«Чтобы спасти жизнь своему сыну, готов пойти на контрабанду…»
Правду говорят, беда никогда не приходит одна. После развода 43-летний житель Николаева Анатолий Юрчук еще пытался оправиться, занимался любимой работой, забирал к себе на выходные обоих сыновей. Когда грянул кризис и мужчина остался без средств к существованию, он тоже не пал духом, перебивался случайными заработками. Но полгода назад у младшего сына Анатолия, Саши, врачи обнаружили рак лимфатических узлов. Страшная болезнь подкралась незаметно, и когда мальчик попал в больницу, у него уже были метастазы в легких. Обезумевший от горя отец даже не догадывался, что судьба подготовила ему еще более тяжкое испытание: для того чтобы спасти сына, Анатолию нужно… пойти на преступление. Ведь единственное лекарство, способное вернуть Сашу к жизни, хотя и предписано протоколом Министерства здравоохранения, в нашей стране не зарегистрировано. «Натулан» приходится заказывать за границей по подложным рецептам и переправлять контрабандой в Украину. Врачи, знающие ситуацию, лишь разводят руками — пока чиновники Минздрава не возьмутся за ум, иного выхода, кроме как нарушить закон, у родителей больных малышей нет…
«Очень больно смотреть, как в глазах детей появляются отчаяние и обреченность»
— Мы с женой давно не живем вместе, — рассказывает Анатолий Юрчук, крепкий, коротко стриженный мужчина, присаживаясь на скамейку в зеленом дворике Николаевской детской областной больницы. — Дети остались с матерью, но бывшая супруга часто и надолго уезжает за границу на заработки. Тогда сыновья живут со мной и моей мамой. Я не знаю, как получилось так, что жена не заметила большой шишки на шее у Саши. Но, когда в ноябре она в очередной раз уехала в Польшу и отдала мне ребенка, я тут же повез его в больницу. Опухоль сына не тревожила, не болела, но была настолько большой, что я просто перепугался. И, оказалось, не напрасно. Медики назначили Саше бессчетное количество анализов, вплоть до пункции костного мозга. Опухший лимфоузел несколько раз разрезали и проверяли на биопсию и гистологию. В конце концов вынесли вердикт: «лимфогранулематоз». Это рак лимфатических узлов.
Я долго не мог поверить, просил медиков назначить повторные анализы, все думал, что произошла какая-то ошибка. Только после того, как в одесской клинике подтвердили диагноз, я наконец-то осознал весь ужас происходящего. Это просто не укладывалось в голове: мой ребенок, здоровый, активный, который занимался вместе со мной подводной охотой на Днепре, и вдруг — больницы, капельницы, таблетки. А чего стоило рассказать обо всем этом Сашиной маме и ему самому! Бывшей жене мы сначала просто сказали, что у сына плохо со здоровьем, в подробности вдаваться по телефону не стали, потому что боялись, чтобы с ней не случился инфаркт. Только когда Жанна вернулась в Николаев, я объяснил ей всю серьезность положения. О реакции говорить не буду. Истерика не проходила несколько дней. Сыну мы старались своих чувств не выдавать. Но он уже не маленький, что-то скрывать от него тяжело. В общем, о том, что у него онкологическое заболевание, мы так и не сказали. Объяснили лишь, что это серьезное заболевание лимфоузлов и долгое время ему придется провести в больнице. Я стараюсь говорить с Сашей о чем угодно, только не о его диагнозе, ведь так важно поддерживать в ребенке бодрое состояние духа. Насколько это возможно в больничных стенах…
Хорошее настроение в отделении для онкобольных детей в воздухе не витает, это понятно. Но так трогательно видеть, как ребята постарше подбадривают малышей из соседних палат, не дают им раскисать. Одного такого пациента, семнадцатилетнего Володю Демченко, детишки просто обожают: он устраивает в больнице настоящее шоу мыльных пузырей. Фокусу создавать из шампуня или жидкости для мытья посуды гигантские пузыри парень учит и своих больничных друзей. Взамен на их радостные возгласы и счастливые улыбки.
