон в Интернете. Все хотят поговорить, но пытаешься общаться коротко, потому что телефон не замолкает. Обычно назначаю: «Приходите завтра в 9.30 утра, наберете меня, я выйду». Вот и в этот раз: звонят в назначенное время, что пришли. Выхожу в коридор консультативной поликлиники, людей много, кто именно звонил мне, не знаю. Подходят люди: «Это мы звонили». Заходим в кабинет. Мальчику лет девять, он начинает плакать. Я успокаиваю: «Ничего страшного не будет, я тебя осмотрю — и все». Вроде договорились. Смотрю его рот, щупаю, слушаю легкие, сердце. Родители сидят, молчат. Ребенок утирает слезы. Я его пощекотал, рассмешил — он повеселел, уже улыбается, все хорошо. Закончил осмотр, говорю родителям: «Я вас слушаю». А они: «Писюн смотреть не будете?» Говорю: «Могу, конечно, посмотреть…» — «А вы что, не уролог?..» Оказывается, они договаривались о консультации с урологом. Мальчик понял, что у него еще все впереди, улыбка исчезла… (В коридоре теперь спрашиваю, к кому пришли пациенты. Говорят: «К вам» — тогда уточняю, у какого именно специалиста они хотят проконсультироваться. Поток пациентов большой).

Есть ли у вас личная формула успеха?

— Да нет, конечно… Если кратко сказать, держать порох сухим — в том плане, что не обращать внимание на любые «наезды». Молча делать свое дело, не огрызаться и уступать, если ты не в курсе.

Есть у вас хобби или увлечение?

— Конечно. Но я ничего не коллекционирую, не собираю. Я очень люблю путешествовать, ездить на машине. Два года назад мы сели в машину (детям — кляп в рот) и выехали через Польшу в Германию, затем — Париж, Ла-Манш, спустились к Сен-Тропе и через Италию вернулись домой. В этом году так же побывали в Швеции, Дании, Норвегии, Латвии и Литве. Это заняло две с половиной недели. Кемпинги, палатки, еда с собой — то, что можно быстро приготовить или разогреть. Впечатления незабываемые! Дети этого не понимают — они родились не в советское время. Фотографируются, быстро закачивают снимки в Интернет. Раньше мы смотрели на мир глазами Юрия Сенкевича, а теперь дети все видят воочию, но воспринимают это совсем по-другому. Для нас это «вау!», а для них — обыденность. Сейчас ездили по безвизу — за это стоило бороться.