Комбат "Прикарпатья" Виталий Комар: "Если бы я привез домой гору трупов, наверное, был бы героем"
Батальон «Прикарпатье» с первых дней существования зарекомендовал себя как один из самых решительных и вольнолюбивых в украинской армии. Жены бойцов, узнав, что Генштаб не оставляет их мужей защищать территориальный округ, как обещал ранее, а безоружных и беззащитных, без касок и бронежилетов отправляет на фронт, в день планируемого выезда «Прикарпатья» в зону АТО встали на дороге живым щитом и не выпустили батальон из Делятина, места его постоянной дислокации. Генштабу ничего не оставалось, как выдать экстренный приказ о доукомплектовании бойцов необходимым оружием и средствами защиты.
Свое обещание в отношении «Прикарпатья» руководство армии выполнило лишь частично. Бойцам выделили сто бронежилетов (на четыреста человек!), пулеметы, автоматы и гранатометы. А вместо танков и БТРов солдатам дали… школьные автобусы и один «УРАЛ». С этой «военной техникой» отправили на фронт.
— Мы приехали в зону АТО 4 июля, — рассказывает «ФАКТАМ» боец пятого территориального батальона «Прикарпатье» Сергей, попросивший не указывать его фамилию в газете. — Нести службу нам предстояло под Амвросиевкой Донецкой области — за несколько километров от российской границы. В течение первые трех дней мы принимали бой. Неприятель подошел близко — его было видно за кустами. Россияне кричали: «Бандеровцы, уходите!» — и открывали огонь. Мы отстреливались из автоматов и пулеметов. На третий день, когда по нам стали лупить гранатометы, минометы и «Грады», отвечать стало нечем. Комбат и начальник штаба приехали, чтобы передислоцировать нас в другое место. В тот день выстрелом российского снайпера в голову был убит начальник штаба Юрий Баран. Он, как и большинство наших ребят, был беззащитен — каски и бронежилета ему не досталось.
Видя, что обещанной Генштабом техники, оружия и средств защиты им так и не подвозят, а террористы продолжают обстреливать позиции из крупнокалиберных пулеметов, батальон «Прикарпатье» попросил разрешения примкнуть на несколько дней к базировавшейся здесь же, в Амвросиевке, 72-й белоцерковской отдельной моторизированной бригаде, оснащенной военной техникой.
— 72-я как раз сбила вражеский беспилотник, после чего террористы начали поливать их позиции «Градами», — объясняет Сергей. — Была жуткая мясорубка. Мотобригада была полностью разгромлена, всю их технику уничтожили. Мы вернулись на свои позиции, залегли в блиндажах, которые между собой называли «братской могилой» — ведь никаких бетонных перекрытий в них не было, только деревянные щиты, которые при попадании вражеских минометов и «Градов» разлетелись бы, как щепки, и погребли бы нас под обломками. Отстреливаться нам было нечем. Самое дальнобойное наше оружие — РПГ-7, ручной гранатомет — стрелял на 400 метров. Против вражеских минометов, бьющих на восемь километров, и «Градов», стреляющих на 40 километров, мы выстоять не могли физически. Из техники нам выдали лишь две БРДМ (бронированная разведывательно-дозорная машина. — Авт.), на одной из которых был неисправный пулемет, а другая была… вообще без башни. В общем, эти БРДМы — две консервные банки, абсолютно бесполезные в бою.
Наши школьные автобусы тоже были разгромлены. На оставшихся искореженных машинах мы под пулеметными очередями террористов вывозили раненых и убитых ребят из других подразделений. Один раз, вывозя раненых с поля боя, автобус попал в засаду. Погиб боец батальона Володя. Все эти месяцы комбат обращался в Генштаб, просил выслать нам нормальную боеспособную технику, но ответ был всегда один: «Окапывайтесь и наблюдайте». Мы сообщали руководству о том, что враг подбирается все ближе, что земля горит уже в нескольких километрах от нас — командование армии словно не слышало.
Последней каплей стал приказ Генштаба батальону «Прикарпатье» удержать ранее занятые ими позиции в Амвросиевке. Учитывая, что там уже стояли российские танки, а наши ребята так и оставались без оружия и средств защиты, этот приказ был равноценен приказу застрелиться сразу всем солдатам батальона одновременно. Командир «Прикарпатья» Виталий Комар отказался посылать бойцов на верную гибель и 23 августа, не дожидаясь приказа начальства, вывел солдат с передовой.
— Это решение далось комбату непросто, — говорит Сергей. — Но другого выхода не было. В ночь на 23 августа нас стали обстреливать «Градами» без остановки и так густо, что нам оставалось только молиться. В девять утра комбат дал приказ батальону отступать. Мы уходили с линии огня под шквальным огнем. Через полчаса на наших позициях уже стояли русские танки. Останься мы в Амвросиевке еще хотя бы на короткое время — полегли бы все до единого.
