«Раз ты такой грамотный, мы найдем способ, как тебя посадить. Готовься!»
История, изменившая жизнь 27-летнего ялтинца Алексея, началась с незначительного инцидента: у его родственника, приехавшего из Белоруссии, милиционеры забрали паспорт и намекнули, что вернут документ за соответствующее вознаграждение. «Сын пошел в милицию, — вспоминает мама Алексея Елена Александровна. — Он учится в юракадемии на заочном отделении и объяснил, что отняли документ незаконно. В конце концов правоохранители, сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБНОН), безвозмездно вернули паспорт. Но сказали Леше: «Раз ты такой грамотный, такой умный, мы найдем способ, как тебя «закрыть». Готовься! Мы тебе устроим!» И устроили…»
«Наркотики в качестве вещественного доказательства так и не предъявили»
Вскоре на работу к Алексею (он был охранником в боулинг-клубе) явился Владимир Стукаченко (имя изменено).
— Этот парень все время хвастался ребятам во дворе, что он якобы работник ОБНОНа, — рассказывает отец Алексея Валерий Алексеевич. — Но ни разу не показал удостоверение, сколько его ни просили. У Леши с ним было шапочное знакомство. И вдруг Стукаченко приходит к нашему сыну и просит одолжить ему тысячу гривен. Алеша сказал, что плохо его знает и даст Владимиру взаймы, только если кто-то за него поручится. Спустя время сыну позвонил его лучший друг Иванец (фамилия изменена. — Авт.) и попросил одолжить деньги Стукаченко под его, Иванца, ответственность. Леша согласился. Договорились, что возвращать долг Стукаченко будет по частям. Деньги он не отдавал почти полгода. Только когда Леша позвонил и напомнил о долге, Стукаченко сказал, что пока может вернуть только 300 гривен. Договорились о встрече днем возле магазина, в котором работает друг Алеши. Стукаченко передал Леше деньги, и они разошлись.
Как потом выяснилось, милиционеры якобы наблюдали за встречей из машины и оформили этот факт, как… сбыт наркотиков. Будто бы за 300 гривен Стукаченко приобрел у Леши спичечный коробок с марихуаной и правоохранители его изъяли. Позже в приговоре суда даже фигурировало количество граммов наркотика. Но ни самого коробка, ни марихуаны в качестве вещественного доказательства предъявлено не было. Факт наблюдения за Лешей и Стукаченко из машины тоже не подтвердили. Видеосъемка не велась.
Через два дня Стукаченко снова позвонил Алексею, сказал, что хочет вернуть еще 300 гривен долга.
— Сын в это время был на работе и предложил ему встретиться вечером, — продолжает Валерий Алексеевич. — Но Стукаченко настаивал: «Я сейчас к тебе приеду». И попросил Лешу: «Если у тебя есть спички, захвати коробок, чтобы прикурить». На что сын ответил: «Ты же знаешь, я не курю». Отдав деньги, Стукаченко снова спросил про спички. Сын взял коробок у кого-то из охранников и вынес Стукаченко. Один из сотрудников ОБНОНа сфотографировал коробок, и затем в суде этот снимок фигурировал в качестве вещественного доказательства. И, естественно, прилагалось заключение эксперта о том, что в коробке находилась марихуана. Правда, спичечный коробок предъявлен не был.
— Следователь, который вел уголовное дело, на вопрос судьи, что было вещественным доказательством, ответил: метадон, — рассказывает Елена Александровна. — Судья даже переспросила его: «Вы уверены, что это был метадон?» «Да», — сказал следователь. Хотя суд и принял ходатайство нашего адвоката об осмотре спичечных коробков, якобы изъятых у Алексея, но милиционеры сообщили, что их… уничтожили.
«Когда сын вытащил из заднего кармана смятую 50-гривневую купюру, милиционеры заявили: «Это у тебя осталось от сбыта наркотиков»
Стукаченко отдал Алексею и оставшуюся часть долга. Встретились они вечером на детской площадке, где обычно собирается местная молодежь.
