ПОИСК
Украина

Оставив работу в Сибири, нейрохирург Армен Никогосян приехал в зону АТО спасать людей

7:00 1 августа 2014
Армен Никогосян
Ирина КОПРОВСКАЯ, «ФАКТЫ»

«Ангел войны» — так называют медика-волонтера Армена Никогосяна бойцы на передовой, передающие из уст в уста невероятные истории о его подвигах. Этот полноватый мужчина яркой кавказской внешности приехал в зону АТО по собственной инициативе. Пригнал реанимобиль и вместе с двумя помощниками — водителем Ильей и медсестрой Аленой уже четыре месяца оказывает помощь раненым в самых горячих точках. Армен не ведет счет, скольких ребят он вынес из-под огня, а потом прооперировал прямо в машине. Но держит в памяти лица, ранения, имена бойцов. И, звоня в госпитали, куда он доставляет раненых, лично справляется о состоянии того или иного воина.

— Работу в Тюмени я бросил, как только увидел новости о событиях в Украине, — рассказывает «ФАКТАМ» 49-летний нейрохирург Армен Никогосян. — Примчался в Киев. У меня здесь семья, дети. Сразу отправился на Майдан. Пару дней было спокойно, а девятнадцатого января, на Крещение, начался бой на улице Грушевского… Раненых было — сотни! Один случай не забуду никогда. Пуля зашла в плечо и через шею попала в череп. Однако мне удалось извлечь ее и реанимировать пациента. Все обошлось: парнишка живой, часто звонит мне.

— Вы прибыли в зону боевых действий в качестве врача Первого батальона Нацгвардии Украины, а стали ангелом-спасителем всех солдат сразу.

— Когда только формировали Первый батальон, врачом назначили другого специалиста. А он… испугался. В батальоне оказались добровольцы с Майдана, у каждого — проблемы со здоровьем. Всю зиму хлопцы спали в палатках, питались чем придется, их травили газом, обстреливали из снайперских винтовок… В общем, тот доктор уволился, и Первый батальон остался без врача.

РЕКЛАМА

А я как раз в Межигорье познакомился с двумя волонтерами. У нас получилась славная команда: водитель Илья, я и моя помощница Алена. Узнав, что Первый батальон отправили в зону АТО, мы с ребятами без спроса взяли стоявший в Межигорье немецкий реанимобиль, укомплектовали его и рванули в Донецкую область. Как можно было оставить ребят без медицинской помощи? Я ведь знаю всех майдановцев: сам им раны зашивал, лечил воспаления легких… Хозяину реанимобиля позвонили уже с передовой, повинились. Он рассмеялся: «Раз вы там, так и быть, пользуйтесь машиной».

— О вашей команде ходят легенды. Якобы ваш реанимобиль проезжает там, где не могут пройти БТРы.

РЕКЛАМА

— Наверное, имеют в виду, что наша небронированная машина проезжает под градом осколков. А вот бронированные БТРы, точнее, их экипажи боятся ехать туда, где стреляют из тяжелых орудий. На войне никто не застрахован. Убить могут в любую минуту. Но раненых надо вынести из-под огня и доставить в госпиталь. По гороскопу я Козерог, поэтому перед трудностями не останавливаюсь. Есть места, куда, казалось бы, невозможно добраться. А мы пробиваемся — по полю, в дождь. Бывает, загрузнем в болоте, буксуем, выталкиваем машину и дальше едем. Вот ребята и говорят трусливым командирам: «Армен на „скорой“ приезжает, а вы на БТРах не можете!»

— Но как же вас боевики пропускают?

РЕКЛАМА

— По реанимобилям стреляют только отморозки. А профессиональные военные — среди террористов много российских военнослужащих — уважают труд медиков. Однажды еду за ранеными, и вдруг нас останавливают на блокпосте сепаратистов. И вежливо так просят таблетку от зубной боли. Ну, я дал лекарство. Они говорят: «Ты бы, Армен, с украинской символикой не ездил, а то наши точно пристрелят». У нас на реанимобиле украинский флаг, на мне бейсболка с двуколором и футболка с гербом Украины. «Ездил и ездить буду, — отвечаю им. — Потому что нахожусь на территории Украины!»


*От национальной символики Армен Никогосян отказываться не собирается, несмотря на «пожелания» сепаратистов

— А что это за история, когда вы под гранатометным обстрелом вытащили с поля боя 24 раненых бойца?

