Святослав Андриенко: "Тому, кто сдаст меня боевикам, обещали 17 тысяч гривен"
«ФАКТЫ» уже писали о черкасском волонтере Валерии Макееве, который в августе прошлого года отправился в Луганскую область освобождать украинских военнопленных. Когда до места передачи заложников оставалось всего несколько километров, он сам попал в руки террористов. В плену Валерий провел сто дней. Когда же ему удалось вырваться на свободу, он первым делом стал наводить справки о тех ребятах, которых собирался вызволить. Оказалось, на «той стороне» все еще оставался 20-летний солдат-срочник Святослав Андриенко, житель одного из сел Черкасской области.
Пять месяцев назад Святослав каким-то чудом дозвонился до волонтера и попросил о помощи: «Я и два моих товарища прячемся на кукурузном поле в районе Дмитровки. Нас ищут боевики. Нескольких ребят убили, нескольких забрали в плен. Я уже звонил нашим генералам. Они обещали прислать помощь. Но никто так и не пришел. Не знаю, продержимся ли до утра». Валерий пообещал во что бы то ни стало помочь парню. «Когда у тебя день рождения? — поинтересовался волонтер. — Даю слово, будешь отмечать его дома».
— Мы попали в засаду где-то в районе Луганского аэропорта, — вспоминает Святослав Андриенко. — Нас было 17 человек. Когда уже почти добрались до аэропорта, начался сильный обстрел из «Градов» и минометов. Наши командиры приказали возвращаться на базу. На обратной дороге на нас и напали боевики. Их было не намного больше, чем наших. Но действовали они умело и очень быстро разбили нас на маленькие группки. Бой был недолгим. Я видел, как погибли двое моих товарищей. Мне вместе с двумя ребятами удалось спрятаться на кукурузном поле.
Когда боевики, забрав пленных, уехали, я нашел на поле выброшенный нашим командиром мобильный телефон. Там было несколько номеров командиров бригады. Тут же начал всех обзванивать. Рассказываю о ситуации, а мне в ответ: «Ребята, держитесь, на ваши поиски мы уже отправили людей!» Но время шло, а подмоги все не было. Нашел в телефоне номер волонтера Валеры Макеева и позвонил ему. Мы разговорились, оказалось, что земляки. Валерий пообещал, что не бросит нас.
Мы с ребятами тогда решили заночевать на поле, а утром пробиваться к своим. Ранним утром спросонья услышал какие-то голоса и разбудил товарищей. Сначала подумал, что на помощь пришли наши, но тут услышал, как кто-то разговаривает с кавказским акцентом. Нас заметили. Один из боевиков крикнул: «Укры, выходите с поднятыми руками. Сейчас будем вас расстреливать. За наших детей и женщин!» Я решил, что живым не сдамся, и первым выпустил очередь из автомата по врагу. Те забегали, начали хаотично стрелять по полю. Они же не знали, сколько нас. Кто-то из боевиков бросил гранату — она разорвалась совсем близко. Моих товарищей ранило осколками, а меня контузило. Тем не менее мы продолжали отстреливаться.
Даже не знаю, чем бы закончился бой, если бы на поле не выбежали… дети. Понятия не имею, откуда они взялись. Может, забежали из соседнего села и случайно оказались под обстрелом. А может, боевики привели их с собой. Знали же, что в детей стрелять не будем. Мы прекратили огонь, и боевики нас схватили.
Они стали нас оскорблять, обещали расстрелять на первом же блокпосту. А потом пришел их главный. Моих раненых товарищей забрали какие-то люди. Командир боевиков приказал оказать нашим ребятам медицинскую помощь. У меня забрали мобилку, а телефон командира не нашли. Я спрятал его в голенище ботинка. Потом этот телефон сослужил хорошую службу. «Поедешь с нами в комендатуру, — сказал главный. — Пока не знаю, что с тобой делать». Тут подошел боевик лет пятидесяти: «Отдайте мне на время этого пацана, есть для него работа».
