Когда иностранные путешественники спрашивали у простых киевлян, кому они молятся, те отвечали: «Святому Николаю»
На старинных иконах у архиепископа Николая Мирликийского высокое чело мудреца и суровое лицо аскета. Доброта сочеталась в нем с воинственностью. Слушая на Никейском соборе еретические речи епископа из Александрии Ария, он не выдержал и ударил его сгоряча по уху, за что и был лишен сана. (Кстати, необычную для церковной живописи сцену заушения сегодня можно увидеть на фреске Троицкой надвратной церкви Киево-Печерской лавры.) Но судьбы людские решаются на небесах. Вскоре многим участникам собора стал сниться одинаковый сон, в котором Богородица возлагала на Николая архиерейский омофор. Ему вернули прежний сан и признали великим угодником Божьим…
Святого «прописали» в Киеве и даже называли в старину не Николаем Мирликийским, а Николаем Мирнокиевским
Киевский священнослужитель Порфирий Успенский признавался, что в детстве побаивался святого Николая. «Бывало, в старинных церквах, — вспоминал он, — лики святых предостерегали от шалостей; взгляну на них, а они так и смотрят на меня грозно. Я забегу в сторону от церкви, а святой Николай и туда смотрит; я в другую сторону, а он и там видит меня. Я закрою свои глазенки, а мне слышится, как он говорит: «Смотри же, не шали, учись и будь умен, да молись Богу и слушайся отца и мать». Сначала я очень боялся святого Николая, а после немножко попривык к нему и, казалось, иногда он смотрел на меня уже и поласковее. Таково было действие суровой церковной живописи на мою маленькую невинную душу».
Каявшиеся грешники ценили в святом Николае отзывчивость. Молитвы к нему считались самыми действенными. Он никого не оставлял в беде, приходил на помощь ко всем болящим и страждущим, искавшим у него утешения. За это в народе его называли великим и скорым заступником от всех бед и несчастий. Иностранные путешественники писали, что на вопрос, кому молятся в церквах, простые киевляне отвечали: «Святому Николаю». Они считали его одним из самых близких к Христу и Богородице святых.
В народных сказаниях святой Николай Мирликийский предстает перед нами как спутник Христа и апостола Петра в их хождениях по земле. Считалось также, что Николай проявлял особое благоволение к Киеву и заботился о том, чтобы здесь царила атмосфера доброжелательности и мира. Святого даже «прописали» в Киеве и, как отмечал академик Николай Сумцов, называли в старину не Николаем Мирликийским, а Николаем Мирнокиевским. Ни одно важное дело в городе не происходило без участия этого святого. Не обошлось без него и освящение Успенской церкви Киево-Печерской лавры.
По одному из преданий, конфликт между Николаем и Арием произошел потому, что каждому из иерархов хотелось получить право освятить Успенскую церковь. Они мчались в Киев, обгоняя друг друга. И в какой-то момент в Арии проснулась душа злодея. Прибыв на постоялый двор под Киевом одновременно со святым Николаем, он послал своих слуг на конюшню с приказом отрубить головы его лошадям. Утром злодеяние открылось. Но Николай, нимало не огорчившись, попросил приставить отрубленные головы к туловищам коней и ехать дальше. Это чудо могло бы остаться незамеченным, но в спешке слуги перепутали масти и к белым туловищам приставили черные головы, а черные лошади оказались с белыми головами. Так и поехали, но народ это сразу заметил и понял, что владыка Николай — великий угодник Божий.
Легенды о чудотворце ходили в Киеве издавна. Одна удивительная история со временем стала известна всему православному миру. Родители, молясь святому Николаю, просили вернуть им утонувшего в Днепре ребенка. Он услышал их молитву: вернул младенца к жизни и положил перед своей иконой в Софийском соборе. Набежавшая с пеленок ребенка речная вода увлажнила край иконы… В народе этот образ называли Николой Мокрым и молились перед ним за детей, мир и покой в доме, за благополучие и здравие каждой украинской семьи и процветание всей Украины. Богомольцы чтили икону наряду с образом самой Богородицы Оранты. (Сейчас в Софийском соборе иконы Николы Мокрого нет, и вряд ли она когда-либо сюда вернется. В годы Второй мировой войны ее вывезли за рубеж, и с 1963-го образ находится в православном храме Пресвятой Троицы в Бруклине (США). Утешает, что древняя святыня уцелела и остается в руках верующих людей.)
Память об угоднике жила в Киеве до самых «последних времен» — предвоенных гонений на веру. «Имя святого Николая, — писал настоятель ныне уже не существующей Борисоглебской церкви на Подоле священник Михаил Едлинский, — после святейшего имени Христа Спасителя и Его Пречистой Матери чаще других слышится у нас во время молитвы и в домах, и в церкви, его имя особенно часто дается православным при крещении».