— Ночью сепаратисты атаковали первый блокпост возле рыбхоза и танками сравняли его с землей. Хлопцы позвонили: «Нас обстреливают! Много раненых!» Я, как положено, доложил о ситуации руководству штаба АТО и в медслужбу. Кареты скорой помощи боялись туда ехать, ждали милицейский БТР. Ну, а я ждать не мог. Запрыгнули в нашу машину, примчались туда, я вытащил пацанов, загрузил в реанимобиль. Посчитал — 24 десантника! Кому-то пришлось оказывать первую помощь прямо по дороге в больницу Изюма. Иначе не довезли бы. Потом комбат подошел ко мне, пожал руку и говорит: «Армен, я в своей жизни много сумасшедших видел, но ты вообще дурной — полез в самое пекло!»

— Вы не раз вытаскивали бойцов с того света, буквально вырывали из лап смерти.

— Мы на вертолете летели на гору Карачун, везли ребятам продукты. Приземлились на четвертом блокпосту, а там суматоха, крики: «Давайте медика, давайте медика!» Оказывается, снайпер ранил молоденького десантника. Сквозное ранение, пуля вышла через легкое. Я выпрыгнул из вертолета, побежал туда, где боец лежал. Над ним фельдшер склонился, хочет капельницу поставить и не может — руки дрожат. Я быстро воткнул иглу в вену, а фельдшер говорит: «Да все уже. Он двухсотый…» Мертвый, значит. Я поднес раненому под нос свой телефон. Смотрю, экран запотел — дышит! Оттолкнул фельдшера: «Не вмешивайся! Он еще жив, и я его живым доставлю в больницу!»

Мы перевязали парня, погрузили его в вертолет и сразу в госпиталь. Летели 45 минут. Все это время я крепко, с двух сторон, зажимал пальцами дырки от пули, чтобы в легкие не попал воздух и парнишка не истек кровью. Доставили в Изюм, а там раненого забрала «скорая». К тому моменту я уже не чувствовал рук.

Вообще я помню каждого раненого или убитого, к которому прикасался. Хотел бы стереть это из памяти, а не могу… Бывают моменты, когда вдруг перед глазами всплывают страшные эпизоды: у одного руки оторвало, у другого — ноги. А третий кричит: «Доктор, я умираю!» Однажды вытаскивал бойца из горящего БТРа, а он мне так спокойно: «Доктор, я, наверно, после этих ожогов останусь уродом»…

Но больше всего меня поразила семья, которая подорвалась на мине между селами Семеновка и Николаевка.

Ночью пятого июля позвонил заведующий хирургическим отделением больницы Красного Лимана и сообщил, что к ним поступили два раненых десантника и девочка десяти лет. Попросил приехать. Иногда местные хирурги приглашают меня на консультацию. Бывает, если просят, помогаю во время сложной операции. Я приехал в хирургию, сначала осмотрел бойцов. У одного были ампутированы кисти рук, у второго — легкое ранение, касательное. Потом зашел к девочке Маше.

Ее семья — родители и бабушка — ехали в машине, спешили эвакуироваться. Боевики заминировали дорогу, и легковушка подорвалась на фугасе. «Я спала у бабушки на коленях, — рассказала мне Маша. — А когда проснулась, то уже лежала на руках у дяди Олега». Дядя Олег — это гаишник, который нашел девочку и доставил ее в больницу. Во время взрыва Машу выбросило через открытое окно в сторону на двадцать метров. Это и спасло ей жизнь. У девочки открытый перелом на левом голеностопе и отсечена левая бровь.

Маша не знает, что произошло на самом деле, что вся ее семья погибла. Думает: папа неправильно повернул, и они попали в аварию… Я не смог сообщить девочке правду, не хотел ее травмировать. Сказал, что родители и бабушка живы, но находятся в другой больнице. Девочка переживала, что во время аварии потеряла свой мобильный телефон. Чтобы утешить Машу, я купил и подарил ей хороший сенсорный телефон.

Потом связался с губернатором Харьковской области, попросил, чтобы Машу поместили в местный ожоговый центр. Организовал транспортировку с охраной. В Харькове живет Машина родственница, она собирается оформлять опеку над сиротой.

