Яков Дов Блайх: «Узнав, что я принял предложение работать в Киеве, семья смотрела на меня, как на сумасшедшего»
За недолгую историю независимой Украины страну покинули многие наши соотечественники. Кто-то уехал в поисках работы, кто-то попал в струю еврейской иммиграции. Но есть немало и таких, которые приехали в Украину из-за рубежа. Одни, поработав здесь, вернулись домой, другие — остались.
У президента Объединения иудейских религиозных организаций Украины раввина Якова Дов Блайха украинские корни. Его родственники по линии отца жили в Тернопольской области, а со стороны матери — в Ивано-Франковске и Черновцах. Еще в конце девятнадцатого века прадед ребе уехал в Америку, где и родился Главный раввин Киева и Украины. В конце 1980-х годов, став раввином, Яков Дов Блайх организовал еврейскую школу в Нью-Йорке. Неоднократно бывал в Москве, а в 1989 году, взяв с собой жену и одиннадцатимесячного сына, уехал работать в Киев…
С тех пор прошло 22 года, и ребе по праву может возглавить список иностранцев, пустивших корни в нашей стране. С Главным раввином Киева и Украины мы встретились в его кабинете в Подольской синагоге. Кстати, рядом с синагогой заканчивается стоительство здания, где будет располагаться гостиница и ресторан с рыбно-молочной кухней.
«Когда говорю, что живу в Киеве, некоторые американцы замечают: «А, это где-то в России…»
*Яков Дов Блайх: «Прилавки магазинов Киева в начале 90-х были пусты. Поэтому мы раз в несколько месяцев ездили за продуктами… в Москву»
— Ребе, скажите, каким ветром вас занесло к нам? Как раз в самый разгар еврейской иммиграции.
— Улетая в Киев, я думал, что мы здесь задержимся месяца на три. Но эти месяцы растянулись на многие годы. Здесь родились наши дети… Что подвигло меня покинуть благополучную Америку? Желание познать что-то новое, работать, развивать местную общину. Ведь ее жизнь не ограничивается посещением синагоги и службами. Это большая инфраструктура: садики, школы, летние лагеря, праздники… Целый мир! Хотя, пожалуй, в те годы мое решение вызвало настоящий шок у родных и близких. До этого я немного поработал в Москве, но между недельным визитом и постоянным проживанием в совершенно незнакомой стране есть большая разница.
После того как я побывал в Москве, меня пригласили туда работать. Но вскоре узнал, что место уже занято моим одноклассником. Как, оказывается, тесен мир! Потом поступили предложения из Кишинева и Киева. Знаете, такие варианты в те времена можно сравнить разве что с тем, если бы сейчас вас позвали поработать журналистом, например, на Марс. Вроде бы и жизнь там какая-то есть, и кто-то уже работает, но чтобы самому туда отправиться… Я пошел посоветоваться к нашему ребе, рассказал о ситуации. И он мне ответил, что Киев, конечно же, интереснее.
— Как отреагировала на ваше решение семья?
— О, это трудно описать словами! На меня смотрели как на сумасшедшего. До сих пор храню письмо отца, но, позвольте, я не буду его цитировать (смеется). Конечно же, семья была шокирована. Это уже сейчас все наладилось, я часто летаю в Америку, а они бывают у меня в гостях. Но тогда… Мне говорили, мол, куда ты собрался, да еще с крохотным ребенком!? Там же страшные зимы, снега, наверное, по крыши…
— Да-да, и медведи по улицам ходят…
— Кстати, зимы оказались не столь суровыми, а климат не так уж отличается от того, к которому мы привыкли. Знаете, тогда, как, впрочем, и сейчас, о странах бывшего СССР в Америке было мало информации. До сих пор некоторые американцы, узнав, что я живу в Киеве, говорят: «А-а-а… Это где-то в России…» На что я им отвечаю, что тогда они, наверное, живут в Канаде. Независимой Украине уже 20 лет, а для них это до сих пор что-то непонятное и незнакомое.
Первое время нам было достаточно тяжело. Помню, поселились в арендованной квартире, жена говорила, что боится оставаться дома одна, и ходила со мной ранним утром в синагогу.
— Ей, наверное, было сложно привыкнуть к новым условиям жизни…
— Еще в Америке мы начали изучать русский язык, пытались немножко разговаривать по-украински. Супруге очень помогло то, что вскоре после приезда мы организовали летний детский лагерь. А это и общение, и языковая практика. Она стала преподавать в еврейской школе. Так что адаптировались мы достаточно быстро.
«В КГБ мне предложили уехать из страны, а я ответил, что депортация из СССР будет мне лучшей рекомендацией для работы»
— Что больше всего поразило вас по приезде в Украину?
— Таможенники! Помню, еще на подлете к Киеву я внимательно рассмотрел проставленную визу, и не увидел там названия столицы Украины — в документе была указана Москва. Подумалось, что могут возникнуть проблемы с пограничным контролем. Однако все прошло благополучно, а неприятности начались при прохождении таможенного контроля в аэропорту «Борисполь». Я, ехавший не в отпуск, а на работу, вез с собой много религиозной литературы. Естественно, она привлекла к себе внимние. Сказали, что это пропаганда! Нас встречал представитель комитета по вопросам религии. Он попытался решить эту проблему и спросил у таможенников: «А Библия — это тоже пропаганда?» Те ответили утвердительно, и… отобрали книги.
