Лично пытая заложников, "министр" ЛНР объяснял: "Я люблю смотреть, как у людей глаза закатываются" (видео)
98 суток были в плену у луганских террористов супруги Николаенко — 46-летний Виктор и 42-летняя Вера. Они попали в подвал к «элэнэровцам» в конце лета. В тот период в СМИ появились сообщения о том, что Луганск уже частично освобожден — многие журналисты поспешили выдать желаемое за действительное. Это и сыграло роковую роль для Виктора и Веры, которые на собственной машине отвозили украинским солдатам еду и одежду. Полагая, что поселок Юбилейный областного центра уже находится в руках Нацгвардии, подъехали к блокпосту и нарвались на боевиков. С этого момента для них начался кошмар, который длился больше трех месяцев…
«Литвин начал тыкать мне в лицо окурком, а потом затушил его о щеку»
Что такое война, в семье Николаенко знали не понаслышке. Виктор прошел весь ужас афганской войны, выжил, но так случилось, что уже дома, в мирное время стал инвалидом I группы — на лесопилке, где он работал, произошла авария, и мужчина потерял руку и ногу. Однако, когда началось вторжение на Луганщину российских наемников, Виктор и Вера сразу стали помогать украинской армии.
— В тот день мы доставляли на машине военным адресные посылки и гуманитарную помощь, но в пригороде Луганска были задержаны боевиками, — рассказывает Вера Николаенко (на фото). — Досмотрев машины и обыскав нас, «ополченцы» вызвали своего начальника Сергея Литвина, который потом собственноручно нас допрашивал. Он кричал, обзывал, бил, а после, приставив по очереди пистолет к моей голове и мужа, производил возле самого уха выстрел. Затем Сергей Литвин приказал боевикам держать голову Вити, не позволяя ему отвернуться. А на мою стал надевать пластиковые мусорные пакеты и душить. Двое его помощников держали мне руки. Но и этого начальнику боевиков показалось мало. Он приказал принести ему для пытки прозрачные пакеты, объяснив: «Я люблю смотреть, как у людей глаза закатываются».
Вера еще не знала, что ей выпала «честь» иметь дело не с простым полевым командиром, а «министром сельского хозяйства и продовольствия ЛНР» Сергеем Литвиным (на фото). Просто «хобби» у него такое — «общаться с вражескими агентами». А в остальном Литвин — человек вполне мирный и профессия у него не военная. Хотя даже в вопросах сельского хозяйства он решил использовать опыт нацистских оккупантов.
«У нас есть интересные земли, которыми, на удивление, никто не занимался, — заявил Сергей Литвин одному из российских информагентств. — В этих условиях успешным является выращивание шиповника и боярышника, которые на международном рынке всегда имеют высокий спрос. Не зря в годы Великой Отечественной войны немцы специально рассаживали у нас шиповник».
Теперь этими сельхозработами должны будут принудительно заниматься те, кто провинился перед республикой. Главный редактор печатного органа «ЛНР» газеты «ХХI век» Юрий Юров горячо поддержал такое решение. К слову, это издание лишено украинского регистрационного свидетельства, а значит, и права выходить. Но украинские законы Юрову не указ. Зато он не преминул заявить, что прекращение финансирования Киевом оккупированных территорий является «грубейшим нарушением Конституции Украины и ее законов».
По словам главреда, «руководить аграрным хозяйством будут не просто профессионалы высокого класса, а я бы даже сказал, люди, горячо влюбленные в свое дело. Таким, без сомнения, является министр сельского хозяйства и промышленности ЛНР Сергей Анатольевич Литвин».
О садистских наклонностях агрария Юров, понятно, не упомянул.
— После того как Литвин перестал душить меня пакетами, он начал тыкать в мое лицо окурком, а затем и вовсе затушил его о щеку, — продолжает Вера. — «Наигравшись», этот изверг что-то приказал боевикам и уехал, а те завязали мне руки скотчем и отвели к мужу. Я увидела, что Витя сильно избит, по его лицу текла кровь. Нам сказали: «Прощайтесь. Сейчас вас поведут на расстрел». И тут я поняла, какую именно команду перед отъездом дал боевикам начальник…
«Подполковник милиции заявил мне: «Будешь выделываться, прострелю руки или ноги»
Но их не расстреляли, а повезли в Луганск, в здание изолятора временного содержания Ленинского райотдела милиции.
— Боевики с блокпоста передали нас правоохранителям, — рассказывает Вера. — Там был некий Дмитрий Сергеевич, который представился подполковником милиции. Меня полностью раздели и стали обыскивать. Мне было очень стыдно стоять в таком виде перед мужчинами, и я стала просить, чтобы обыск провела какая-нибудь женщина. В ответ подполковник заявил: «Будешь выделываться, прострелю руки или ноги». Затем раздетую меня стали пытать электрошокером. И все это сопровождалось угрозами еще более изощренных расправ надо мной и моими родными. Причем с яркими описаниями подробностей, что они будут делать сейчас и потом.
