«сижу во время налета в убежище и не могу успокоиться, ведь на примусе сгорит раздобытая с таким трудом картошечка! Вот и пришлось каждые пять минут на четвереньках подползать к сковородке», -
Ровно двадцать лет назад, 15 февраля 1989 года, последний советский солдат покинул Афганистан. Война в Афганистане длилась девять лет один месяц и 18 дней. Почти 15 тысяч наших воинов погибли на чужой земле. Это были самые большие потери Советской Армии со времен Великой Отечественной войны. Свидетельницей тех драматических событий стала Татьяна Борисова.
«Женщине в короткой юбке или с открытыми плечами могли запросто порезать руки»
- Мы только поженились, когда мужу в начале 1986 года пришел приказ следовать в качестве советника в Афганистан, — рассказывает Татьяна Борисова, ныне работающая логопедом в детсаду № 16 города Новоград-Волынского. — Решение отправиться с ним я приняла моментально. Знала о том, что в Афганистане идет война, слышала о «Черном тюльпане», но сказать, что боялась туда ехать, нельзя. Мне хотелось быть рядом с любимым человеком.
Спустя несколько месяцев после отъезда мужа, оставив трехлетнего сынишку на попечение свекрови, я прибыла в Кабул. Город мне показался серым и непривлекательным, а его жители далеко не гостеприимными. Афганистан относится к тем экзотическим странам, где нет изобилия туристов. И вовсе не потому, что там отсутствуют комфортабельные отели или нечего показать приезжим. Афганистан — опасная страна, где европеец может оказаться заложником и даже погибнуть. Но все это было неважно — рядом со мной стоял улыбающийся муж. Подхватив мои чемоданы, он весело произнес: «А теперь домой, в Гардез!»
«Домом» оказался обыкновенный сарай, крытый соломой, с земляным полом. Увидев такое жилье, я… едва не рухнула без чувств. Придя в себя, поняла, что жаловаться некому и нужно как-то мириться. Муж привез с местного рынка рулон розового ситца в мелкий цветочек. Этими «обоями» я закрыла никогда не видавшие извести внутренние стены комнаты. Потолок обила блестящей фольгой (в такую прятали тела убитых бойцов). Шкаф и стол муж состряпал из пустых ящиков из-под патронов. Готовить еду нужно было на примусе, к которому не сразу приноровилась.
- Что вы готовили?
- О, здесь есть что вспомнить! Раз в месяц к нам прилетала «Норма», так звали самолет, который привозил еду. Каждой семье полагалось несколько ящиков продуктов — с разной крупой, мукой, сахаром и даже спиртными напитками. Правда, алкоголя на одну семью выделяли не более двух бутылок. Первые дни мы пировали, а вот в последнюю неделю месяца, как правило, голодали.
В Гардезе, где служили наши мужья, было всего четыре таких, как я, «декабристки». Вот соберемся, бывало, вместе и смотрим в небо, ожидая «Норму». В доме есть нечего, пить нечего, в долг взять негде. Конечно, можно пойти на рынок, мы иногда так и делали, но это было очень рискованно. Приходилось идти под охраной наших солдат. Местные жители ужасно не любили славянских женщин. Если мусульмане еще кое-как прощали не спрятанное под паранджу лицо, то короткие юбки или, упаси Боже, открытые плечи, вовсе не терпели. Выждав, когда зазевается охранник, «открытой» женщине могли запросто порезать руки. А нам так не хотелось одеваться — ведь температура на улице временами доходила до 60 градусов! Спасаясь от этого пекла, днем мы обычно заворачивались в мокрые простыни и неподвижно лежали, ожидая вечера.
Вода — это отдельный разговор. Каждый раз ее нужно было носить метров за пятьсот. Однажды, гляжу, а воды в доме совсем не осталось. Решила, что до налета успею сбегать. Дело в том, что стреляли у нас строго по расписанию: в девять утра, час дня и пять вечера. Схватила ведро, бегу, и вдруг — один снаряд неподалеку взорвался, второй! А третий возле уха воет, словно догнать хочет. Я как рвану с места! Только вбежала в нежилой дом, а совсем рядом как грохнет! Если бы не успела вовремя спрятаться, пришел бы мне конец.
Готовила я наши обычные блюда и, как все, скучала по картофелю. На местном рынке картофель был ужасно дорогой, да и попадали мы на базар нечасто. Раздобыв как-то с большим трудом картошечки, я тут же поставила ее на сковороду жарить. И от счастья напрочь забыла о планомерном налете! Началась бомбежка, я бросилась в укрытие, сижу там и не могу успокоиться — картофель-то сгорит! Пришлось мне через каждые пять минут под окнами… на четвереньках ползать к примусу мешать картошку. Муж потом узнал, ругал меня сильно — ведь запросто могло зацепить осколком. Но, слава Богу, обошлось. А вообще, война не прощает шалости. Сколько парней наших не вернулось!
«Душманы, переговариваясь, показывали на нас пальцами, и мы с мужем приготовились к худшему»
- Почему тела убитых отправляли в цинковых гробах и под охраной?
- Из-за жары трупы моментально разлагались, — рассказывает собеседница. — Да и очень часто тело погибшего бойца было обезображено снарядами. Никогда не забуду 20-летнего Мишу, которого буквально на кусочки разнесло от прямого попадания снаряда. А ведь он тогда за тюльпанами для нас отпросился… (тяжело вздыхает. — Авт. ). Одного майора, подорвавшегося на мине, пришлось вырезать из бронетранспортера и вместе с металлом укладывать в гроб. Как такое показать жене или матери?
