Не добившись от Брежнева согласия на выезд своей семьи из СССР, Виктор Корчной обратился за помощью к русской мафии
25 июля 1976 года советский гроссмейстер Виктор Корчной вошел в полицейский участок неподалеку от его амстердамской гостиницы, чтобы попросить у голландских властей политического убежища. Побег шахматиста, решившего не возвращаться на родину после международного турнира, не только стал в тот день главной мировой новостью, но и разделил жизнь Корчного на две части.
Он вызывал ярость у советских властей. В газетах, по радио и в телепередачах его имя чаще всего было скрыто за безликими «соперник», «претендент». В официальных статьях Корчного называют изменником или предателем. Борьба с «отщепенцем Корчным» сделала шахматы делом государственной важности, и о ходе матчей на первенство мира руководителям Советского Союза докладывали по прямому проводу — так же, как сообщали о ходе боевых действий.
А вот в лучших театрах Лондона и Нью-Йорка в то время шел посвященный Корчному и его поединкам с Карповым мюзикл «Шахматы», музыку к которому написали бывшие участники шведской группы «АББА» Бьорн Ульвеус и Бенни Андерссон.
И сегодня, в свои 80 лет, легендарный ветеран не устает поражать шахматный мир, регулярно участвуя в престижных соревнованиях. К юбилею великого шахматиста «ФАКТЫ» решили рассказать о малоизвестных страницах его биографии.
9 фактов из жизни Виктора Корчного
«Какой ужас! У меня же совершенно нет шахматного таланта!»
1. Мать будущего претендента на звание чемпиона мира была пианисткой, родилась в Киевской области, отец — уроженец Мелитополя, работал инженером.
— С двух лет меня оставили на попечение бабушки, — вспоминал Виктор Корчной в своих мемуарах. — В комнате 4 на 4 метра мы жили втроем (мать ушла из семьи. — Авт.). Бабушка спала на кровати, отец — на диванчике, а я — на стульях посреди комнаты. Кстати, комплекс отсутствия кровати сохранился у меня на десятки лет. Я расправился с ним лишь в 30-летнем возрасте, когда купил в Риме мебель для спальни и отправил ее домой в Ленинград.
Папа уделял серьезное внимание моему воспитанию. Несмотря на то что в доме приходилось считать каждую копейку, и ему, бывало, не хватало даже на проезд в трамвае, он счел необходимым с первых же лет моей учебы в школе нанять преподавателя для занятий немецким языком. С его помощью я был записан в библиотеку, брал книги на дом и перечитал всю литературу, доступную для юношества. Он и научил меня играть в шахматы — мне было тогда шесть лет.
Отец Виктора погиб на фронте. Осенью 1944 года переживший ленинградскую блокаду 13-летний Витя Корчной записался сразу в три кружка Ленинградского дворца пионеров — художественного слова, музыкальный и шахматный. Но у него обнаружилось неправильное произношение, а пианино дома не было. Остались шахматы…
2. Всю жизнь великий шахматист считал, что играет неправильно.
— Когда работал над автобиографией, — рассказывал Виктор Корчной, — то, просматривая партии, сыгранные еще в 15-летнем возрасте, с ужасом подумал о себе: «Совершенно нет таланта! Я бы этого парня в шахматный клуб не пустил!» До сих пор не пойму, как удалось набить руку и добраться практически до вершины. Брал препятствия лбом.
О непростом характере Корчного в шахматном мире слагают легенды. Он никогда не шел на компромиссы даже в малом. Однажды перед сеансом одновременной игры в Гаване гроссмейстера попросили: «С тобой будет играть Че Гевара. Игрок он довольно слабый, но шахматы любит страстно. Он был бы счастлив, если бы ему удалось добиться ничьей». Корчной понимающе кивнул. Через несколько часов он вернулся в гостиницу. «Как сыграл?» — «Да прибил их всех, всех без исключения!» — «Ну а Че Гевара?» — «Прибил и Че Гевару — понятия не имеет о каталонском начале!» (Каталонское начало — один из популярных шахматных дебютов. )
Для помощи Карпову против Корчного было испытано все, чем располагала советская разведка
3. Еще в 1974 году во время первого единоборства Корчного с Карповым в Москве (его победитель должен был встретиться с чемпионом мира Робертом Фишером, который через год отказался от защиты титула) стало ясно, что симпатии советского партийного аппарата всецело на стороне Карпова. Это вызвало раздражение Корчного, который в послематчевых интервью для зарубежных изданий заявил, что в ходе матча на него оказывалось давление. Кроме того, он обвинил спортивное руководство в том, что оно обеспечило Карпова самыми квалифицированными тренерами и лучшими условиями для подготовки.