Напившихся в праздник, хотя он и приходится на Рождественский пост, осуждать не полагалось
День святого Николая (19 декабря по новому стилю) имел много общего с Рождеством. Стол на Николу был постный, поскольку сам святитель был великим постником. Детям дарили игрушки, книжки и сладости. Это делалось в знак уважения к великому святому, который любил одаривать людей тем, в чем они особенно нуждались. Словом, праздник выглядел как маленькая репетиция Рождества. Некоторые киевляне до сих пор полагают, что Святки начинаются не с Сочельника, а намного раньше — с Николина дня.
В то же время с этой датой были связаны у горожан и неприятные впечатления. Прежде всего потому, что по традиции в праздник выпивали много спиртного. Все гуляки и пропойцы считали себя чуть ли не именинниками. И пили не как-нибудь, а в честь святителя. Кто больше его уважал, тот больше и пил. К концу чествования самые преданные почитатели с трудом владели языком и ногами. Никто их за это не осуждал: они, мол, уважили святого Николая, а тот, кто сохранил трезвость, не оказал ему должного почтения. Так гласили неписаные правила.
Киевский священник Федор Кистяковский, вспоминая о своей жизни в начале XIX века, подробно рассказывал, как накануне праздника запасались рыбой (основным лакомством никольского стола), как убирали в храме и составляли торжественные речи. Сев за стол, поначалу держались степенно и выпивали умеренно, но понемногу языки развязывались и застолье превращалось в веселую пирушку. «Обед, — пишет мемуарист, — вышел на славу: всего было достаточно, а водка и наливка то и дело разливались по рюмкам».
И еще в одном не повезло у нас святому Николаю. На его праздник обычно начинался сезон кулачных боев. Добрые соседи и собутыльники, опять-таки спьяна, шли стенкой на стенку и били друг друга до крови. Улица шла на улицу, один район на другой. И так продолжалось до лета. Ничего общего ни с церковным праздником, ни с памятью о милосердном владыке такие развлечения не имели. Это были остатки древних языческих традиций. В народе их полупрезрительно-полуласково называли Никольщиной.
О нравах этих дней красноречиво говорят пословицы: «В Николин день во всяком доме пиво», «На Никольщину зови друга и недруга — оба будут друзьями», «Дониколился до сумы».
В эпоху императора Николая I Николины дни стали царскими. Во всех крупных гарнизонах 6 декабря (день святого по старому стилю) давались официальные балы, на которые приглашалось губернское начальство и все дворянство.
После войны с Наполеоном штаб Первой армии князя Фабиана Остен-Сакена располагался в Могилеве. Николин день отмечался в казармах жандармского полка. В 1831 году князь Сакен со своими генералами переехал в Киев, и праздник стали проводить в более торжественной обстановке — в парадной зале киевского Арсенала.
Писатель Василий Селиванов в дни своей молодости принимал участие в могилевских торжествах и подробно описал их в своих мемуарах. Воинственные нравы и вкусы казармы сказывались во всем. С дамами обращались с чисто гусарской развязностью.
«Стены зала были затянуты сукном: под окнами в виде панелей серым, а от панели до потолка голубым, — пишет Селиванов. — По углам и простенкам возвышались громадные жирандоли (подсвечники) из ружей, пистолетов, штыков со множеством восковых свечей. Все стены были украшены арматурами из всякого оружия, а на одной поперечной стене был устроен щит с изображением колоссальной буквы «Н» под императорской короной, окруженной лучами из шомполов. Мне удалось пробраться на хоры и в дырочку, проверченную в сукне, которым были скрыты хоры, наблюдать за ходом бала… Фельдмаршал Сакен шел в первой паре, за ним генерал от артиллерии князь Яшвиль, оба едва волочившие ноги старикашки наперерыв любезничали с красавицами. Обращение их с девицами было бесцеремонно: когда какая девица им нравилась, они позволяли себе взять ее за подбородок и приласкать словом: «Какая миленькая!»
Среди учащейся молодежи того времени Николин день праздновался похлеще, чем в ином гарнизоне: шумно, пьяно, с настоящей гусарской жженкой.
Каждое сословие отмечало праздник по-своему. И везде много пили. Но все же в этот хмельной день горожане отдавали должное тому, о чем забывали в иные праздники, — доброте человеческого сердца.
487Жаркое из рыбы
Для приготовления потребуется: рыбное филе — 500 г, лук — 100 г, подсолнечное масло — 100 г, томатный соус — 50 г, рыбный бульон — 200 г, чеснок — 20 г, зелень — 20 г, соль и перец по вкусу.
Рыбное филе посолить, нарезать ломтиками и обжарить до золотистого цвета. Подсолнечное масло хорошо разогреть на сковороде, добавить мелко нарезанный лук, красный молотый перец, томатный соус и пассеровать. Затем залить рыбным бульоном и довести соус до кипения.
Жареную рыбу положить в керамический горшочек и залить рыбным соусом. Заправить растертым с солью чесноком, посыпать зеленью, накрыть крышкой и поставить в духовку. Тушить до готовности.
Читайте нас в Facebook