От нахлынувших воспоминаний Татьяна Васильевна начинает плакать.
- На войне нужно иметь счастье, чтобы выжить, — продолжает женщина, немного успокоившись. — Проведя год в Гардезе, где каждый день обещал стать последним, мы попали в Кабул. Здесь условия были намного лучше, я бы сказала, роскошные. Нас поселили в обычной коммуналке с одной кухней и ванной комнатой на четыре семьи. Однако не нужно было далеко ходить по воду. И самое главное, в Кабуле почти не стреляли. Но наше блаженство было недолгим — через полгода муж получил новое распределение. На этот раз в сущий ад — Кандагар. Прилетели на место, в аэропорту нас никто не встретил. Правда, аэропорт — очень громко сказано. На самом деле это была специально отведенная в поле площадка для посадки самолета. Вблизи ни киоска, ни какой завалящей лавочки. Наши припасы воды закончились, есть нечего, жара невыносимая. Что делать, понятия не имели. Идти пешком не решились. Если верить карте, то добираться к месту нам следовало еще километров пятьдесят, а у мужа нет никакого оружия (старое он сдал еще в Кабуле).
Вдруг видим: подъезжают четыре УАЗа, а в них… душманы. Всего человек двадцать. От ужаса у меня оборвалось сердце. Среди взрослых мужчин я заметила несколько подростков. У них так же, как и у взрослых, на груди были накрест пулеметные ленты, а к поясу подвешены гранаты. Один душман, оглядевшись по сторонам, пожал в растерянности плечами. Затем подошел к нам и на ломаном русском объяснил, что, мол, они едут в селение и, если мы не против, могут нас подвезти. Выбора у нас не было — изжариться живьем на солнце или быть застреленными, какая уж тут разница! Во всяком случае, у нас появился шанс. Я села в кабину УАЗа, а мужа посадили в открытый кузов следующего.
Что только я не передумала за время пути! Казалось, что мы ехали, не несколько минут, а несколько дней. Куда нас везут — не известно, дороги все равно не знаем. Неожиданно на пути встретился такой же караван машин. Наши попутчики вышли из автомобилей навстречу друг другу. Душманы очень долго переговаривались о чем-то между собой, показывая на нас пальцами, и даже спорили. Мы с мужем понимали, что речь идет о нас, и приготовились к худшему. Я молилась и просила Господа позаботиться о моем маленьком сыне. Уж не знаю, то ли молитвы помогли, то ли и вправду я везучая, но душманы нас не тронули. По прибытии на место я просто не верила, что еще жива, что нас отпускают, и, не помня себя от счастья, попросила мужа сфотографировать меня… с душманами на память.
Вернувшись на родину, я вдруг осознала, что мне в Афганистане не было страшно. Я верила, что мой муж стоит за правое дело. Сегодня без иронии нельзя вспоминать эту «веру».
Первое, что поразило дома, — это лицо повзрослевшего сына. Я обняла уже пятилетнего Женечку и долго стояла в оцепенении. Не верила, что все кончилось…
Справка «ФАКТОВ».
Отстранение от власти, а затем и убийство 8 октября 1979 года Нур Мухаммада Тараки, основателя Народно-демократической партии Афганистана и первого руководителя Демократической Республики Афганистан, который пытался внедрить коммунистическую идеологию, развернуть атеистическую кампанию и построить социализм в отсталой многонациональной мусульманской стране, были расценены в Кремле как контрреволюционный переворот. Советские руководители пришли к убеждению о невозможности иметь дело с «узурпатором власти» Хафизуллой Амином, который обладал собственным мнением в вопросах дальнейшего строительства афганского общества.
Решение о вводе советских войск в Афганистан было принято 12 декабря 1979 года на заседании Политбюро ЦК КПСС и оформлено секретным постановлением ЦК КПСС. Одной из причин войны стало стремление поддержать сторонников советской власти в Афганистане. Официальной целью ввода было предотвращение угрозы иностранного военного вмешательства. На международном уровне было заявлено о том, что СССР руководствуется принципами «пролетарского интернационализма». В качестве формального основания Политбюро ЦК КПСС использовало неоднократные просьбы руководства Афганистана.
Ограниченный контингент советских войск оказался непосредственно втянут в разгоравшуюся в Афганистане гражданскую войну и стал ее активным участником, а война против мятежников переросла в войну против афганского народа. В конфликте принимали участие вооруженные силы правительства Демократической Республики Афганистан (ДРА) с одной стороны и вооруженная оппозиция (моджахеды, или душманы) — с другой. Борьба велась за полный политический контроль над территорией Афганистана. Моджахедам в ходе конфликта поддержку оказывали военные специалисты США и ряда европейских стран-членов НАТО.
Афганская война продолжалась с 25 декабря 1979-го до 15 февраля 1989 года, то есть две тысячи 238 дней. Всего за десять лет через Афганистан прошли 620 тысяч советских солдат и офицеров. До 15 февраля 1989 года, согласно официальным данным, погибли 14 453 советских военнослужащих. Точное число погибших в войне афганцев не известно. Имеющиеся оценки колеблются от полутора до двух миллионов человек.
447Читайте нас в Facebook
