Виктор Ожогин: "Мечтаю прийти на могилу отца и отрапортовать ему об освобождении Луганска"
56-летнего Виктора Ожогина, выпускника Института журналистики Национального университета имени Тараса Шевченко, однокурсники и сейчас называют совестью курса. Никто не удивился, когда коллега пошел воевать, защищать свою страну. Узнав о том, что взводу Ожогина необходимо обмундирование для бойцов, журналисты собрали средства для покупки бронежилетов и медикаментов, одели-обули взвод, который отправился под Мариуполь защищать город от возможного вторжения. Под постоянными артиллерийскими обстрелами бойцы провели почти целый месяц. На днях все они вернулись домой, в отпуск. Через десять дней журналистский взвод, как его прозвали сами бойцы, отправится на передовую.
— Три дня уже дома, а никак не могу привыкнуть к тишине, — рассказал «ФАКТАМ» Виктор Ожогин. — Прислушиваюсь к каждому звуку. На войне все знают, что от умения распознавать снаряды по звуку зависит жизнь. Я хотел идти защищать свою страну с первых дней, но не брали, аргументируя тем, что не прохожу по возрасту, ведь мне 56 лет. Первая волна прошла, вторая, третья… Молодых забирают, а я сижу. Когда призывной возраст увеличили, я снова пошел в военкомат. Прошел медкомиссию и через два дня поехал за повесткой. Оказался в Национальной гвардии, где формировался батальон.
Меня как старшего лейтенанта запаса назначили командиром взвода. В него вошли жители Днепропетровской и Полтавской областей, хорошие молодые ребята, обычные сельские труженики. Сначала была серьезная подготовка, а потом нас отправили под Мариуполь, где мы занимали рубеж обороны в поле. Нашей задачей было сделать все возможное, чтобы враг не прорвался в город. Несли дозоры, минировали участки, разные ловушки сигнальные… Обстреливать нас начали с первых же дней, поливали «градами», минометами, из танков били. Один из них прорвался между посадками и раз восемь стрелял по нашим позициям. Сгорели две палатки с личными вещами, обмундированием, медоборудованием, и мы остались только с тем, что было в окопах. Спасло то, что были хорошо укреплены — успели накрыть блиндажи бетонными плитами.
При массированных обстрелах в блиндаже земля дрожала, сыпалась нам на головы. Многие ребята были перепуганы: кто молча сидел, кто молился, кто всю свою жизнь за секунду вспомнил. Я переживал, все ли спрятались, пересчитывал ребят. Признаюсь, ни о чем таком: мол, все, это может быть конец, даже не помышлял. Трезво оценивал ситуацию. В один из первых дней службы под Мариуполем я без бронежилета и каски пошел проверять свой «секрет» — одну из ловушек для диверсантов — и услышал далекий залп. Не сориентировался, и вдруг раздается свист такой характерный, деревья падают, летит снаряд… Он прошел у меня прямо над макушкой. Я отскочил в овраг возле дороги. Придя в себя, не верил, что остался жив. Осколок только рассек штаны выше колена, даже не зацепил ногу. Именно в тот момент я понял, что это война. Настоящая.
— Каким было ваше обмундирование?
— Нам выдали по паре берцев, робу, футболку, носки, котелок, фляжку, саперную лопатку, автомат, мне как командиру еще пистолет дали. Каски, бронежилеты, аптечки и прочие необходимые для службы вещи покупали сами. Помогали волонтеры, отозвались журналисты, сокурсники. Поначалу у нас на 30 человек было две каски и два бронежилета. Лично мне бронежилет и каску купила старшая дочка, которая живет и работает в Киеве. Она с друзьями бросила клич в Интернете. Я не ожидал, что столько людей согласятся помочь. Благодаря им нам удалось купить необходимое обмундирование, что спасло жизни моим ребятам.
— Почему вы пошли воевать?