Садистская изобретательность луганских милиционеров по отношению к арестованным не знала границ.
— В какой-то момент они заставили меня под дулом автоматов выпить залпом три литра воды и в один присест съесть буханку хлеба, — вспоминает женщина. — Затем втолкнули мне в рот таблеток десять, по их словам, валидола и горсть каких-то капсул. Подполковник сказал, что это «барбовал». После всего перенесенного я уже не чувствовала ни вкуса, ни запаха. Что они планировали делать со мной дальше, не знаю. Меня спас от их изуверских пыток начавшийся обстрел. Я оказалась в подвале, где все свелось к банальному избиению. Милиционеры-боевики просто срывали на мне зло. Сколько это продолжалось, не помню. Кажется, вечность. Время просто остановилось…
Веру и Виктора держали в отдельных одиночных камерах. Пить не давали, но два раза в сутки кормили. Перловую крупу заливали водой и эту «кашу» выдавали арестантам. Из камер выводили лишь на допросы. Допрашивать приезжал лично Сергей Литвин, пытал Веру электрошокером.
Особой информации от нее и Виктора «министр» получить не мог. Никакими секретами супруги не обладали. Да ему они и не были нужны. Садист просто получал удовольствие от самого процесса, от ощущения собственной значимости — человека, получившего право вершить судьбы людей.
«В одной из камер сидел батюшка, который время от времени отпевал замученных и убитых»
— Спустя время меня перевезли в подвал областной госадминистрации, — вспоминает Вера. — Цокольный этаж здания переоборудовали под тюремные камеры. Мужа держали в бойлерной, меня — в архиве. Спали мы не на полу. Те, кто был здесь до нас, соорудили из подручных средств что-то вроде лежаков, на которые побросали старые матрасы. Держали до ста человек в одном помещении. Кормили раз в день, да и то перловой «кашей», выданной на сотню арестантов, могли наесться от силы человек двадцать.
После нас с мужем переправили в здание новой «комендатуры» (бывший Жовтневый райсовет). Здесь камеры были общие, в которых вместе держали и мужчин, и женщин. Под тюрьму отвели какое-то складское помещение без вентиляции, а на улице — лето, жара… Воздуха не хватало. Поэтому многие даже радовались, когда их выводили на тяжелые хозяйственные работы — разбирать завалы и мусор в городе. Туда же направляли и нас с мужем. Витя, инвалид, вынужден был работать наравне с остальными. Поблажек ему никто не делал.
В нашей камере площадью четыре на четыре метра могло находиться до сорока человек. Спать удавалось в лучшем случае полусидя. Конвойные периодически открывали дверь, чтобы проветрить комнату, но уже через десять минут дышать снова было нечем. Кроме того, в два часа ночи задержанных выводили на поверку. И тут начинались унижения, избиения… Когда мы возвращались обратно, в камере еще долго раздавались стоны и крики. Я видела, как избитые люди шли, хромая, по коридору. Особенно доставалось новичкам. У боевиков была традиция — с особой жестокостью колотить тех, кто только поступил. Некоторых забивали прикладами до смерти. В одной из камер сидел батюшка, который время от времени отпевал замученных и убитых.
К тюремщикам присоединялись пьяные боевики, только вернувшиеся с боевых заданий. Им очень хотелось покуражиться. Они искали, где находятся «укропы», избивали и насиловали девушек. Когда это приобрело регулярный и массовый характер, даже наш конвой стал защищать арестованных и не пускать в камеры военных. Но это не всегда получалось.
На свободе Вера и Виктор оказались, можно сказать, случайно. На очередных принудительных работах одним из надсмотрщиков был бывший «афганец». Когда он узнал, что инвалид — тоже ветеран афганской войны, то каким-то образом смог договориться с начальством, чтобы супругов отпустили. Надо отметить, что среди ополченцев все больше тех, кто уже не понимает, зачем нужно это противостояние, которое привело к столь жестоким последствиям и от которого страдают невинные жители. Правда, они также не знают, и как им жить дальше. Для Украины они — преступники, а для своих земляков героями так и не стали. Слишком много людей видели их «геройства»…
Теперь семья Николаенко находится на территории, которую контролируют украинские власти. К сожалению, после всего, что они перенесли в плену, люди очень подавлены и напуганы. Но при этом и Вера, и Виктор твердо верят, что рано или поздно весь этот кошмар закончится, и Украина избавится от захвативших на Донбассе власть «министров"-садистов.
Фото предоставленыпресс-службой СБУ
18037Читайте нас в Facebook
