Президент национальной академии наук борис патон: «избрать владимира вениаминовича фролькиса в академию наук усср мне помог владимир васильевич щербицкий»
Недавно члены двух академий -- Национальной и медицинских наук Украины -- провели юбилейное собрание по поводу 150-летия со дня рождения всемирно известного ученого Ивана Петровича Павлова. Но так случилось, что это собрание, по сути, стало данью памяти и другого выдающегося физиолога и геронтолога -- Владимира Фролькиса. Будучи учеником двух последователей Павлова, академиков Л. Орбели и Г. Фольборта, Владимир Вениаминович считал своим долгом отметить полуторавековой юбилей великого деятеля науки, но не дожил трех недель до того момента, когда встал бы за кафедру и сделал блестящий, как всегда, доклад о своем кумире…
После собрания «ФАКТЫ» обратились к президенту Национальной АН Украины Борису Евгеньевичу Патону с предложением поделиться своими воспоминаниями о Владимире Фролькисе, выдающемся ученом и человеке.
«Выдающихся ученых много. А таких Людей, как Фролькис, -- мало»
-- Он незримо присутствовал в зале, где проходило собрание, -- сказал Борис Патон. -- Докладчики считали своим долгом отдать дань уважения умершему коллеге. В какой-то момент мне показалось, что я вижу в зале седую голову Владимира Вениаминовича. Сказал об этом сидевшему рядом Александру Федоровичу Возианову. А он мне в ответ: «Вот уже больше месяца нет его, а я каждый вечер жду, что он позвонит. Мы всегда по вечерам созванивались, обсуждали дела академии. Ведь днем каждый из нас занят в своих институтах. И теперь я замечаю, что рука тянется к телефону, чтобы позвонить ему». Нам, работавшим с Владимиром Вениаминовичем, очень недостает его. И я это могу объяснить так.
Ученых крупных, даже выдающихся, немало, а вот настоящих Людей, к великому сожалению, мало, их становится все меньше. Всей своей жизнью Владимир Вениаминович Фролькис завоевал почетнейшее звание -- Человек. Мне посчастливилось хорошо понять его, общаясь и работая вместе в последние 10--15 лет. С ним всегда можно было посоветоваться по самым разнообразным вопросам, обратиться с просьбой, просто обменяться мыслями и впечатлениями. При этом он всегда был внимателен, заботлив, предупредителен. Его телефон очень часто был занят: Владимир Вениаминович не жалел времени на общение с людьми.
-- В беседах с академиком Фролькисом, которые мне посчастливилось вести, было неловко спросить, почему его избрали членом-корреспондентом АН УССР лишь в 1978 году, когда ему уже было 54 года и его знали во всем мире. И непонятно, почему академиком он стал лишь спустя десять лет?
-- Мне пришлось буквально пробивать его кандидатуру. Я как президент Академии наук должен был в ЦК Компартии Украины согласовывать каждую кандидатуру. К человеку с фамилией Фролькис претензии в то время были понятны. Но был еще один момент. Владимир Вениаминович был женат на дочери Арона Кагановича, брата Лазаря Кагановича. Уже после смерти Раисы Ароновны он подарил мне свою статью, которую написал в память о жене. И я понял, что это была истинная любовь. Раиса Ароновна стала для него настоящим другом, у них были совместные научные работы. Он жил этой любовью. И как он смог пережить эту потерю? Пережил как-то. Но думаю, это далось ему с огромными душевными трудностями.
А тогда, в 70-е годы, я еще не был хорошо знаком с Владимиром Вениаминовичем. Но Платон Григорьевич Костюк, его давний друг и соратник, настойчиво рекомендовал принять Фролькиса в академию. Я в очередной раз пошел в ЦК. Ругался… Спасибо Владимиру Васильевичу Щербицкому. Я ему все объяснил, и он сказал: «Ну, давай». Раз Первый сказал, вопрос был снят. По той же причине долго и звание академика не давали. Обычно, если человек талантлив, то через 2--4 года он становится академиком. Но в 1988-м опять же Щербицкий помог.
-- А в союзной академии наук Фролькис был?
-- Нет. И в Академию меднаук СССР он не был избран. Говорил, что сначала хочет в украинскую. Припоминаю в связи с этим один эпизод. В декабре прошлого года на юбилейном общем собрании Академии наук по случаю ее 80-летия он выступил, как всегда, с блеском. Надо сказать, что когда слово предоставлялось ему, в зале устанавливалась напряженная тишина, все ожидали чего-то необыкновенного -- и не обманывались. Были в зале и гости из Российской Академии наук, которой в июне 99-го исполнялось 275 лет. Послушав Владимира Вениаминовича, россияне обратились ко мне с просьбой: «Дайте нам «в аренду» на юбилейное собрание академика Фролькиса. Уж очень хорошо, правильно и интересно говорит».
-- Кому-то могло показаться, что его блестящие выступления были сплошной импровизацией. Так непринужденно и эмоционально он говорил, перемежая речь цитатами из классики! Но всегда по существу и без «воды».
-- Не все так просто было: вышел на трибуну -- и полилась речь. Он всегда очень ответственно и тщательно подходил к своим выступлениям. И цитаты готовил заранее. А эрудиция лишь помогала найти их, научная логика и художественный вкус -- вмонтировать эти цитаты в собственные высказывания. Кстати, имело бы смысл собрать его выступления и издать. Очень поучительный для многих сборник получился бы.
