«Около полуночи мы нашли Алену в болоте. Вода доходила ей до груди. Она была босая, почти голая и держалась из последних сил»
Николай Михайлович Русин, 64-летний директор Новосанжарского дома-интерната (Полтавская область), в последнее время не расстается с валидолом.
— Вот только дождусь перерасчета пенсии и оставлю эту работу, — тяжело вздыхает он. — Чтобы каждый день смотреть на человеческую боль, нужно иметь стальные нервы. Многие дети, которые находятся в интернате, непредсказуемы в своем поведении. Пару дней назад одна из девочек запустила в меня вот этим стулом, на котором вы сидите. Слава Богу, не попала. А побеги отсюда ребята и раньше устраивали — забрался на дерево и спрыгнул с него по ту сторону забора. Это ведь не тюрьма, камер и зарешеченных окон нет…
Я понимаю директора: о последнем ЧП, которое случилось здесь на Пасху, ему не хочется рассказывать. Проглядел коллектив воспитателей исчезновение Алены — двенадцатилетней неговорящей девочки, и это едва не закончилось трагедией. Но, к счастью, все обошлось…
«Мы предполагали, что беглянка могла идти на светящиеся вдали огни. Но на этом пути была глубокая речка»
Диагнозы воспитанников дома-интерната не разглашаются. В зависимости от тяжести физического и психического поражения их разделяют на несколько профилей. Самый тяжелый — четвертый. Неконтактная, замкнутая в себе Алена имеет второй. Ввиду этого обстоятельства никто никогда не узнает, о чем думала девочка, выходя за калитку казенного дома. И какие страшные минуты ей пришлось пережить, стоя ночью по грудь в холодной воде несколько часов кряду в плавнях речки Ворона, протекающей за райцентром Новые Санжары. Поэтому ее спасение кажется просто невероятным.
- Праздничный день подходил к концу, — вспоминает о том происшествии оперуполномоченный Новосанжарского райотдела милиции старший лейтенант Сергей Гасанов. — Я только успел подумать, что он оказался весьма спокойным, как вдруг на пульт дежурного райотдела поступило сообщение об исчезновении воспитанницы дома-интерната. Часы показывали почти восемь часов вечера. Приказом начальника райотдела я был включен в состав следственно-оперативной группы. За семь лет работы в органах милиции мне неоднократно приходилось разыскивать преступников или без вести пропавших, ходить по лесам, полям, селам… Но еще никогда не искал малолетнего ребенка.
- Как стало известно после опроса сотрудников дома-интерната, девочку хватились часов в шесть вечера, — рассказывает начальник Новосанжарского райотдела милиции Сергей Михно. — Поначалу пытались найти ее самостоятельно, осматривая само здание и прилегающую к нему территорию. Работники учреждения не скрывали, что Алена и раньше несколько раз норовила отлучиться из интерната, но ее всегда задерживали. Могла просто где-нибудь спрятаться — за углом, шкафом или деревом — и наблюдать, как ее все ищут. А тут — как в воду канула.
Сейчас калитка дома-интерната, выходящая к сосновому лесу, закрыта. К сожалению, в тот день, когда Аленка предприняла попытку бегства, она была открыта. Никто не сомневался, что девочка скрылась в лесу. Ведь, если бы она очутилась в поселке, местные жители уже давно вернули бы ее обратно. Но как далеко ребенок мог уйти?
- Вооружившись фонариками и разбившись на три группы, мы совместно с сотрудниками дома-интерната во главе с его директором (в общей сложности нас было с десяток человек) двинулись по разным направлениям, — продолжает Сергей Гасанов. — Рядом со мной оказалась воспитательница Лариса Река — очень боевая и толковая женщина. Она предполагала, что Алена могла идти на горящие впереди огни села Забридки, расположенного километрах в трех от Новых Санжар. Эти два населенных пункта разделяет речка Ворона, хоть и узкая, но глубина ее в отдельных местах достигает трех-четырех метров. О самом худшем мы старались не думать.
«Пока шли поиски, я почти целую упаковку валидола сжевал»
На землю опустился туман. Свет фонариков едва пробивал эту непроглядную стену. «Алена! Алена!» — звали члены поисковой группы. И ничего не слышали в ответ. Вдруг на песке в балке старший лейтенант Сергей Гасанов увидел нечеткий след босой детской ноги. Сомнений не оставалось — отпечаток могла оставить только девочка, которую они ищут. Да, в «поход» Алена отправилась налегке — без обуви и практически без одежды. Только от осознания этого шел мороз по коже — на улице было всего пять-шесть градусов тепла.
- Милицейское чутье подсказывало мне, что мы на верном пути и что все будет хорошо, — говорит Сергей Гасанов. — Но как мы с моей попутчицей ни старались, других следов больше не нашли.
Сразу за небольшим хвойным лесом — асфальтовое шоссе, а за ним — луг, затопленный водой. Через него пролегает несколько дорог, однако в тот момент их никто не искал.
