Мирослава гонгадзе: «в конце прошлого года гия позвонил мне из нью-йорка: «я сейчас стою на пятой авеню в телефонной будке. Ты меня любишь? »
Продолжая тему об исчезновении журналиста Георгия Гонгадзе, мы не могли обойти вниманием и самого близкого ему человека -- жену Мирославу Гонгадзе. Итак, ей -- слово.
«Когда я приехала на экспертизу, там меня уже ждала «скорая помощь»
-- Прежде чем следователь дал согласие на опознание мною тела и вещей, найденных под Таращей, я несколько раз писала ходатайства в Генеральную прокуратуру. Когда же, наконец, меня пригласили на опознание, в Центральном бюро судебно-медицинской экспертизы меня ждали члены экспертной комиссии и… «скорая помощь», вызванная на случай моего обморока или еще чего-нибудь.
В помещении, запах которого не забуду никогда, первая мысль была: «Может, не стоит идти дальше?» -- но меня «успокоили»: мол, не переживайте, ЭТО накрыто! Поскольку опознать ЭТО было практически невозможно -- не было ничего целого, я попросила показать мне только кисть, ступню и сделать рентген ключицы… Тогда эксперт высыпал на стол пальцы, чтобы я их опознала. Затем показали ступню -- это было похоже на ступни Георгия… Ужас! В протоколе опознания я написала, что с большой долей вероятности могу сказать: это его тело… Но последнее слово, конечно, за экспертизой. Ее результаты пообещали обнародовать еще в этом году.
-- Украшения, найденные возле Таращи, вам тоже показали?
-- Да, в Генеральной прокуратуре. Каждую вещь клали в ряду с тремя другими. Я заходила и говорила: вот это, вот это… Браслет, перстень, цепочку и талисман Георгия я узнала сразу, хоть они и были немного окисленными. Подделать их невозможно. Эти вещи эксклюзивные. Браслет и цепочку мы покупали в Грузии в антикварном магазине. Должен был быть еще и крестик, который Гия всегда носил на цепочке. Но его, наверное, не нашли.
-- В одном из своих последних интервью вы сказали, что после обнародования результатов экспертизы ДНК решите, стоит ли проводить еще одну экспертизу -- независимую. Что может повлиять на принятие этого решения?
-- Если эксперты будут не на 100 процентов уверены, что это Гия.
-- Когда в Таращу выезжали журналисты, они сделали рентген кисти найденного там тела. Рентген высветил какие-то металлические осколки. Один из таких осколков народные депутаты Украины предъявили журналистам как доказательство того, что останки, найденные под Таращей, -- тело Георгия. Этот осколок тоже на экспертизе?
-- Я не знаю, где именно этот осколок, но у меня раньше было много похожих. Несколько лет назад, приехав в Грузию на похороны отца, Георгий решил снять там кино о войне в Абхазии (телекамера была у него с собой). Гия отправился в Сухуми, где как будто было перемирие. А буквально через четыре дня там снова началась война. В те дни, помню, я сидела на работе, когда услышала по радио о том, что вылетевший из Сухуми самолет с журналистами подбит. 14 журналистов из 26, находившихся в этом самолете, погибли. Мне стало плохо. А через три-четыре дня позвонил Георгий. Оказывается, его ранили, и это ранение спасло ему жизнь -- из-за него Гия не попал в тот самолет с журналистами, а вылетел другим. А браслет, который он носил на запястье, спас ему руку. Осколки, правда, все равно попали в кисть, но зато сама рука осталась цела. Боже! Да у него вообще тогда все тело было в ранах. Я четыре месяца после этого Гию выхаживала, даже экзамены в университете бегала сдавать за него.
-- Говорят, что ранение в руку, полученное Георгием в Грузии, потом все время напоминало о себе.
-- Осколки от гранаты невозможно было извлечь, и они сами со временем выступали из-под кожи. Я их даже одно время собирала.