— Леша взял деньги у Стукаченко, немного поговорил с находившимися на площадке ребятами и ушел, — продолжает Валерий Алексеевич. — А сотрудники ОБНОНа в это время сидели в машине неподалеку и вели видеосъемку мобильным телефоном. Они потом показывали запись в суде: сплошная темень, только окна домов горят, слышны какие-то голоса, а в конце Леша говорит: «Ну все, ребята, я пошел домой». Ни лиц, ни тем более коробка с марихуаной, которую сын якобы снова передал Стукаченко, на этой записи не видно. Тем не менее милиционеры посчитали, что зафиксировали третий(!) факт продажи наркотиков нашим сыном. Даже составили протокол.
Задержали Лешу в 300-х метрах от его дома, возле магазина. Подошли сзади и говорят: «Ты задержан! К стене!» Сын шел с работы с рюкзаком за плечами, в рюкзаке — электроплита (без нее в каптерке охранников холодно), емкости для пищи, которую он брал из дому, сахар в прозрачной баночке. То есть ничего запрещенного. Милиционеры выложили все это на землю и сняли на мобильный телефон. Когда Леша достал из кармана 500 гривен сотенными купюрами, его спросили: «Твои деньги?» Сын ответил, что да. Но очень удивился, обнаружив в заднем кармане брюк скомканную 50-гривневую купюру, ведь никогда не клал туда деньги. Милиционеры же заявили: «Это у тебя осталось от сбыта наркотиков».
— Купюра была меченая?
— Нет. В суде сотрудники ОБНОНа утверждали, что Стукаченко рассчитывался с Лешей деньгами, номера которых у них были переписаны. Но изъять банкноты почему-то ни разу не пытались. Уже при задержании Алеши из трехсот гривен, номера которых будто бы знали милиционеры, у него в заднем кармане оказалась лишь 50-гривневая купюра. Напрашивается вопрос: куда делись остальные? Но суд почему-то и этот факт тоже не заинтересовал.
— Стукаченко в суде свидетельствовал против Алексея?
— Сначала он не являлся на заседания, потом его доставили под конвоем, но в зал не заводили, — говорит Елена Александровна. — Он стоял за приоткрытой дверью и, зажав нос пальцами, чтобы исказить голос, отвечал на вопросы судьи. Однако друзья сына все равно узнали его. Тем не менее в материалах суда он фигурирует под вымышленной фамилией.
«Получается, что любого из нас могут вот так, ни за что, бросить за решетку!»
— Я двадцать лет проработал в милиции, в розыске, и знаю, как должны проводиться так называемые контрольные закупки, — продолжает Валерий Алексеевич. — После случившегося поехал на прием к тогдашнему руководителю крымского главка милиции Александру Просолову (сейчас руководитель житомирской областной милиции. — Авт.), написал жалобу. Он прочитал ее и говорит: «Вы же бывший сотрудник милиции и знаете, как это делается по закону. Бухгалтерия выдает «закупщику» деньги, причем меченые. Сотрудники ОБНОНа должны были три раза изымать купюры у «продавца» и столько же раз — наркотики у «покупателя». «Но этого не происходило», — говорю ему. «Это нарушение», — сказал Просолов и пообещал разобраться. К сожалению, вскоре его перевели на другое место службы. А из главка мы получили отписку, что никаких нарушений в действиях ялтинских милиционеров не обнаружено. Правда, спустя пару месяцев эти «доблестные» правоохранители попались на… взятке, в отношении них также возбудили уголовное дело.
— Наш сын не совершал никакого преступления! Его просто решили наказать, чтобы не лез, куда не надо, а знал свое место, — говорит Елена Александровна. — У Алеши онкозаболевание, он состоит на учете в республиканском онкоцентре. Ему надо проходить курс химиотерапии. Мы просили ялтинского судью отпустить сына, взяв подписку о невыезде, чтобы Леша имел возможность лечиться. Но от нас потребовали внести залог в размере… 100 тысяч гривен. Причем немедленно. Даже несколько дней, чтобы собрать необходимую сумму, не дали. И все 11 месяцев, пока шли суды, Леша находился в СИЗО. А сейчас его увезли из Симферополя в Керчь. На прощание сын сказал: «Я не возьму на себя вину, потому что этим не занимался», — горько плачет Елена Александровна.