- Мысленно я просил Бога помочь нам. И, думаю, каждый, кто был задействован в поисках, обращался к Всевышнему в надежде, что он услышит наши молитвы, — неохотно вспоминает о пережитом директор Николай Русин. — Пока искали Лену, я почти целую упаковку валидола сжевал. У меня ведь у самого двое детей, четверо внуков. А мой первый сын умер у меня на руках совсем маленьким. Сердце разрывалось на части…
- Ни от кого из сотрудников дома-интерната я не услышал хотя бы одного плохого слова в адрес исчезнувшей девочки, которая доставила всем столько хлопот, — продолжает рассказ старший лейтенант. — Все намерены были искать ее хоть всю ночь. И тут на наше счастье из болота раздался душераздирающий крик. Он был страшный, нечеловеческий, но… такой желанный для нас. Лариса Река сразу же узнала Лену по голосу и кинулась вперед, обогнав меня. «Слава Богу!» — выдохнули мы одновременно. Это было счастье для нас. Скорее всего, ребенок среагировал на свет фонариков. Мы пошли на этот крик и уже не обращали внимания на то, что бредем по колено в грязи. Вода и грязь были везде. Мне в туфли начал забиваться ил, и пришлось идти медленнее, чтобы не потерять обувь. К счастью, воспитательница надела кроссовки, ей было легче передвигаться…
Сергей Гасанов крикнул директору интерната, который шел сзади на приличном расстоянии, чтобы он связался с милицией и попросил прислать к болоту автомобиль. Однако девочку еще предстояло найти. Как на грех, беглянка перестала откликаться. Она была где-то рядом, и потерять ее в последний момент было бы ужасно.
А Лена действительно держалась из последних сил и была на грани физического истощения. Похоже, она застряла в болоте и уже не могла двигаться. Уцепившись за кусты, стояла по грудь в холодной воде и дрожала. Сколько времени она так провела, неизвестно. Спасение пришло к ней почти в полночь, а поиски девочки начались приблизительно в шесть часов вечера…
- Лариса Река тут же сняла с себя куртку и завернула в нее ребенка, — ведет дальше рассказ Сергей Гасанов. — «Идем отсюда, детка, быстрее!» — взяли мы с ней Лену под руки. Девочка не плакала, не кричала (видимо, уже не было сил), только дрожала.
В машине Алену завернули в теплые одеяла, а уже в интернате напоили горячим чаем. Ее осмотрела врач и… никаких признаков заболевания не выявила. Так что лечение не понадобилось. Во всяком случае, так утверждают в интернате.
«Связывать побег Алены с тем, что к ней плохо относились, у нас нет оснований»
Директор дома-интерната искренне поблагодарил работников милиции за проведенную работу. А сам он от своего руководства получил выговор. Такое же наказание понесла и воспитательница группы, в которой находится Алена. Но о подробностях происшествия здесь не распространяются. Дескать, ребенок жив, и слава Богу. И Алену мне директор показал только на фотографии, на которой ее и разглядеть толком невозможно.
- Работать со специфическими детьми очень сложно, — сетует Николай Михайлович. — Не зря государство доплачивает работникам подобных учреждений двадцать пять процентов от ставки. Вот только ставки эти смехотворные — всего семьсот гривен. В общем, с надбавками тысяча набегает. А какая ответственность! Какая эмоциональная нагрузка каждый день! Одна воспитательница больше чем за десятью-двенадцатью детьми присматривать не может…
Куда с большим удовольствием Николай Русин рассказывает о талантах и успехах своих подопечных. Они, по сути инвалиды, прекрасно поют и танцуют, играют в футбол и вышивают крестиком. Большинству из них, к сожалению, ничем помочь нельзя. Однако есть такие, у которых после курса реабилитации, особенно у страдающих детским церебральным параличом, происходят положительные сдвиги. Некоторых забирают в дома семейного типа, некоторых — родители. Но это, увы, единичные случаи.
У Алены тоже есть мама. Года три назад она оформила дочь в интернат, но не забывает ее, обычно каждый месяц проведывает, хотя добираться из Кривого Рога Днепропетровской области в Новые Санжары неблизко…
- Дом-интернат — учреждение закрытое. Я подъехал сюда через день после спасения девочки, хотел увидеть ее, оставить подарки, сфотографироваться с ней на память, но меня не пустили, сообщили лишь, что состояние здоровья у Алены хорошее, — говорит Сергей Гасанов с нотками обиды в голосе. — У меня у самого подрастает пятилетняя дочка, которая получает внимание и заботу от всех членов нашей большой семьи. А у этих несчастных деток есть прекрасные игровые площадки, калорийная пища, чистые постели, хороший уход, но родных людей рядом нет. Я не могу сказать, что их кто-то обижает — такого в райцентре никто не слышал. И связывать побег Алены с тем, что к ней здесь плохо относились, у нас нет оснований. Одно объяснение — непредсказуемый ребенок остался на какое-то время без должного внимания.
Коллеги и друзья в шутку называют Сергея Гасанова героем-спасателем года. Начальник РОВД вынес ему благодарность, которую по окончании квартала запишут в личное дело лейтенанта милиции. А он сам не скрывает радости, что благодаря в немалой степени и ему Аленка имеет теперь два дня рождения. И второй пришелся на самый светлый день для христиан — Воскресение Господне. Разве это не чудо?
1357Читайте нас в Facebook
