Врач Евромайдана Татьяна: «Чтобы „Беркут“ стоял передо мной на коленях — такого в моей жизни еще не было» (фото)
Сегодня утром в соцсетях появилась информация, что в больницах Киева перестали принимать раненных активистов, которых, по некоторым данным, насчитывалось более трех сотен. Тогда пострадавших стали свозить в соборы и храмы. Дать приют окровавленным, голодным и уставшим людям согласился римо-католический Александровский костел на Трехсвятительской, греко-католический храм Василия Великого на Вознесенском спуске и Михайловский Златоверхий мужской монастырь УПЦ Киевского патриархата. В последнем открылся огромный полевой госпиталь. В спасении пострадавших принимают участие все — медики, журналисты, студенты духовной академии, монахи и просто небезразличные к общей беде люди.
Подъехать к Михайловский площади непросто — по Владимирской и Большой Житомирской посты ГАИ перекрыли все дороги к центру. Предъявляю удостоверение, спрашиваю патруль, можно ли проехать поближе к собору. Гаишник сквозь зубы процедил: «Если через десять секунд ваш автомобиль не уберется с перекрестка, водитель останется без прав. Это — ответ. Быстро, я сказал!»
На подходе к площади дорога усеяна битым стеклом. На тротуарах — пятна крови, десятки мусорных пакетов, раздробленная от гранат и взрывчатки брусчатка. Киевляне тащат к монастырю кульки с едой, одеялами, теплой одеждой, медикаментами. Больше сотни ящиков с лекарствами, мылом, хозяйственными принадлежностями стоят у входа в церковь. Туда-сюда снуют уставшие люди в белых халатах и красной форме медицинской службы Майдана.
- Где у вас тут принимают медиков? — спрашивают запыхавшиеся молодые люди. Представляются Юрой и Артемом, третьекурсниками медицинского колледжа. — Мы с начала революции лечили пострадавшим в доме профсоюзов. А теперь там все сгорело, и мы прибежали сюда…
— Наши академисты тоже активно помогают медикам спасать раненых, — рассказал «ФАКТАМ» настоятель Киево-Михайловского Златоверхого монастыря архиепископ Агапит (на фото). — Пары сейчас отменили, и студенты стараются изо всех сил. Братия тоже старается, но монахов у нас мало — всего пятнадцать человек. Первый раз мы дали приют раненым еще в конце ноября, когда избили студентов. Конечно, и сейчас делаем все возможное, чтобы помочь пострадавшим. В храме у нас главный госпиталь, а в трапезной — хирургия. Кроме того, мы, конечно, поддерживаем людей духовно. Поверьте, им это сейчас просто необходимо. Люди приходят к нам в состоянии сильнейшего потрясения, просят молитв. Многие неверующие приходят к Богу, исповедаются, причащаются. А кто-то только в стенах монастыря и может спокойно передохнуть. Мы никому не отказываем.
На полу Михайловского собора, в окружении красивейших икон, подсвечников и лампад вповалку спят люди. Раненые лежат даже у царских врат, перед алтарем. Дежурные и медики после ночной смены дремлют сидя, привалившись к стене. На столе сидит полуголый парень с перебинтованными ногами. Его ранило осколками. Еще одному пострадавшему, мужчине с огромными синяками и гематомами, с залепленным пластырем лбом и опухшей рукой, медсестра делает перевязку.
- Меня зовут Сергей, я из Донецка, — рассказывает он, прикрыв лицо платком, чтобы на снимке его не узнали родные. — Стою на Майдане давно, но раньше как-то не попадал под раздачу. А вчера вот на Грушевского пошел. И коктейль не бросал, и палками не махал. «Беркутовцы» побежали по улице с дубинками, стали делать зачистку улицы. На меня посыпались удары. Особенно больно было, когда молотили по голове. Сюда, в Михайловский собор, я сам пришел. Еле добрел. Мне тут помогли, но понять, что происходит, я пока не в состоянии — во-первых, голова болит, а, во-вторых, все, что происходит — это просто жуть какая-то. Поверить, что это наяву, невозможно.