После этого мне позвонили десантники из 95-й аэромобильной бригады: «Армен, та девочка, которую ты забрал… Мы нашли место аварии, там лежат тела». Ребята дали координаты, и мы с Аленой поехали в поле искать машину. Искали долго — четыре часа. Наконец увидели искореженный взрывом автомобиль. Тело бабушки лежало возле машины. Неподалеку — тело матери: без головы, без ног… А тело отца мы, сколько ни искали, так и не нашли. Я позвонил в местный райотдел милиции, попросил, чтобы забрали тела. Они приехали и забрали их. Но произошло это уже на восьмой день после взрыва.

В поле я нашел кулон и тапочки Машиной мамы. Помыл, почистил и привез в Харьков. «Это тебе мама передала», — сказал Маше.

За это время я вроде бы привык к тому, что бойцы погибают практически каждый день. Но дети… Это тяжело, это больно.

— Во время последнего визита Арсения Яценюка в зону АТО вас представили премьер-министру как героя, который два месяца возил воду и продукты украинским бойцам на гору Карачун, окруженную силами противника.

Пока на горе не пробили скважину, ситуация была тяжелая. Ребята сидели вообще без воды. Летчики боялись летать на Карачун, потому что вертолеты постоянно сбивали. Экипажи БТРов тоже боялись ездить. А солдатам что, погибать? Я нашел нужных людей, они показали дорогу, по которой можно проехать через контролируемую врагом территорию. Собираясь в первую поездку, загрузил в реанимобиль 800 литров воды. Довез. Ребята, конечно, обрадовались. Но пообщавшись с хлопцами, я понял: это капля в море. Надо возить и возить.

— Во время Великой Отечественной войны ходили легенды о «заговоренных» солдатах: везунчиках, которых пули обходили стороной.

— Вот и меня не берут ни пули, ни осколки. Значит, мне еще надо пожить здесь, на земле, надо что-то важное сделать. В жизни было много опасных ситуаций, и каждый раз будто ангел на крыльях выносил. Мое детство прошло в Армении. Как-то я, мальчишкой, гонял пчел в винограднике. И вдруг меня сильно укололо в грудь. Подбежал к тете: «Меня, наверное, пчела укусила». Она посмотрела — аж зрачки расширились — и говорит: «Это не пчела, а шмель. Жало огромное». Тетя вытащила жало… и больше я ничего не помню. Сразу впал в кому. А потом, через полтора дня, вышел из нее.

Или еще случай. Будучи в Германии, я на машине спускался с горы Обер­хоф. Крутая такая гора, там лыжные гонки проходят. И в этот момент отказали тормоза! Не знаю, какие чудесные силы плавно спустили автомобиль вниз и нежно поставили на обочину. До сих пор не понимаю, как машина смогла остановиться — без тормозов! Как будто ее удержал кто-то.

— Мне рассказывали, что вы не просто медик-волонтер. Вы — человек, который может решить любую проблему.

— У меня три телефона, и все разрываются от звонков. Люди постоянно просят о помощи. Мы ведь не только военным, но и гражданским помогаем. Сейчас я опекаю семью, где растут девочки-близнецы с ДЦП. Им постоянно требуются медпрепараты, и я привозил их в село даже во время бомбежек.


Кроме того, развожу продукты блокпостам, по освобожденным городам и селам. Некоторые командиры обижаются: мол, редко приезжаю в гости. А я не могу разорваться! Постов — тридцать, а я — один. И так кручусь, как белка в колесе.

А недавно решил самую приятную за последнее время проблему. К бойцам спецподразделения «Барс» обратились жители села под Славянском. У женщины начались схватки. Командир «Барса» попросил, чтобы я доставил роженицу в больницу. Вот врачи удивились! Обычно, если наш реанимобиль приезжает в больницу, медсестры сразу бегут во двор, думая, что я снова привез бойца с тяжелым ранением. А тут увидели беременную женщину и обрадовались: «Еще один украинец родится!» И я сказал: «Пусть этот случай будет почином. Чтобы отныне я возил только беременных женщин. Чтобы люди рождались, а не умирали».

Каждый вечер, ложась спать, молю Бога, чтобы это все закончилось. Чтобы ночью никто не позвонил и не сказал: мол, надо вывозить «трехсотого» или «двухсотого». Чтобы однажды меня разбудил звонок друга: «Армен, а давай-ка утром на рыбалку махнем?»

Фото со страницы Армена Никогосяна в Фейсбуке

23558

Читайте нас в Facebook

РЕКЛАМА
Заметили ошибку? Выделите её и нажмите CTRL+Enter
    Введите вашу жалобу
Следующий материал
Новости партнеров