«Мы участвовали в предвыборной кампании Натальи Витренко, но быстро ушли от нее: я не выношу криков и скандалов»
-- Среди журналистов бытует мнение о политической неразборчивости Георгия…
-- Я бы так не сказала. Он был хорошим имиджмейкером, к нему прислушивались многие политики. А когда он с кем-то работал, то никогда не писал об этом человеке как журналист. Например, он работал с Витренко Натальей Михайловной, и я ему помогала. Я -- юрист по образованию и тоже занимаюсь пиар-технологиями. Преподаю журналистам эффективную коммуникацию в средствах массовой информации, структуру избирательной кампании, структуру политических кампаний… Это моя профессия, и у меня много заказов…
А уже через две недели сотрудничества с Витренко сказала: все, больше не могу. Не в моем характере -- слышать все эти крики, скандалы и так далее… Еще через неделю мы ушли из ее предвыборной кампании.
-- Мирослава, где и как вы познакомились с Георгием?
-- Это было в 1992 году. Мы оба тогда жили во Львове. Гия преподавал в школе и еще в одном детском заведении английский, параллельно учился в университете. Он мечтал создать во Львове Центр грузинской культуры и обратился с этим в мэрию, где я тогда работала. Так мы познакомились. А позже вместе работали во львовской газете «Пост-Поступ», на телевидении. Затем Гия снял два документальных фильма о событиях, происходивших на его родине: «Тени войны» и «Боль земли моей». В создании этих фильмов мужу очень помогал его отец -- режиссер и политик, член грузинского парламента. Я же помогала писать для них тексты, потому что сам Георгий писал их на «ломаном» русско-украинском языке… Он до сих пор ставит «и» вместо «i». Я была и исполнительным продюсером фильмов, и редактором. Кажется, тогда мы и на 10 минут не расставались -- вместе были постоянно. Много работали и безумно уставали, но у Гии такая энергетика, что все удавалось.
В 1993 году Гия повез меня в Грузию -- знакомить с отцом. Он был очень болен -- начинался рак. Мы об этом, правда, не знали, прибежали к нему в офис, но нам сказали, что он в больнице. Там я и познакомилась с отцом Георгия, потом со всей семьей. В мое отсутствие отец сказал Георгию, что я -- «то, что надо».
Вернувшись в Украину, мы занялись новыми проектами: создали программу «Монитор», выходили на украинском телевидении, Георгий делал сюжеты для программы «Параграф». Темы сюжетов были самые разные -- политические, социальные, экономические. Мы опять очень много работали и безумно уставали. А потом Гия сделал очень резкий материал о громком деле продажи детей во Львове. Этот сюжет должен был попасть в нашу программу, но его сняли с эфира. После этого случая Георгий мне сказал, что надо переезжать в Киев.
«Гия -- очень талантливый человек! Но это было его главной проблемой»
-- И вы все бросили?
-- Я в то время работала во Львове на трех работах, отказаться от которых мне было очень непросто. Но я была так влюблена, что меня ничто не остановило. Уже в Киеве мы выиграли в сложной борьбе грант на съемки документального фильма об американской полиции. Для Гии это была первая заграничная поездка.
Кстати, во время той поездки в Штаты произошла довольно смешная история. Мы оформили все бумаги, договорились с людьми, которые должны были встречать нас в Нью-Йорке, но все документы почему-то оставили в американском посольстве в Киеве. Единственное, что было у нас с собой, это паспорта и визитка сотрудника американского посольства. Когда мы прилетели в Амстердам, где у нас была пересадка для дальнейшего полета, в аэропорту нас спрашивают: куда вы летите? где будете жить? кто вас будет встречать? А мы не знаем. Ничего не знаем! Нас держали минут 30--45. Но потом я вспомнила, что у меня есть визитка из американского посольства. Позвоните, спросите… В аэропорту набрали номер и им ответили: да, все нормально. Вылетели!
-- Имиджмейкерство и журналистика были главным делом в жизни Георгия. А какие у него были увлечения, чем он занимался для души?
-- Георгий очень любил фотографировать, умел поймать прекрасные кадры. Хорошо снимал камерой, хорошо писал. Стихи, кстати, писал. Даже какой-то сюжет однажды написал в стихах. Он очень талантливый человек! Уникальный! Не знаю, есть ли еще в мире человек, обладающий всеми такими качествами. Но это было и его главной проблемой. Наверное, как у любого человека с кучей разных идей в разных направлениях. За что бы он ни брался -- делал это суперклассно! Но очень нуждался в человеке, который направлял бы его и реализовывал его идеи. Гия не мог быть один и никогда не работал один. Очевидно, потому что он из Близнецов. Теперь я это наблюдаю и у своих детей.