- Самые тяжелые травмы у людей — психологические, — вздыхают врачи полевого госпиталя. — Каждому нужна помощь психолога и успокоительные капли. Люди находятся в состоянии шока. Против них выходят с огнестрельным оружием, а у активистов в руках только палки и булыжники. Людей привозят в жутком состоянии — с оторванными руками и ногами, с вытекшими глазами, простреленными животами и головами. Некоторых спасти не удается, и они умирают у нас на руках. Пару человек привезли в таком состоянии, что нам оставалось только накрыть их простыней и констатировать смерть.
Оперируют раненых в монастырской трапезной. Посторонних туда не пускают. Из-за открытой двери видно, как медсестры раскладывают на белой ткани стерильные зажимы и пинцеты, а врачи в одноразовых халатах накрывают «операционные» обеденные столы одноразовыми пеленками.
- Раненые просились именно сюда, в монастырь, — говорит Татьяна, сотрудница Медицинской службы Майдана. — Во-первых, на Крещатике, Грушевского и Майдане глушат телефонную связь и вызвать «скорую» туда практически нереально. А даже если удается, бригада все равно не приезжает. Я сама несколько раз пробовала — безрезультатно. Во-вторых, каждая карета «скорой» оборудована GPS-системой, и при любом вызове бригады на Грушевского или Майдан за врачами следом тут же выезжает милиция. Людей из больниц волокут сразу в райотделы. И где их потом искать, как вызволять, непонятно. Конечно, все этого боятся, и просят нас помочь. Мы делаем все, что в наших силах — спим вот уже третий месяц по несколько часов в сутки, трудимся, не покладая рук. Но помочь всем все равно не успеваем. Раненых очень много. Реанимобилей катастрофически не хватает. Одна из наших машин повезла тяжелораненого во Львов. Помогают журналисты — пострадавших всю ночь развозил микроавтобус ТСН и активисты Автомайдана. Теперь вот мы ждем машину, чтобы поехать в Верховную Раду. Нам сообщили, что ветераны-афганцы с тяжелыми ранениями уже сутки не могут получить медицинскую помощь.
- Кроме тех, кто получил огнестрельные ранения, вчера очень сильно пострадали люди, раздавленные каким-то сумасшедшим на милицейском ГАЗе, — подключается к разговору коллега Татьяны Олег. — Это был какой-то кошмар! На наших глазах по Грушевского неслась неизвестно откуда взявшаяся машина и, не притормаживая, на полной скорости сбивала людей. Подмяла десятки человек, в том числе нескольких сотрудников «Беркута», и понеслась дальше. Кто был за рулем, мы до сих пор не знаем. Силовики стали стрелять ему по колесам и, наконец, остановили этого ненормального.
.jpg)
*Татьяна и Олег
- Мы тогда находились в медпункте на Грушевского, — говорит Татьяна. — К нам ворвались милиционеры и закричали: «Бегите на помощь! Там тучу людей задавило!» После этого в медпункт вбежал сотрудник «Беркута» с окровавленной головой, бросился на колени и попросил помочь. «Вот еще „Беркут“ передо мной на коленях не стоял» — устало пошутила я, обрабатывая ему рану головы и залепляя жидкой кожей. А вообще мы помогаем всем, несмотря на то, по какую сторону баррикад кто стоит. Одному «беркутовцу», получившему осколочные ранения, мы, например, задницу зашивали. Есть ведь и среди силовиков нормальные люди, которые помогают нам, перетаскивают в медпункт раненых активистов. Есть, конечно, и полные отморозки.
- Мне пришлось перетаскивать офицера с раздробленной коленной чашечкой, — продолжает Олег. — Пока я вместе с остальными боевиками тащил раненого, остальные «беркутовцы»… держали меня на мушке. А потом сомкнули сзади оцепление и отказались выпускать меня обратно. Признаюсь, было и противно, и страшно. Только когда в эту сторону ехала «скорая» и бойцы сделали коридор, мне удалось сбежать. А еще двум нашим коллегам, Юре и Вике, довелось несколько часов делать операции и лечить «беркутовцев», которые… приставили им к вискам дуло пистолетов. Видать, они боятся, что мы можем добить их или бросить в них гранату…
Реанимобиль Таня и Олег так и не дождались: их машина уехала перевозить остатки аппаратуры и препаратов из разгромленной медчасти, находящейся в Парламентской библиотеке. Мы предложили медикам воспользоваться редакционной машиной и отправились вместе с ними в Верховную Раду, к раненным афганцам.