— Все говорят, что бороться с сотрудниками ОБНОНа нам не по силам, мол, прокуратура, суды и милиция повязаны, — голос Валерия Алексеевича дрожит. — Но, когда сына арестовали, я все же встретился с руководителем ОБНОНа. И услышал: «Мы на вашего сына потратили тысячу гривен, у нас есть все вещественные доказательства его вины, вразумите его так, чтобы он взял на себя сбыт наркотиков». Еще один сотрудник ОБНОНа также убедительно просил, чтобы Леша признался в продаже наркотиков. Говорил, что это ему «зачтется» и, поскольку он ранее не был судим, получит не больше года условно. Выходит, Леше надо было самому себе подписать приговор и затем все время быть у них на крючке? Один человек мне рассказал, как и за сколько можно уладить вопрос через прокуратуру, — признается Валерий Алексеевич. — Но я на это не пошел. Во-первых, наш сын невиновен. А во-вторых, нам еще жить в этом городе.
Родители намерены добиваться освобождения сына. Они уже подали кассационную жалобу в Верховный суд Украины, направили письмо в Генеральную прокуратуру, Президенту Украины.
— Ведь получается, что любого из нас могут вот так, ни за что, бросить за решетку, — плачет Елена Александровна. — Сейчас мы молимся только об одном: чтобы Лешенька со своим заболеванием дожил до освобождения…
— Ни одно(!) из предъявленных моему подзащитному обвинений не было материально и документально подтверждено, — говорит адвокат Михаил Усманский, представлявший интересы Алексея в суде. — Свидетели со стороны обвинения «присутствовали» в одно и то же время в разных концах города. И в протоколах их допросов совершенно одинаковые выражения и одни и те же орфографические ошибки. Что же касается так называемых оперативных закупок, то еще в 1998 году по этому поводу однозначно высказался Европейский суд по правам человека, пояснив, что если в закупке участвует сотрудник правоохранительных органов или агент (то есть покупатель под вымышленным именем), то такие доказательства вообще не могут быть приняты судом. Данное решение Евросуда было ратифицировано и в настоящее время является частью национального законодательства, однако суды почему-то не желают его применять.
Не были предъявлены суду и технические средства, на которые якобы производились аудио- и видеозаписи (если не считать таковыми мобильный телефон милиционера). А на фигурировавшем в суде компакт-диске с «записями» вообще нет никаких закупок — ни момента передачи денег, ни пресловутого спичечного коробка, ни даже разговора об этом. И что тогда доказывает «запись»? Факт встречи Владимира Стукаченко с Алексеем? К слову, о государственных деньгах, которые должны выдаваться для проведения оперативной закупки, тоже нет сведений. И таких, мягко говоря, «нестыковок» в этом явно сфабрикованном деле огромное количество. Милиционеры, на мой взгляд, преследовали две цели. Первая — поквитаться за то, что Алексей как студент юридического факультета доказал: паспорт родственника они забрали незаконно. И вторая цель — достижение служебных показателей.
— Получается, что вещественных доказательств, то есть марихуаны, нет. Правоохранители, возбудившие уголовное дело в отношении Алексея, пойманы на взятке. Нет аудио- и видеозаписей, подтверждающих преступление. Возникает вопрос: а было ли, собственно, преступление?
— Тем не менее Алексея приговорили к пяти годам лишения свободы, — говорит Михаил Усманский.
«ФАКТЫ» связались со следователем Ливадийского горотдела милиции Алексеем Ханиным, который вел данное уголовное дело.
— Почему в суде вы сказали, что вещественным доказательством был метадон?
— Произошла техническая ошибка, это была марихуана.
— Где находятся спичечные коробки с марихуаной, которой якобы торговал Алексей?
— На ответственном хранении.
— Вы своими глазами видели марихуану в этих спичечных коробках?
— Само вещество я не видел, но в деле имеется заключение эксперта о том, что там была именно марихуана.
1422Читайте нас в Facebook
