Леонид Кантер: «Официантка в симферопольском кафе шарахнулась от меня, услышав, что я говорю по-украински»
Свое путешествие по городам Крыма 32-летний Леонид Кантер называет революционным туризмом. Объясняет, что он, его друг Юкка из Финляндии и украинский геодезист Максим, проживающий в Новой Зеландии, а также его девушка — журналистка Марина — решили поехать на полуостров, чтобы узнать, что там происходит на самом деле, чем живут люди, как ведут себя в отношении крымчан российские боевики.
— По телевизору ведь правды не увидишь, — объясняет Леонид. — Журналисты освещают события однобоко, принимая, как правило, ту или иную позицию. А для меня самым важным было понять: есть ли в Крыму противники путинского фашизма, которым, может быть, нужна наша помощь — информационная, моральная, материальная. Кстати, мы ехали не с пустыми руками — везли с собой собранные нашими друзьями деньги для помощи украинским офицерам. Но понимали, что в условиях оккупации попасть в военную часть будет очень непросто…
«Крымчане верят, что за русский язык их станут арестовывать на улицах»
Леонид, Максим, Марина и Юкка осознавали, что ехать на автомобиле в Крым бессмысленно — через российские блокпосты им все равно не прорваться. Поэтому купили билеты на поезд до Севастополя. 
В Джанкое в их вагон зашли «активисты самообороны» с обыском.
*Леонид, обошедший с табуреткой весь мир, объяснял крымчанам, что Россия не то место, куда им стоит стремиться (фото из семейного альбома)
— Это было две недели назад, еще до стрельбы, до первого убитого, — объясняет Леонид Кантер. — Поэтому самообороновцы вели себя более-менее деликатно. Спросили у проводника, можно ли проверить, нет ли среди пассажиров «каких-то таких». Проводник разрешил, хотя отлично знал, что как раз «какие-то такие», то есть мы, есть. Мы с ребятами договорились еще в Киеве, что ради безопасности будем говорить в Крыму по-русски. Но в купе у меня вырвалась украинская фраза, проводник услышал и с того момента говорил с нами только на мові. К счастью, вещи наши обыскивать не посмели. Нам потом все тот же проводник рассказал, что в плацкартах «шмонают» гораздо жестче. На перроне в Севастополе нас остановили — потребовали показать документы. Я вежливо объяснил, что сделаю это, если спрашивающие меня мужчины первыми предъявят свои удостоверения и докажут, что имеют право меня останавливать. Мне ответили отказом, угрожающе добавив, что, если бы мне не было что скрывать, я бы показал паспорт.
Украинский паспорт Леонида удивил проверяющих: он был открыт на последней страничке, где значилась прописка в… городе Геленджике Российской Федерации.
— В 1998 году я недолгое время работал в Краснодарском крае, — улыбается Леонид. — Тогда вместо талона временную прописку ставили прямо в паспорте. В общем, проверяющие от меня отцепились. Удалось прорваться и моим иностранным друзьям. Мы поселились в городе у друзей — белоруса и россиянки. Они были в ужасе от происходящего. И особенно от агрессии жителей города, в котором они так давно живут. В магазине к нам пристала грузная и сварливая продавщица мясного отдела. Спросила, откуда мы, выяснила, что мы не за Путина, и сказала, что таких надо немедленно депортировать из Крыма. «Что, и меня с моим российским паспортом? — жалобно вздохнула моя подруга. — Мы с мужем специально приехали сюда, спасаясь от России. В тихий, хороший, мирный город. Так теперь Россия пришла сюда…» Севастополь вообще оказался самым пророссийским городом. Там откровенный, неприкрытый нацизм. Все инакомыслящие — а их единицы — подвергаются нападкам и прессингу со всех сторон. Но хороших людей при этом очень много. 10 марта мы устроили в севастопольском кафе Шевченковские чтения. К нам присоединились джазовые музыканты, поэты и другие творческие люди. Администрация заведения, на удивление, не возражала против нашей импровизированной акции. Мы сделали забавную афишу — фотографию Тараса Григорьевича в маске-балаклаве, у которого видны только глаза. Посетители кафе просто столбенели от происходящего и оставались послушать нас. Вечер Шевченко прошел на ура. Самое главное, что сюда пришли люди, которые высказали свое мнение по поводу происходящего в их городе.