Этот дядька привез меня в поселок. Сразу скажу, что называть места, где я был, не буду. Там мне многие из местных помогали. Не хочу, чтобы их вычислили и наказали. Так вот, этот мужик говорит: «Будешь моим батраком. Слышал, что вашим обещали, когда возьмете Луганск, каждому дать двоих рабов. Не знаю, как там будет у вас, но у меня уже раб есть. Это ты».
Всю дорогу до поселка он говорил, что я оккупант, фашист, приехал убивать мирных жителей. А у него у самого, мол, сын служит в «ЛНР».
Святослава заперли в погребе, где продержали двое суток.
— За это время меня ни разу не покормили, — вспоминает собеседник. — Спал на брошенной хозяином куртке. Когда дядька выпустил меня из подвала, приказал: «Будешь разбирать дом, который ваши завалили снарядом».
Я принялся за работу, правда, делал все медленно. Думал: разберу завалы, и меня отправят в комендатуру. Оттуда точно не убежишь. А тут была хоть какая-то надежда. Ближе к вечеру уловил момент, когда хозяин отвлекся. Я побежал, честно говоря, не зная куда. Хозяин, заметив это, пустил вслед очередь из автомата. Несколько пуль попали в левое плечо, но я продолжал бежать. Понимал, что если потеряю от боли сознание и упаду, мне конец. Хозяин догонит и добьет.
— За тобой была погоня?
— Отец боевика пытался меня догнать, но куда ему. Я же молодой, быстрее бегаю.
— Но как ты собирался раненым выбираться из поселка?
— Я тогда об этом даже не думал. Не знаю, сколько пробежал. Но когда понял, что за мной больше не гонятся, упал в кусты и… потерял сознание. Очнулся от того, что меня кто-то тормошит. Открываю глаза — незнакомый мужчина. «Не бойся, — говорит. — Я тебя спрячу». Честно говоря, не думал, что на этой стороне найду для себя защитников.
Моим спасителем оказался местный милиционер. Вместе с семьей он жил в собственном доме. Особой симпатии к Украине не испытывал, но пообещал, что не сдаст. Хотя вскоре как в поселке, так и в райцентре на каждом столбе висела моя фотография. Тому, кто сдаст меня боевикам, обещали вознаграждение — 17 тысяч гривен.
— Получается, два месяца ты жил в семье милиционера в том же поселке, где живет отец боевика, которому тебя отдали в батраки. Твои спасители очень рисковали…
— Думаю, если бы кто-то узнал, что у них прячется украинский солдат, их могли бы расстрелять. Тем не менее эти люди не оставили меня, выходили после ранения, хорошо ко мне относились.
— А не было споров о том, кто виноват в этой войне?
— Мы об этом вообще не разговаривали. У моих спасителей было свое мнение на этот счет, у меня свое. Но меня не прогнали, не выдали боевикам. До сих пор не пойму почему.
Я мог выйти на улицу только ночью, да и то на несколько минут. Когда приходили гости, прятался. Все время пытался дозвониться до кого-то из наших, чтобы меня забрали. Я вообще-то родился в Луганске, но еще совсем маленьким уехал с родителями в Черкасскую область. В этих краях живет родной дядя. Я дозвонился до него, попросил, чтобы он меня забрал. Но дядя сказал: «Выбирайся сам».
А когда прервалась связь с волонтером Валерием Макеевым, который обещал помочь, очень расстроился. Не знал, что он сам попал в плен. Другие же волонтеры советовали сдаться. Мол, тогда им легче будет меня освободить. Но я ответил: «Не для того я бежал из плена, чтобы сдаваться!»
Через пару месяцев семья милиционера, у которого жил, решила уехать в Россию. Оставаться дальше в этом доме я не мог. Но мне дали номера телефонов коллег моего спасителя в райцентре: «Созвонишься с ними — они помогут. Это нормальные ребята». Но до того, как я оказался в райцентре, пожил еще в одной семье в том же поселке.