— Читала, что и КГБ проявило к вам определенный интерес…
— Да, было дело. Их интерес был связан с тем, что супругу нашего сотрудника заподозрили в попытке… контрабанды. Оказалось, что при въезде в Украину она не задекларировала какие-то личные украшения. Это сейчас совершенно спокойно можно пересечь границу с колечками-сережками, а тогда нужно было обязательно все указывать в декларации. Представители спецслужб пришли с претензиями ко мне. Мол, чем это вы тут занимаетесь? Не контрабандой ли? А потом намекнули, что мне было бы неплохо покинуть советскую Украину. Правда, поинтересовались, чем мне это будет грозить на родине, в США. Я ответил: «Депортация из СССР? Это будет мне лучшей рекомендацией!» И нас оставили в покое.
Но я не считаю такие моменты в жизни чем-то очень серьезным. Честно говоря, в те времена у нас было две проблемы: связь и продукты питания. Вернее, их отсутствие. К примеру, чтобы позвонить в Америку, приходилось идти на переговорный пункт, заказывать телефонный звонок в США и дня два ждать связи. А когда подходило назначенное время, то абонента на другом континенте могло и не оказаться на месте. Тогда приходилось начинать все сначала. Позже я выработал для себя такой алгоритм: по предварительной договоренности звонил одному и тому же человеку, а уже он соединял меня с нужными людьми. Правда, поговорить спокойно практически никогда не удавалось. Каждые полчаса или час, сейчас я уже и не вспомню, связь прерывалась. Мы шутили, что это делают спецслужбы, у которых, наверное, закончилась пленка в магнитофоне.
— А продукты где доставали?
— Прилавки магазинов Киева в начале 90-х были пусты. Я уже не говорю о том, чтобы найти в советской республике кошерные продукты. На первое время нам хватило припасов, привезенных из Америки. Что-то покупали на базаре. Например, яблоки или рыбу. Потом, когда наши запасы закончились, мы раз в несколько месяцев ездили на закупки… в Москву. Везли с собой все, вплоть до огурцов-помидоров и одноразовых подгузников. Ведь о памперсах в Украине тогда никто ничего не знал!
— Наш юмор стали понимать сразу?
— О, с юмором у меня все в порядке (смеется). В Америке я всегда слушаю радиоканал, транслирующий анекдоты, соль которых заключается в игре слов. Так что постоянно пытаюсь представить себе, как бы они звучали по-русски или на украинском языке. Мы с друзьями не чужды так называемого black humor (черного юмора. — Авт.). Вы уж простите, но анекдоты я вам сейчас рассказывать не буду!
«По субботам нам нельзя ни ездить в машинах, ни носить что-либо в руках или карманах одежды. Так что хожу пешком, а документы носят помощники»
— Ребе, а когда вы стали говорить об украинцах не «они», а «мы»?
— Мне сложно назвать какую-либо конкретную точку отсчета. Но помню, что этим самым «мы» я как-то очень удивил собеседников-иностранцев. А разве может быть иначе? Ведь мы живем в этой стране и по ее законам, здесь родились наши дети, живут друзья, мы разделяем судьбу государства. Когда приходит понимание этого, то «они» постепенно превращаются в «мы».
— Ваше имя часто упоминается среди наиболее влиятельных в Украине людей…
— …а также среди местных иностранцев-долгожителей! (Смеется.)
— Обращаются ли к вам за советом иностранные предприниматели, решившие вести бизнес в Украине? Зная наши реалии, как говорится, изнутри, что вы им отвечаете?
— Лично я бизнесом не занимаюсь, хотя в свое время и окончил гарвардские курсы по управлению неприбыльными организациями. Так что консультаций предпринимателям не даю. Правда, будучи лично знакомым со многими украинскими бизнесменами, могу посоветовать представителям иностранных деловых кругов, к кому лучше обратиться по тому или иному вопросу. Но в Украине сейчас довольно-таки сложно давать какие-либо долгосрочные прогнозы. Здесь, в отличие от Америки, ситуация нестабильна, она напоминает волны в беспокойном море — то вверх, то вниз… Одно время стремительными темпами развивался рынок недвижимости, и многие иностранные инвесторы вложили в него свои деньги. А сейчас эти средства оказались вне досягаемости. Как говорится, маємо те, що маємо… Но будем надеяться, что ситуция стабилизируется и все стороны будут удовлетворены.
— Вы ведете достаточно активную общественную жизнь, входя в руководящие органы различных религиозных организаций. Бывает ли так, что вам приходится работать по субботам, что запрещено Торой?
— Суббота для меня — напряженный рабочий день. Правда, не в общепринятом значении этого слова. Он полностью посвящен делам духовным — молитвам, общению с членами общины. Но иногда мое присутствие необходимо не только в синагоге. Помню, как-то мне нужно было в субботу посетить Администрацию Президента Украины. Там меня увидел знакомый еврей и очень удивился. Поскольку по субботам нам нельзя ни ездить в машинах, ни носить что-либо в руках или карманах одежды, я хожу пешком, что Торой не запрещено, а все необходимые вещи и документы отдаю помощникам, исповедующим другую религию.
— Существует предание, что в еврейский новый год — праздник Рош а-Шана Бог отмечает в Книге жизни, какая судьба ожидает в наступающем году каждого из людей: «…кому жить и кому умереть, кого ожидает покой, а кого — скитания, кого — благополучие, а кого — терзания, кому суждена бедность, а кому — богатство».
— Рош а-Шана не имеет ничего общего с праздником, который отмечается 1 января. Для нас новый год — судный день. День, когда Бог создал Адама. День, когда каждый должен дать отчет за минувший год, раскаяться в совершенных дурных поступках и тем самым вернуться к Богу.
— Что бы вы пожелали единоверцам в этот день?
— Я хотел бы пожелать не только членам общины, но и ВСЕМ людям процветания, мира и согласия. По традиции к праздничному столу в Рош а-Шана подают много сладких блюд, символизирующих грядущий счастливый, сладкий год. Поэтому я желаю всем людям, чтобы следующий год стал для них сладким.
1787Читайте нас в Facebook