Были старые севастопольцы, которые говорили, что если бы Америка, Европа или хоть марсиане согласились оказать им реальную поддержку, то они в лапы к Путину не полезли бы. А так у них нет другого выхода. Потому что со стороны агрессивно настроенных украинских националистов, тех же «свободовцев», постоянно шли угрозы им лично и русскому языку, на котором они говорят, попиралось все, что им дорого. Конечно, все эти угрозы были еще в десять раз усилены крымским телевидением. Например, в одном выпуске сказали, что согласно новому закону о языках за русский язык на улице будут арестовывать. В другой передаче шахтеров предупредили, что они будут отдавать сорок процентов своей зарплаты на ремонт Майдана. В третьей — я сам ее смотрел — давали синхрон украинского министра экономики. Он успел сказать только два слова по-украински, после чего его речь полностью заглушили, а поверх записали русский «перевод»: «Сегодня же мы заберем у всех льготы. А те, которые не отменим сегодня, отменим завтра». Все. Конец синхрона. Как при этой зомбировке и потоке лжи крымчане могут верить, что Украина даст им возможность нормально жить? Один мужчина жаловался мне, что у него израильский паспорт. Он родился и вырос здесь, в Крыму, потом уехал в Израиль, но вернулся, потому что второго такого города, как Севастополь, не найти. А теперь вот по телевизору говорят, что бандеровцы повыгоняют отсюда всех жидов и москалей. Куда же мне, дескать, деться?
«Активистов, пытавшихся организовать в Симферополе протестную акцию „За единую Украину“, задержали прямо на митинге»
— Я не могу понять одного: ведь у них есть такой же, как у всех, доступ к интернету. Почему же они смотрят пророссийские каналы вместо того, чтобы открыть украинские сайты или те же социальные сети?
— Большинство пожилых людей не пользуется интернетом, — объясняет Леонид. — А крымская молодежь перессорилась с киевлянами и львовянами еще во время Евромайдана. Раскол между нами произошел, когда во время боевых действий на улице Грушевского погибли несколько офицеров Внутренних Войск из Кизилташа — маленького военного городка под Феодосией. Это были не беркутовцы, они не стреляли и не били митингующих. Они, следуя присяге, приехали туда, куда их отправили, и просто стояли, охраняя государственные здания. Их убили майдановцы, но никто из прессы, из депутатов, из общественных деятелей ни словом об этом не упомянул. То есть нашу «Небесную сотню» оплакивали, публиковали фотографии, устраивали публичные похороны, а крымских милиционеров, у которых семьи и дети, застрелили — ну и ладно. Их же привезли на родину убитых, да еще и обожженных. Это, конечно, кошмар. Местные не могут простить майдановцам такого зверства. И мне нечего было им возразить. После этого крымчане удалили наших активистов из списка своих друзей. Теперь они не видят наших новостных лент и публикаций в социальных сетях. Узнавать правду им неоткуда.
— И поэтому в Крыму вообще нет людей, которые хотели бы сохранить целостность Украины и оставить все по-прежнему?
— Есть, но они в подполье. Мы были в Севастополе в штаб-квартире участников сопротивления путинскому фашизму. Там очень много людей из Ялты, Симферополя, Бахчисарая. Но выражать открыто свою позицию они не могут — несколько активистов попытались организовать в Симферополе протестную акцию «За единую Украину». Их задержали прямо во время митинга. «Самооборона Крыма» таких вычисляет очень быстро.
— Вам, не поддерживающим Путина, тоже доставалось от них?