Сообщив о ситуации в Генштаб, Виталий Комар сказал, что готов возвращаться на передовую, если «Прикарпатье» обеспечат стрелковой техникой и БТРами. Два дня от руководства армии не было ответа. Комбату ничего не оставалось, как везти свое подразделение к месту постоянной дислокации — в Делятин Ивано-Франковской области.
— Мы выезжали из АТО на своих искореженных и полусожженых школьных автобусах, — горько усмехается Сергей. — А у первой роты и автобусов не осталось. Их по доброте душевной какой-то фермер доставил на базу на зерновозе. Нам потом сообщили, что изверги-сепаратисты, узнав об этом, расстреляли его сразу по возвращении в поселок. В Генштабе поступок нашего батальона вызвал немалый переполох. Гораздо позже мы узнали, что на комбата попытаются «повесить» 13 БТРов, которые ему якобы выдавали для ведения боя. А мы эти БТРы в глаза не видели! Может, поэтому нас и не хотели отпускать из АТО — не останься мы в живых, и бронетранспортеры было бы проще списать.
Кроме того, руководство испугалось, что мы поедем жаловаться на бездействие Генштаба в Киев. Возле Знаменки Кировоградской области наши автобусы окружил украинский спецназ. Им сказали, что мы… сепаратисты. Если бы дело было ночью, от нас мокрого места не осталось бы. Но все происходило средь бела дня, и мы смогли выйти, объяснить ситуацию, поговорить. Как минимум половина бойцов спецподразделения заявила, что не будет в нас стрелять. Нас вроде бы отпустили и даже дали сопровождающих — активистов Самообороны, которые должны были показать нам дорогу на Ивано-Франковск. Они обманом заманили батальон в глухой карьер, где, как нам показалось, расстреливали людей! Хорошо, что нас было больше, мы развернули автобусы и уехали прочь. Одного из «самообороновцев» перед этим поймали и обыскали. Нашли у него удостоверение майора СБУ. Что это значит? Что нас, защитников Отечества, хотели устранить. Мы вернулись в Знаменку. Туда же примчались на вертолете главный военный прокурор Украины, командующий сухопутными войсками и другое высокое начальство.
Нас вынудили сдать гранаты и боеприпасы, которые мы подобрали на разгромленных позициях украинских подразделений. Но на требование сдать наши личные автоматы ответили твердым отказом. Не только потому, что это не по правилам — ведь если мы получали их у себя на базе, то там должны и отдавать. Но потому, что после вывоза в «расстрельный карьер» боялись, что с нами попытаются расправиться. И ведь не зря мы не доверяли руководству. Главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос, который жал нам руки и клялся на иконе Божьей Матери, что, невзирая на наш уход, будет считать «Прикарпатье» героями, первый же обвинил батальон и комбата в дезертирстве.
В Делятине бойцов встречали счастливые матери, жены, дети, друзья. Ребятам дали неделю отпуска, после чего пообещали доукомплектовать батальон и вернуть его на фронт. Но солдаты заявили руководству, что не тронутся с места, пока их смелого и честного комбата Виталия Комара, арестованного за дезертирство, не выпустят на свободу.
— Это возмутительно! — заявляет «ФАКТАМ» супруга командира батальона «Прикарпатье» Василиса Комар. — Мало того что за спасение четырехсот человеческих жизней мужа не поблагодарили, а объявили преступником, так его еще и обманом арестовали. Вызвали в Одессу якобы на переаттестацию, заодно попросили дать показания, как свидетеля по делу об отступлении «Прикарпатья» из зоны АТО. Из свидетеля он тут же стал подозреваемым в дезертирстве, неповиновении и отказе от ведения воинской службы. Ему теперь грозит до десяти лет лишения свободы. Вот и иди потом защищай страну с таким руководством!
Василиса Комар рассказала, что службу Виталий Николаевич всегда любил и относился к ней очень ответственно. Даже после выхода на пенсию остался работать в родном Коломыйском военкомате. Когда началась мобилизация, сразу же пошел добровольцем.