— Я уже прожил жизнь. Служил на флоте, прошел военную кафедру университета, имею хорошую физическую подготовку. Люблю свою страну и не хочу ее потерять. У меня две дочери, а если бы был сын, он служил бы вместе со мной. Я ведь русский, родился в Воронежской области. Мама живет под Москвой, сестра и все родственники в России. С ними мы теперь не общаемся, они не понимают меня и всего того, что сейчас происходит у нас в стране, да и у них тоже. До 14 лет я жил в России, потом в Луганске, где заканчивал школу. Там живут почти все мои друзья. Очень грустно оттого, что все они ходили на референдум, поддерживали федерализацию, хотели жить в России. Искренне верили, что так будет лучше. И сколько я не рассказывал, что на самом деле Донбасс Путину не нужен, до них не доходит! Ну кому нужны нерентабельные шахты с залежами угля на глубине 1200 метров? Буквально на днях говорил с одноклассником. «Ну как ты мог пойти воевать, ты же русский человек?» — «Да, я русский, но 42 года прожил в Украине. Здесь родились мои дети, тут я работал в журналистике, пока меня не выкинули из профессии».
— Как это произошло?
— Я прошел путь от редактора до директора телерадиокомпании. В 2009 году стал генеральным директором. После прихода к власти Виктора Януковича меня уволили. За то, что за два дня до выборов дважды пустил в эфир документальный фильм «Криминальная оккупация». Мы стали единственным государственным каналом, который решился показать историю прихода Януковича к власти. Те, кто видел этот фильм, уж точно никогда не будут голосовать за Партию регионов. После первого показа фильма меня вызвал на ковер руководитель областного штаба Партии регионов. Он предложил мне три варианта выхода из ситуации, заявив: «Бери деньги — 50 тысяч долларов и не показывай вторую часть, при этом оставаясь на своей должности. Можем оставить тебя замом, если будешь хорошо себя вести. Если же откажешься от наших условий, будешь сидеть в тюрьме».
— И что вы ответили?
— Предложил свой вариант. «Вы сначала выиграйте выборы, — сказал я ему, — а там посмотрим». Вторую часть «Криминальной оккупации» таки показал. Не верил, что Янукович и его партия выиграют. После оглашения результатов я понял, что ставлю на своей карьере крест. И началось: меня выживали с работы, угрожали. В это время жена ждала ребенка. Меня попросили написать заявление, согласно которому понизили в должности, назначив исполняющим обязанности директора телеканала. Естественно, после этого давление на меня усилилось. Родилась дочь, жена тяжело болела, я сидел с ребенком… Было очень сложно.
Во все времена политики из разных партий между собой договаривались, у нас в регионе олигархи дружили. Я как генеральный директор представлял демократическое крыло, а мой заместитель обязательно должен быть из противоположного лагеря. Валентин Чангли сначала был моим замом, а потом стал директором Днепропетровской телерадиокомпании, он член Партии регионов, депутат областного совета, занимает эту должность и по сей день. Продолжает зомбировать жителей региона.
После того как Янукович сбежал, я обращался в областную администрацию, встречался с заместителем губернатора Борисом Филатовым, которого хорошо знаю. Выслушав меня, он сказал, что кандидатура Чангли всех устраивает, а мне предложил изложить свою концепцию развития телевидения. Это все я уже писал раньше, все наши разработки лежат в Гостелерадио Украины, на их основании был разработан закон об общественном телевидении. Я понял, что в журналистику мне путь закрыт. Регионал постарался, сдержал свое слово, когда говорил: «Ожогин никогда не будет работать на телевидении».
— Чем вы занимались?
— Работал таксистом, директором информагентства, был представителем киевской фирмы по продаже газа, охранником. Работая в этой структуре, я окончательно решил идти в армию. Хочу, чтобы Украина была целостной и независимой. Мечтаю вместе со своим взводом освободить Луганск, прийти на могилу отца, старшего лейтенанта Ивана Ожогина, и отрапортовать ему.
— Дай Бог!
*"Три дня уже дома, а никак не могу привыкнуть к тишине", — говорит Виктор Ожогин
Читайте нас в Facebook