«Он резал правду-матку, невзирая на ранги… »
-- Он был прекрасным оратором, но не болтуном и популистом, -- продолжает Борис Евгеньевич. -- Все его выступления пронизывал подлинный профессионализм, вера в будущее человека, правду и справедливость. Мне не довелось слышать его последнее выступление на первом Всеукраинском съезде медработников -- в тот день я был в Финляндии. Вернулся домой в день смерти Владимира Вениаминовича. Величайшее горе. Но он ушел, оставив нам вещие слова: «Правда, реализм, трезвость, а не возвеличивающий обман, должны быть ведущей линией в стране, в руководстве державы, в науке».
-- Свое последнее выступление, ставшее завещанием человека, который очень переживал за состояние страны, Владимир Вениаминович начал строками из любимого им пушкинского стихотворения: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». И продолжил: «Я думаю, что руководители страны и науки должны говорить «низкие истины». Иначе мы пойдем по ложному пути… »
-- Фролькис не боялся резать правду-матку, даже самую жесткую, невзирая на ранги. Разумеется, в деликатной форме и по существу. А его мнение играло важную роль в решении многих вопросов, связанных с развитием медицины, науки. Он был в числе инициаторов создания Академии медицинских наук Украины, государственной программы «Здоровье пожилых людей», в рамках которой уже открыт хорошо оснащенный медцентр. В этом году у Владимира Вениаминовича был двойной юбилей: 75 лет со дня рождения и 40 лет работы в Институте геронтологии АМН Украины, одним из создателей которого он стал.
Не будучи специалистом, я не вдаюсь в характеристику его научных заслуг. Они действительно огромны, и Владимир Вениаминович справедливо принадлежит к числу великих ученых. В своем институте Фролькис создал множество основополагающих работ, являющихся ключом к науке будущего, к решению проблемы долголетия человека. Именно в Институте геронтологии я убедился, что удовлетворение настоящего ученого заключается в его учениках, в его школе. В них он вкладывает душу, это то, что он оставляет после себя. Нужно было видеть, с какой симпатией, а иногда с обожанием смотрели люди в лабораториях института на Владимира Вениаминовича. А он с гордостью говорил: «мой ученик» или «моя ученица». Его две дочери также стали его ученицами, одержимыми научными работниками. Он высоко ценил их труд, возлагал большие надежды, предполагал, что одна из работ, соавтором которой была его младшая дочь Мария, станет подлинным вкладом в современную науку.
«На заседаниях я садился рядом с Фролькисом -- с ним можно было хорошо поговорить»
-- Минувшим летом Владимир Вениаминович был в Западной Европе с лекциями, затем на три дня заехал в Венецию. Потом рассказывал, какую прекрасную экскурсию провел для него живущий там русский поэт. Ученый делился переполнявшими его впечатлениями. Мне кажется, он был человеком нового Возрождения, которое должно рано или поздно наступить. Академик Фролькис уже жил по его законам -- это были его внутренние законы.
-- Мало обладать талантом, нужно иметь желание и силы развить его. Владимир Вениаминович сумел данный ему от природы талант развить не только в науке. Ученый, поэт, знаток и ценитель музыки, литературы, театра, истории, он любил и спорт, мог увлеченно говорить о футболе. Бывало, позвонит перед важным матчем киевского «Динамо» и со знанием дела излагает свои прогнозы, спорит о результатах…
По-настоящему узнать Фролькиса как человека мне посчастливилось лет десять назад, когда академики Виктор Барьяхтар, Юрий Пахомов, Владимир Вениаминович и я побывали в Израиле по приглашению академии наук этой страны. Поскольку Фролькис уже бывал там (в Израиле живет семья его старшей дочери), он стал нашим гидом по Иерусалиму, историю которого знал превосходно. И вот там я понял, что Фролькис -- особенный человек, который к себе не просто располагает, а притягивает, с которым хочется разговаривать… Больше, к сожалению, совместных командировок у нас не было. А вот на различных заседаниях я садился рядом с ним, потому что можно было хорошо поговорить.
-- Когда в прошлом году у вас, Борис Евгеньевич, был 80-летний юбилей, Владимир Вениаминович с восторгом говорил: «С утра до вечера не присесть ни на минуту, ведь поздравляющие шли сплошным потоком -- вот это выносливость!» Но и ему было грех жаловаться: в свои семьдесят пять лет он обладал феноменальной памятью, старался не пользоваться телефонной книжкой. Спортом, правда, вроде бы не занимался…
-- Это правда, не занимался. Но вот был такой эпизод. Незадолго до того, как я получил травму, катаясь на водных лыжах, Владимир Вениаминович ни с того ни с сего сказал мне: «Бросайте вы это дело. Опасно уже в нашем-то возрасте». Я тогда запротестовал: «Как можно!? Я этим живу!» А он: «Я вам говорю, вы можете поломать тазобедренный сустав». Как в воду глядел… Как медик он, наверное, был прав. Он и позже мне говорил: «Не перегружайтесь». Так что с Николаем Михайловичем Амосовым в этом плане они были на противоположных позициях.
-- На похоронах Николай Михайлович сказал: «Фролькис был гениальным ученым». Из уст Амосова такое крайне редко можно услышать…
-- Но это так и есть. Честно признаюсь: не верится, что от нас ушел такой замечательный, мудрый и душевный человек. Его нам всегда будет недоставать, и мы невольно будем спрашивать себя: а что бы сказал, что сделал, что посоветовал наш незабвенный Владимир Вениаминович?..
«Facty i kommentarii «. 11 ноября 1999. Человек и общество
861
Читайте нас в Facebook