— После Шевченковских чтений знакомые ребята устроили нам прогулку по ночному Севастополю. Вот тогда-то к нам и прицепились самообороновцы. Мы стояли на улице и разговаривали. И тут подходят два пьяных мудака с какими-то претензиями и требуют предъявить документы. Мы могли, конечно, оказать им сопротивление, но не стали. Интересно было выяснить, что это за люди в таком отвратительном виде якобы представляют интересы города. В разгар нашей с ними оживленной беседы вмешался Юкка и высказал по-фински все, что он о них думает. Те опешили… А потом потребовали, чтобы мы перевели нашему иностранному гостю их жизненную позицию. Напоследок сказали, чтобы мы не пели в их городе украинские песни. На том и разошлись.
А вот девушке из нашей компании, харьковчанке Маше, досталось. После Шевченковских чтений она сидела в кафе и разговаривала со своим отцом по скайпу. Говорила, что не все севастопольцы за Путина. После этой фразы к ней подскочили сотрудники кафе, скрутили и вызвали милицию. Ее увезли в райотдел, обыскали, отобрали фотоаппарат, на котором увидели фотографии Шевченко и украинского флага. Вместе с ней задержали троих друзей, с которыми она была в кафе. Их всех до утра промурыжили в милиции, где прессовали, угрожали, устраивали перекрестные допросы. В пять утра мои друзья вышли из райотдела абсолютно деморализованными и боялись даже встречаться с нами, не то что устраивать какие-то акции за мир и единую Украину. Вот такие в Крыму методы борьбы с инакомыслящими.
— При переезде из одного города в другой вас останавливали? Спрашивали, зачем и куда вы едете?
— А как же! Причем делали это… местные жители. Когда мы подъезжали на автобусе к Кизилташу, где все друг друга знают, ко мне пристали пассажиры: «Кто вы? Не подосланные ли?» Может, потому, что на мне были георгиевская ленточка и ленточка Евромайдана? Завязался диалог. Я сказал, что поддерживаю независимость Крыма, если этого хотят сами крымчане, но категорически против экспансии Путина. В ответ мужчина стал рассказывать мне о… Евромайдане.
«У нас тут в соседнем селе женщина нанялась на Майдан поварихой, — говорит он. — Привезла оттуда тридцать пять тысяч долларов. И все фальшивые! А еще их там пичкали тяжелыми синтетическими наркотиками. Всем известно, что водки активистам не давали, а глаза-то у них горели, когда они камни бросали и палками отбивались. А то и голыми руками против „беркутовцев“ с дубинками лезли. Конечно, это все на „наркоте“. Ее в еду и воду подмешивали. Женщина та, говорят, до сих пор лечится. Хорошо, что из выданных ей денег двадцать тысяч гривен все-таки настоящими оказались. Но она их теперь на лекарства потратит, бедняжка». Таких сплетен по всему Крыму — бездна, одна другой невероятнее.
«Во время „референдума“ в Бахчисарае на участок зашли человека три, а вынесли оттуда толстенную пачку бюллетеней»
— В самом Кизилташе царит удивительная атмосфера, — продолжает Леонид. — Здесь нет ни блокпостов, ни активистов самообороны. Это при том, что там находятся колоссальные склады оружия и население — сплошь офицеры. Оказывается, россияне приезжали сюда, и им объяснили, что люди не будут воевать ни за Путина, ни против. С оружием выйдут только против тех, кто будет посягать на их территорию или угрожать их семьям. С тех пор их не трогают.
Один из феодосийских морских пехотинцев в отставке разоткровенничался со мной и сказал, что пытался понять реальную ситуацию. Ездил на Майдан — объяснить людям потребности крымчан. Был там объявлен провокатором и «титушкой». Вернулся домой, начал говорить людям, что на Майдане стоят нормальные ребята, патриоты — а тогда уже среди своих стал бандеровцем.
*На собранные людьми деньги Леонид Кантер развез в воинские части Крыма консервы, громкоговорители и колючую проволоку — именно то, что просили украинские офицеры
— К военным частям вам таки удалось пробраться?