Наказание последовало незамедлительно. За «неправильное поведение», как было сформулировано в приказе Спорткомитета СССР, Корчному запретили в течение года выступать в международных соревнованиях за пределами СССР и понизили гроссмейстерскую стипендию с 300 рублей до 200.
— Квартира прослушивалась, — с горечью писал шахматист. — Почта из-за границы — английский и югославский шахматные журналы — приходить перестала. Сверху распространялись слухи, что я подал заявление на выезд в Израиль, в связи с чем к моему сыну стали недоброжелательно относиться в школе. Несколько месяцев мне не давали выступать с сеансами и лекциями. Потом в горкоме махнули рукой: «Пусть… » Но стали время от времени присылать своих людей — послушать, что я говорю. А говорил я «не то». Меня стали вызывать в горком партии для проработок. Я не мог играть даже в пределах Советского Союза.
4. Стремясь продолжить шахматную карьеру, Корчной попросил политического убежища в Голландии, но семья его оставалась в СССР. Сначала жене и сыну шахматиста в деликатной форме предложили отказаться от главы семейства и сменить фамилию. В ответ Белла и Игорь Корчные подали заявление на выезд в Израиль (тогда это был единственный легальный способ покинуть Советский Союз). В результате Игоря исключили из института и прислали повестку в армию. Корчной-младший год провел в бегах, а затем сдался милиции.
Сам же гроссмейстер подвергся жесткому бойкоту со стороны бывших соотечественников. Стоило организаторам какого-либо значительного международного форума пригласить беглеца, как советская шахматная федерация ставила ультиматум: если играет Корчной, то представители СССР в соревновании не участвуют. За семь лет бойкота второй по рейтингу шахматист мира пропустил 43 крупнейших турнира.
5. Вспоминать о двух своих матчах на первенство мира с Анатолием Карповым (1978 и 1981 годы), принесших ему мировую известность и 400 тысяч долларов призовых, Виктор Львович не любит.
— Я убежден, — делился Корчной в своих мемуарах, — что все, чем располагала советская разведка, было испытано в этих поединках, где один использовал всю политическую силу Советского Союза, а другой оставался беспомощным. Когда перед матчем в 1981 году в итальянском Мерано я увидел делегацию Карпова в составе более 40 человек, да еще с сотрудниками посольства (всего их было около 70-ти), то понял, что мне эту армаду не одолеть. Если в 1978 году на Филиппинах у Карпова был только один парапсихолог, то сколько их было в Италии, один Бог знает. У меня нет сомнений, что в первом ряду сидели люди Карпова и с помощью приборов изучали мое состояние. Пульс и прочее. К тому же меня облучали в зале, или облучали виллу, где я остановился. У меня уже в начале матча стали болеть глаза. Никогда со мной такого не было. Потому и дал себе тогда слово никогда больше не играть с Карповым.
35 лет легенда шахмат называет на вы свою вторую жену — австрийку, отсидевшую 10 лет в воркутинских лагерях
6. При поддержке ведущих западных гроссмейстеров был создан «Комитет в поддержку семьи Корчного». Сам шахматист обращался с письмами ко многим влиятельным политикам. Как горько шутил Корчной, Брежнев мог бы составить книгу из его петиций. Но ничего не помогало. Тогда Виктор обратился за помощью к русской мафии.
— Разговор с крестным отцом состоялся в конце 1981 года в одном из ресторанов Нью-Йорка, — вспоминал шахматист. — Я рассказал о своих проблемах и предложил деньги. Главарь мафии, о котором ходили слухи как о Робин Гуде, ответил, что дело политическое, и его организация вряд ли сможет помочь. Но деньги взял. Спустя три месяца мою жену и сына отпустили. Тогда я попросил знакомых узнать, должен ли я что-нибудь мафии. Ответ был следующий: нет, они к этому непричастны.