— Муж — человек сдержанный, не болтливый, — продолжает Василиса Комар. — Особенно в делах, касающихся службы. Когда сказал мне, что отправляется на фронт, я понимала, что отговаривать бесполезно. Собрала в дорогу все необходимое, наша дочка Ангелинка дала папе свои рисунки на память, а еще он взял с собой четки, обереги и икону Владимирской Божьей Матери, которую сам же написал. Талант художника проявился у Виталия недавно, года три назад. Нигде не учась, он вдруг стал создавать удивительные картины маслом на холсте. Ни я, ни дочь, ни наши знакомые поначалу не могли прийти в себя от изумления, что такой человек, как Виталий, — суровый, сильный, хладнокровный — вдруг возьмется за кисть. Но он рисовал все больше и больше — портреты родных, пейзажи, иконы. Образа ему удавались особенно хорошо. Может быть, потому, что у нас, на Прикарпатье, вера в Бога — это не просто ритуал, а то, что помогает людям выжить, выкарабкаться из трудных ситуаций, не упасть духом. Вот скажите, разве не чудо Божье, что в Амвросиевке, когда рядом с батальоном гибли люди, взрывались снаряды, летели «Грады», наши практически безоружные хлопцы остались целыми и невредимыми?
*Отправляясь на войну, комбат Виталий Комар взял с собой написанную им икону Владимирской Богоматери
Я, конечно, очень переживала за мужа. Молилась за него, звонила два раза в день — утром и вечером. Но разговоры длились не более минуты. «Жив, здоров, перекусил, передремал, — отчитывался муж. — Ситуация на фронте стремная». Подробностей никаких не сообщал. Я из новостей узнала, что в Амвросиевке батальон попал под жуткий обстрел, что Виталий, спасая безоружных бойцов, вывел их с поля боя. Когда муж приехал, я была безумно счастлива. Не могла и подумать, что его сочтут дезертиром и упекут в изолятор. «Если бы я привез домой гору трупов, наверное, был бы героем, — сказал Виталий. — А раз вытащил из пекла четыреста живых солдат, значит я — дезертир». В последний раз я слышала голос супруга в день его ареста. Он сказал: «Меня закрыли», — и связь прервалась.
*Виталий с женой и дочкой. «Когда узнала, что, спасая безоружных бойцов, муж вывел их с поля боя, была безумно счастлива. Не могла и подумать, что его сочтут дезертиром и упекут в изолятор», — говорит Василиса Комар
Позже Виталий Комар сообщил, что, кроме обвинений в неповиновении и отказе от воинской службы, его пытаются обвинить в утрате 13 БТРов и заставляют подписать документ, что он якобы принимал их на баланс перед выездом в АТО. Командир батальона не считает себя виновным и уж тем более не собирается подписывать фальшивые документы.
Приморский суд согласился отпустить Виталия Комара под залог в 300 тысяч гривен. Огромную сумму в считаные часы помогли собрать жители Прикарпатья, депутаты и частные предприниматели. Деньги поступили на счет суда, и в понедельник командир батальона, наконец, был выпущен из-под стражи до следующего судебного заседания. Правда, суд уменьшил сумму залога до 60 тысяч гривен. За два дня до этого жители его родной Коломыи и бойцы батальона «Прикарпатье» провели пикет под областной администрацией и военной прокуратурой. Люди требовали отпустить Виталия Комара, а военнослужащие выдвигали три условия своего возвращения в зону АТО: возврат комбата на плац, публичные извинения военного прокурора, обвинившего батальон в дезертирстве, и полноценное укомплектование «Прикарпатья» всеми необходимыми боеприпасами, амуницией и военной техникой.
Надо сказать, с последним пунктом у бойцов могут возникнуть серьезные проблемы. По документам Генштаб на днях выделил батальону 20 БТРов. Но когда замполит поехал принимать технику, завелись всего два из них. Складывается впечатление, что руководство армии, не задумываясь, отправляет на фронт солдат без оружия и средств защиты. Если же бойцы бунтуют, их, как «Прикарпатье», тут же объявляют дезертирами. Самое же парадоксальное, что отход 5-го территориального батальона из зоны АТО был санкционирован СНБО Украины. В Ивано-Франковской государственной обладминистрации есть письмо от СНБО, из которого следует, что батальон «Прикарпатье» был выведен к месту восстановления боеспособности… согласно решению Главнокомандующего Вооруженных Сил Украины. Получается, Виталий Комар не самовольничал, а исполнял приказ!
— Командир «Прикарпатья» пока не преступник, не обвиняемый, а просто подозреваемый, — прокомментировал ситуацию начальник пресс-службы Генеральной прокуратуры Украины Юрий Бойченко. — Если он не виновен, суд его оправдает. Следствию известно, что отступление батальона было произведено с санкции Генерального штаба АТО, и этот факт будет обязательно учитываться при досудебном следствии. Если Генштаб виновен в этом приказе, он будет отвечать по закону, как и в случае с иловайским «котлом» — сейчас против руководителей штаба АТО открыто уголовное производство за халатное исполнение служебных обязанностей в условиях боевых действий, повлекшее за собой тяжкие последствия. Когда дело будет передаваться в суд, мы обнародуем все фамилии сотрудников Генштаба, виновных в гибели военнослужащих.
9645Читайте нас в Facebook