— Да. В Феодосии поговорили с нашими офицерами из Донецка. Они очень позитивно настроены. Говорят, что каждой своей клеточкой ощущают народную поддержку, веру и любовь. Им носят еду и сигареты, девушки с транспарантами «Вы — герои! Украина с вами!» стоят под военной частью. Ребята настроены стоять до последнего. А по поводу сослуживцев, которые «перекрашиваются» и переходят на сторону оккупантов, они не переживают: мол, сейчас — хороший момент отсеять предателей. Мы присутствовали при захвате военного склада горюче-смазочных материалов в Симферополе. Видели, как «самооборона» и российские солдаты срывают колючую проволоку, как врываются внутрь. Мы тут же позвонили крымским спецкорам «1+1», дали информацию в социальные сети.
Надо сказать, что в Симферополе много тех, кто против российской анексии. Мы видели даже таких, которые носят желто-голубые ленточки на одежде. Если бы в Симферополе провести настоящий референдум, думаю, результаты были бы совсем другими. А псевдореферендум весь состоял из фальсификаций и нарушений. Пропаганда и жесткая агитация велись прямо на участках, весь город был завешан флагами России — даже билбордов с рекламой товаров не осталось. Целью пропаганды было обеспечить явку людей и показать их на видео. А результаты были известны заранее, голоса никто и не подсчитывал. Ведь на подсчет голосов не пустили ни одного наблюдателя! Я пытался проголосовать под видом той самой геленджикской прописки — не вышло. А моя знакомая проголосовала… дважды. И безо всяких проблем!
— Мои друзья в день «референдума» были в Бахчисарае — на участках было пусто, — продолжает Леонид Кантер. — За полдня зашли человека три. А вынесли оттуда толстенную пачку бюллетеней с результатами голосования. Несли при всех, никого не стесняясь!
— Как сейчас живется в Крыму татарам?
— По-разному. Я общался с девушкой из медучилища, татаркой. Вся ее семья и вся семья ее парня — за Россию. А сам он — украинский офицер. Остался непреклонным: сказал, что присягают только раз и он останется верным Украине. Девушка любит его и согласна уезжать с ним, если Крым станет российским. На материк бегут много татар — боятся притеснений.
Там сейчас вообще страх — главное чувство. Помню напуганные глаза официантки кафе «Ностальгия» в Симферополе, когда я обратился к ней по-украински. Она шарахнулась от меня, как от зачумленного. Я спокойно объяснил, что не террорист, а просто хочу пообедать. Она залепетала, что их предупреждали о том, что приедет «Правый сектор» и будет все громить и нападать на мирных граждан.
Я стал ей рассказывать о Евромайдане, о революции, о том, как наши ребята помогают сейчас офицерам и как принимают беженцев. Говорил о бесчинствах «Беркута», о том, сколько наших пострадало, защищая свою Родину. Она слушала, как завороженная. А потом разрыдалась при всех: «А мы ведь изначально были за вас. А нас, оказывается, все время обманывали».
Я вообще считаю, что съездил в Крым не зря. Мы с ребятами несли в народ совершенно другую информацию — ту, которую крымчанам, зомбированным российским и крымским телевидением, просто негде взять. С десяток человек нам удалось даже перетянуть на свою сторону. Я рассказывал им о том, что я — отец двоих маленьких детей, не боец, не агрессор. Что когда милиция начала избивать студентов на мирном митинге в Киеве, мы не смогли не выйти. Что после того, как вместо извинений за превышение полномочий «беркутовцы» стали калечить и убивать нас, отступать уже было нельзя. Местные жители слушали и соглашались, что евромайдановцы — герои. Что они, крымчане, за своих тоже пошли бы драться. Что если бы знали правду о революции и о том, что их ждет теперь, Путина никогда не поддержали бы.
Помню разговор в маршрутке, когда я спросил у молодых ребят, понимают ли они, что останутся теперь без газа, электричества, водоснабжения, украинских продуктов и всего остального. «Зато у нас будет ядерная бомба!» — гордо заявили пареньки и вышли из маршрутки. А мужик, сидевший рядом со мной, только вздохнул: «Вот ее и будем кушать…»
29539Читайте нас в Facebook