-- А как Георгий воспринял известие о том, что у вас будут девочки?
-- Когда мы пошли в Центр матери и ребенка на первое за время моей беременности УЗИ, Гия торопился на встречу. А очередь была большой. Я говорю: «Беги, я останусь, а потом позвоню». Когда мне сообщили о двойне, я была приятно шокирована. Вышла из кабинета, набрала номер… Гия выслушал и замолк на минуту… Потом, конечно, обрадовался. И мы долго гадали: мальчики это будут или девочки?.. Родились девочки. Я помню, как в роддом, прямо в комнату, где я находилась с детьми, вкатили воз с таким огро-о-омным букетом розовых роз! Огро-о-омным! Затем вошел Гия. Он посмотрел на эти два комочка и сел на кровать отдышаться…
Дети похожи на нас обоих… Когда они с Гией, они похожи на него, Когда со мной -- то на меня. А если мы вместе, вчетвером, то все утверждают, что Наночка очень похожа на меня, а Соломия (позже мы выяснили, что на самом деле имя дочки -- Саломэ. -- Авт. ) -- на Гию. Дети -- единственный смысл нашей жизни…
«Думаю, мой муж способен влюбить в себя любую»
-- Любил ли Георгий делать подарки и что, если не секрет, предпочитал дарить вам?
-- Мне Гия часто делал неожиданные подарки, особенно любил дарить цветы и духи. Подходящий для меня аромат он определял стопроцентно. Сама же я никогда не покупала парфюмерию -- не люблю ходить по магазинам, да у меня и времени нет. А он это любил делать. Нередко, было, приходит и чуть ли не с порога: «Я увидел очень хорошее платье, пошли со мной в магазин». Приходили в этот магазин, примеряли, он говорил: «Супер! Тебе это надо купить!» -- «Гия, но это дорого». -- «Ничего! Пусть последние деньги, ничего страшного».
Именно такие фантастические люди меня всегда привлекали, в нем я находила все то, что хотела видеть в мужчине. Мне достаточно было его видеть и слышать… Думаю, мой муж способен влюбить в себя любую. С одной стороны, он -- очень сложен, а с другой -- чрезвычайно прост. Нам не надо было много говорить, мы понимали друг друга с полуслова, с мелочи… Это было настолько легко: полслова -- и все понятно. Может, помогало то, что мы работали в одной сфере… Если я на первом этапе и спорила с ним, то потом неизменно убеждалась в его правоте. И сейчас мне его очень не хватает.
Когда появились дети, я вынуждена была переключиться на них. К тому же я видела по Гие, что для его реализации нужно еще что-то сделать. Я и позволила ему делать это.
-- Так возникла «Украинская правда»?
-- Да, именно это я и имею в виду. Прошлой зимой Георгий поехал на месяц в Штаты. Я -- в Москву, на выборы, потом в Варшаву. И все это время мы не виделись. Он был на одной стороне света, а я -- на другой. Дети в это время были у моих родителей в Тернопольской области. Через месяц я поехала к ним. Георгий вызвонил меня из Нью-Йорка. Помню, говорит: «Я стою сейчас на Пятой авеню в телефонной будке. Ты меня любишь?» А вернувшись, четыре дня держал меня за руку…
-- Не было ли у вас какого-то предчувствия накануне исчезновения Георгия?
-- Предчувствия, в общем-то, не было, тревожила только та нелепая история со слежкой. В конце лета Георгий стал настаивать на том, чтобы я привезла детей от родителей, что я и сделала в начале сентября. Он начал с ними усердно заниматься: грузинским, английским, учил читать… Каждый день с ними занимался. Как будто спешил куда-то. Раньше этого не было. Придумывал какие-то уникальные сказки. Я даже предложила их записывать…
-- Георгий пропал по дороге от Алены Притулы к вам…
-- Не знаю, стоит ли об этом говорить. Мы с ним очень много разных вещей пережили вместе. Скажу лишь, что после его исчезновения, ничего нового я о нем не узнала.
2259Читайте нас в Facebook