Спустя два года я снова посетил США. В аэропорту Кеннеди меня дожидались люди из мафии. Они намекнули, что освобождение семьи не обошлось без их поддержки. Не предъявив никаких доказательств своего участия, потребовали еще 40 тысяч долларов. Такой суммы у меня с собой не было, я предложил им чек на 8 тысяч, поскольку больше банк не выплачивал. Чек брать не рискнули, но обшмонали меня от и до, забрав все, что было, — больше тысячи долларов. Я был не столько расстроен, сколько удивлен такому повороту событий. Позже узнал, что в мафии просто сменилось руководство: Робин Гуда убили. Правда, этим дело не кончилось: через год ко мне в гости, в Швейцарию, прибыл еще один полпред штатовской мафии. Я снова предложил подписать чек — на 6 тысяч долларов, но он отказался: слишком мало. Тогда эта странная история оборвалась: не исключено, что опять сменился крестный отец…
7. Былого взаимопонимания в семье Корчного после ее воссоединения в Швейцарии уже не было. Шахматист подал на развод. Позже Белла Корчная тяжело заболела и умерла от рассеянного склероза. Сын Виктора Корчного Игорь живет в Лозанне, где работает инженером по компьютерам, он женат на своей бывшей однокласснице.
У Петры Лееверик, второй жены Корчного, были свои счеты с советской властью. После окончания войны 19-летняя девушка перебралась из родной Вены в Лейпциг, поступила в университет. Однажды на рынке девушку арестовали агенты советской военной разведки СМЕРШ (»смерть шпионам») и под пытками заставили на русском языке, которого она тогда не знала, подписать признание в шпионаже в пользу американцев. Петра отсидела 10 лет в печально известном воркутинском лагере, который позже описал Солженицын в своем знаменитом романе «Архипелаг ГУЛАГ».
Сейчас Виктор Львович и Петра (они официально поженились в 1992 году) живут в своем доме в небольшом городке Волен неподалеку от Цюриха. Обращаются друг к другу на вы и дома говорят по-русски. На турнирах Петра неизменно занимает место в первом ряду прямо напротив своего ненаглядного и сопровождает его любящим взглядом от первого до последнего хода, отвлекаясь лишь на вязание спицами.
Адвокат по профессии и женщина со стальным характером (Лееверик дважды возглавляла делегацию Корчного на матчах с Карповым) Петра в то же время не устает выполнять обещание, данное будущему мужу при знакомстве: «О хозяйстве, Виктор, ты забудешь навсегда».
Как-то супруги приехали на матч с Русланом Пономаревым в Донецке. Поселились в хорошем отеле, вот только налет на стенках ванны немного смущал Петру. Горничные тщетно попытались отбелить эмаль. Тогда супруга знаменитого гроссмейстера сама пошла в супермаркет, купила чистящие средства и так вымыла ванну, что та заблестела, как новенькая.
8. Швейцарское гражданство гроссмейстер получил только после пятнадцатилетнего проживания в стране.
— К выходцам из Советского Союза на Западе относились, как к медведям, — с горечью иронизировал Виктор Львович. — Весь мир боялся СССР, вот и в Голландии мне не дали политического убежища. Можно было поехать в США, но пугал американский темп жизни. Согласно правилам, средняя продолжительность ассимиляции в Швейцарии — 10 лет, а для выходцев из особо подозрительных стран — 12.
В 1990 году подходил мой срок, надо было сдавать экзамены на знание истории и Конституции Швейцарии. Оказалось, что запоминать прочитанное на иностранном языке намного труднее, чем на родном. Я провалился…
В том же году правительство СССР приняло решение о возвращение советского гражданства 24 самым известным диссидентам и невозвращенцам. Под первым номером в списке стоял Солженицын, под 18-м — Корчной. Виктор Львович вежливо отказался: «Не хочу дважды вступать в одну и ту же реку».
Ровно через год шахматист стал обладателем швейцарского паспорта.
9. Шахматами гроссмейстер занимается каждый день. Он считает, что профессионал должен ежедневно работать столько времени, сколько продолжается нормальная шахматная партия — четыре или пять часов.
Есть у юбиляра и еще один секрет долголетия: каждый день на завтрак он съедает маленькую баночку черной икры. Следит за своей физической формой: зимой ходит по 10 километров на лыжах, летом бегает.
Почти четыре десятилетия назад в Италии известная гадалка предсказала шахматисту, что он проживет 84 года и умрет не своей смертью. «Еще она сообщила, что на моей ладони отсутствует линия судьбы, — признается Корчной. — Что это значит? Что я человек вне обстоятельств, не подчиняюсь обстоятельствам, не зависимый ни от чего! Свобода — моя естественная среда, и в иной я не выживу. Это еще одно объяснение к вопросу о моем отъезде из СССР».
При подготовке статьи использованы материалы из автобиографических книг Виктора Корчного «Записки злодея», «Антишахматы» и «Шахматы без пощады».
2592Читайте нас в Facebook