По дороге Таня рассказывала нам о беспределе, который ночью творили «титушки». Одни из них, одетые в жилеты с надписью «Пресса» (!) пытались разобрать баррикады. Другие поджигали машины. Третьи в спортивных костюмах, касках и балаклавах, идущие следом за «Беркутом», зачищающим центральные улицы, битами и палками добивали раненых, в том числе женщин.
Перед Кловским спуском останавливаемся: ГАИ перегородило движение к Верховной Раде. Представляемся медиками и волонтерами, везущими лекарства раненым. Машину тщательно осматривают, водителя заставляют вынуть все из багажника и открыть все рюкзаки. Требуют высадить нас, пассажиров, наверху, а машину припарковать внизу, на улице Мечникова.
На Институтской видим толпу провокаторов. Около двадцати молодчиков в черных костюмах с салатовыми нарукавниками, вооруженные арматурой, палками, кусками чугунной решетки, на глазах у гаишников и бойцов внутренних войск, стоящих возле Национального банка… проводят тренировку. Под отрывистые команды и громкие маты своего главаря, «титушки» размахивают оружием и что-то нестройно кричат. Стоило нам чуть притормозить, чтобы прислушаться к выкрикам, как толпа воинственно двинулась в нашу сторону. Водитель прибавил газу…
Навстречу нам, с Институтской, идут две колонны «Беркута», человек по тридцать в каждой. Лица у бойцов перепачканы сажей, они еле волочат ноги.
На углу Институтской и Липской Таня с Олегом подошли к милиционерам.
- Нам нужно пройти к Верховной Раде. Там раненые. Мы врачи.
- Из какой больницы? — настороженно спросили правоохранители.
- Красный Крест. Служба спасения.
- У нас свой Красный Крест и свои «скорые». Мы вас не пустим. И вообще — нет там никаких раненых. Уходите отсюда.
Военнослужащие внутренних войск, стоящие на перекрестке с Шелковичной, оказались дружелюбнее. Они с удовольствием позировали на сожженых грузовиках, подарили нам на память об этой ночи черную кепку, забытую, как они выразились «каким-то придурком», но к Раде врачей все равно не пустили. Сказали — не положено.
Таня с Олегом решили спускаться к Майдану, где могла понадобиться их помощь.
По дороге нам то и дело встречались толпы «титушек». Проходящая мимо группа молодчиков помахала нам руками и сообщила, что «идет наводить в центре порядки».
Возле неработающей разгромленной, с выбитыми стеклами станции метро «Крещатик» к нашим медикам подошла старушка. Расплакавшись, обняла их, поблагодарила и сказала, что она каждый день молится за них Богу.
На Городецкого нам пришлось перелезать через баррикаду из льда, мешков с песком, деревянных щитов и поваленных телефонных будок.
Возле консерватории на земле, в фонтанах, на ступеньках спят измученные люди, чьи палатки ночью сожгли силовики. Один из активистов дремлет, положив под голову булыжник.
Худенькие подростки, девушки, пожилые женщины набирают землю из клумбы и ссыпают в мешки. Мужчины покрепче перетаскивают мешки за консерваторию — строят баррикаду.
Возле Октябрьского дворца хлещет струя водомета, раздаются выстрелы. Горят покрышки, наполняя воздух гарью и сажей.
У бывшего фонтана на Майдане десятки людей споро всовывают в горлышки бутылок фитили — делают коктейли Молотова.
К Тане с Олегом обращаются за помощью — жалуются на головную боль, просят промыть глаза, поврежденные световыми гранатами.
Возле Главпочтамта на скамейке сидит грустная сероглазая девочка, обернутая в флаг Украины. На голове у нее каска с надписью «Господи, помоги».
- Меня зовут Лера, мне десять лет, я — киевлянка, — устало ответила девчушка на мои расспросы. — Я здесь не одна, с мамой, только она куда-то отошла. Мне пока не очень страшно. Правда, если «Беркут» нападет на меня, я не знаю, что делать. Зато если увижу, что они будут обижать мою маму, я повисну на них, стану кричать, чтобы они ее отпустили и не смели трогать. А к тому, что здесь дым и постоянно стреляют, я уже немножко привыкла. Я ведь знаю, что в Украине идет война…
Фото Сергея Даценко, «ФАКТЫ»
10431Читайте нас в Facebook