Новые хозяева тоже показались доброжелательными людьми. Но в один из дней меня посадили в машину и повезли в город. Куда именно, не говорили. Я заподозрил неладное, когда мужчина, приютивший меня, сказал кому-то по телефону: «Готовьте деньги!» Я выскочил из машины на первом же светофоре.
В райцентре набрал номер телефона кого-то из местных милицейских начальников. Меня встретили и… тут же посадили в камеру. Нет-нет, не арестовали. Просто милицейский начальник решил, что камера — самое безопасное место. Оформили арест за «мелкое хулиганство» и поместили в «обезьянник». Там я познакомился с молодым следователем. Этот парень давал присягу на верность «ЛНР», но мы очень быстро сдружились. Он приносил в камеру домашнюю еду, делился.
Когда закончились 15 суток ареста, еще несколько дней я прожил в пустом милицейском кабинете, ключи от которого дал мой приятель-следователь. А потом стало ясно, что оставаться в здании райотдела опасно. Тогда следователь перевез меня к своим родителям. Причем очень вовремя. Другие милиционеры, узнав, что в одном из кабинетов райотдела прятался украинский военный, разгромили помещение.
Я по-прежнему надеялся спастись и продолжал названивать по всем известным мне номерам телефонов. Неожиданно удалось дозвониться до Валеры Макеева.
— Это было просто чудо какое-то, — улыбается Валерий. — Я тогда еще находился в плену. Но так получилось, что целый час у меня был с собой телефон. Как только я его включил, раздался звонок от Святослава. Спрашиваю: «Как ты?» «Верен присяге!» — отвечает. Я знал, что скоро окажусь на свободе. Об этом сказал Славику, пообещав, что сразу же займусь его освобождением.
И действительно, оказавшись в Черкассах, начал разрабатывать план, как вытащить Святослава. Не буду рассказывать обо всех деталях операции, но уточню, что мне помогали офицеры как с нашей стороны, так и со стороны «ЛНР». Там тоже есть нормальные люди. Открою небольшой секрет. Слышали, как в новостях иной раз говорят: «Выпущено сорок ракет по нашей территории — раненых нет!» Так вот, боевикам надо показывать перед своими хозяевами какую-то работу. Иногда они предупреждают наших, куда и когда будут стрелять, чтобы украинские военные успели отойти на безопасное место.
Чтобы вызволить Святослава, мы передали ему через своих людей паспорт, где указано, что он уроженец Луганска. Придумали легенду, якобы нужно лечь в больницу в населенном пункте поближе к границе «ЛНР», откуда до наших было недалеко. Оттуда должны были его забрать. Но Слава не очень хорошо знал местность и чуть не прокололся. Я не учел, что он по-русски говорит с сильным украинским акцентом. Вроде бы проинструктировал его, куда приехать, но Слава не был уверен, что находится именно там. Говорю ему по телефону: «Посмотри, что написано на вывеске!» Слышу в трубке, как Слава спрашивает кого-то по-украински: «А яка це лікарня?» «Молчи, — кричу ему в телефон. — Ты же себя выдаешь!» Хорошо, что все обошлось.
Славу вывезли из больницы ночью. Несколько блокпостов боевиков он вместе с местными жителями проехал на попутках без всяких приключений. К нашей территории Слава подъезжал уже на рейсовом автобусе.
Интересно, что до этой встречи я Святослава ни разу не видел. Когда еще летом Слава звонил мне, прячась от боевиков на кукурузном поле, спросил: «Как я тебя узнаю? Во что будешь одет?» «Черные джинсы, желтая футболка», — ответил он. Когда мы пять месяцев спустя встретились, на нем были черные джинсы, а из-под свитера выглядывала желтая футболка. Я тоже выполнил свое обещание. Хотя сам провел в плену сто дней, как и обещал, доставил Славу домой в день его рождения — в пять утра.
— Это был самый лучший подарок на день рождения за 21 год моей жизни, — улыбается Святослав. — Теперь немного передохну и пойду учиться на следователя.
Фото в заголовке из социальных сетей
8780Читайте нас в Facebook