— Раз в полгода я приезжаю сюда лечить тромбоцитоз, — рассказывает Володя. — И каждый раз становится страшно: вот сегодня здесь лежит пятилетняя девочка, больная раком, а назавтра ее уже увезли. И… больше не привезут. Еще через несколько дней умирает мальчик. И все это у нас на виду. Очень больно смотреть, как в глазах у детей появляются отчаяние и обреченность. Поэтому я и стараюсь, как могу, развеселить их. И сам при этом заряжаюсь энергией и хорошим настроением!
«Мне нельзя ничего острого, соленого, жареного, жирного. А как хочется колы и чипсов, если бы вы знали!»
— Смотрите, как у меня получается, — Саша Юрчук, высокий сероглазый мальчик с едва отросшими русыми волосами и заклеенной лейкопластырем шеей, демонстрирует нам свое умение. В тщательно смазанных жидким мылом ладонях словно по волшебству вырастает огромный мыльный пузырь, который долго не лопается. — Конечно, в больнице особо заняться нечем. Общаюсь с детьми: в моей палате лежат мальчик Дима и маленькая Даша с мамой. Играю в футбол на мобильном телефоне. Иногда даже спускаюсь в холл и смотрю матчи по телевизору. Обожаю «Барселону» и «Шахтер». Когда вырасту, наверное, стану футболистом. Но надо еще выздороветь.
— Как ты сейчас себя чувствуешь? Уже лучше? — осторожно интересуюсь я.
— Вроде бы да, — неуверенно протянул Саша. — У меня какая-то сложная болезнь. Лимфо… а дальше не помню. Знаете, я ведь случайно эту шишку обнаружил. Сидел себе в комнате, нащупал на шее что-то такое огромное, перепугался — жуть. Долго думал, идти говорить домашним или нет. Когда папа повез меня в больницу, тут все и началось… Сейчас я себя чувствую вроде ничего. Хотя раньше было лучше, когда «Натулан» принимал. А потом мне сказали, что достать лекарство больше не получается. Я очень расстроился, даже плакал тогда. Но папа сказал: выкрутимся.
— Отец целый день проводит с тобой?
— Нет, — качает головой подросток. — Приходит, конечно, постоянно. Еду приносит, которую бабушка готовит. Пюре, котлетки вкусные. Потому что больничные супы и кашу-размазню я просто в рот не могу брать. Мне нельзя ничего острого, соленого, жареного, жирного… А как хочется колы и чипсов, если б вы знали! Вообще меня часто навещают. Друзья, одноклассники, брат старший приезжает. Я стараюсь чаще выходить во двор, но долго гулять мне не разрешают. А иногда даже отпускают домой на «каникулы». Это очень здорово!
— В школе у тебя, наверное, сейчас постоянные каникулы.
— Это точно, — хитро прищуривается Саша. — Папа сначала заставлял зубрить уроки, примеры всякие решать, литературу читать, а я потихоньку-потихоньку и забросил это дело. В школе мне больше всего физкультура нравится. Но по этому предмету домашнее задание в больнице не сделаешь! Папа все грозил, что меня оставят на второй год. Потом-таки признался: он упросил директора, чтобы меня автоматически перевели в седьмой класс. Так что я, честно говоря, расслабился.
— Как с медперсоналом, ладишь? Есть любимые врачи?
— Что, папа уже разболтал? — насупился мальчишка. — Да, есть тут две медсестры, которые мне нравятся. Прикольные, поболтать с ними можно. И красивые. Правда, немолодые — лет по двадцать пять, а то и больше. А еще врач у меня лечащий классный. С ним очень интересно.
«Нас, врачей, обязывают лечить онкобольных детей медикаментами, которых нет ни в одной аптеке страны»
— Сашу привезли к нам в тяжелом, запущенном состоянии, — объяснил «ФАКТАМ» лечащий врач мальчика, детский онколог Виктор Медведев. — У него уже была третья стадия рака. Позднее обращение объясняется тем, что ребенка не беспокоила гранулема, лимфатические узлы не болели, и обследовать мальчика родные решились только тогда, когда опухоль уже была очень большой. Присутствовали также изменения кожного покрова и отеки в легких. В таком случае показана обязательная химиотерапия. Но вот в чем загвоздка: в стандартные протоколы Министерства здравоохранения Украины внесен препарат «Натулан», обязательный при химии. Причем это лекарство в нашей стране… не зарегистрировано. Получается, нас обязывают лечить онкобольных медикаментами, которых нет ни в одной аптеке. Ходят слухи, что его не регистрируют из-за дороговизны. Это чушь. В Украине на законных основаниях продаются гораздо более дорогие препараты. Что делать родителям, чьи дети умирают из-за отсутствия жизненно необходимого лекарства? Не знаю. То же, что делают остальные. Покупать на черном рынке в десять раз дороже или обходными путями заказывать за границей. Другого выхода пока нет. Когда к нам в руки попадает «Натулан», например, остается после кого-то из больных, мы с радостью отдаем его нуждающимся детям. Так было и с Сашей Юрчуком. Мальчик получил три блока химиотерапии, а потом капсулы в нашей больнице закончились, достать их пока не получается. И у ребенка, который был уже на верном пути к выздоровлению (ведь мы удачно сделали биопсию, вырезали опухоль и провели все возможное лечение, чтобы уничтожить раковые клетки), начался рецидив. Это неудивительно — «Натулан» очень эффективен, без него вся процедура химиотерапии сводится к нулю.
— Препарат безумно дорогой, — качает головой отец Саши, Анатолий Юрчук. — Одна капсула стоит больше семидесяти гривен. То есть упаковка обходится в три тысячи с лишним. За полгода мы на анализы и лекарства потратили больше двадцати тысяч. Эту космическую сумму собирали, что называется, всем миром. Подключались родственники, знакомые и незнакомые люди. И мы готовы платить дальше, но достать «Натулан» пока не получается. Конечно, препарат можно купить в интернете, «с рук», однако это слишком рискованно — не известно, что там подсунут. В Польше, где работает жена, его не производят. В Израиле, слышал, медикамент в продаже есть, вот только там в аптеках требуют рецепт, завизированный в больнице. Кто может сделать подложный — приобретает капсулы. Хотя официально отправить «Натулан» в Украину из Израиля все равно невозможно, поскольку у нас он не зарегистрирован. До этого времени достать лекарство для нас получалось у волонтеров, которые летали за рубеж, в Италию и Швейцарию, и закупали препарат там, нелегально перевозя его в ручной клади. В ближайшее время такой возможности не предвидится. И что теперь делать — ума не приложу.
— Да, нам приходится действовать против закона, — рассказывает волонтер Екатерина Балинская, добровольно ставшая контрабандисткой ради спасения больных детей. — Покупаем «Натулан» за границей и всеми правдами-неправдами провозим на территорию Украины. Я понимаю, чем рискую, но иначе поступить не могу. Слишком хорошо знаю, что чувствуют родные заболевшего раком человека. Моей семьи тоже коснулась онкология. Бабушка скончалась от этой болезни. Я иду против закона, зато со своей совестью и Богом в ладу. Убеждена, что мы делаем святое дело.
— Я никогда не нарушал закон, но чтобы спасти своего сына, готов пойти на контрабанду, если государство не оставляет мне другого выхода, — жестко говорит Анатолий Юрчук. — Сейчас ситуация критическая, и надеяться приходится только на себя и на Бога. К шарлатанам и бабкам мы не обращались, а в церковь ходим регулярно. Молимся и ставим свечки за Саню. Я не знаю, где достать деньги на лекарство и как купить сам «Натулан». Знаю одно — мой сын должен жить!
1545Читайте нас в Facebook
