Благодаря московской фотожурналистке медики вернули зрение жительнице Славянска и ее ребенку
Жительница Славянска Наташа, страдающая врожденной катарактой, вышла замуж за мужчину с прекрасным зрением, но, когда в семье родился ребенок, оказалось, что ему передалась мамина болезнь. Затем у женщины появился второй муж и родился еще один сын — тоже с врожденной катарактой, хотя у второго супруга Наташи с глазами все было в порядке.
Так и встретили они войну: почти слепая Наташа, шестилетний Димка и полуторагодовалый Артемка, которые практически не видели маму. «Вместо мамы они видели большое расплывчатое пятно», — объясняет Наташа. Мужей, разумеется, в трудный час рядом не оказалось. Не сложилась у них с Наташей и детьми-инвалидами жизнь…
— Врожденная катаракта — это когда перед глазами будто туман, — объясняет 31-летняя Наташа. — Вот таким мы с детьми видели мир. Очень смутно. В темном тусклом свете.
Во время обстрелов мы сидели в квартире. Куда бежать, если ничего не видишь? Подвала у нас в доме тоже нет, поэтому дети становились в дверном проеме и закрывали ладошками глаза — прятались таким образом.
Хлеб нам привозила на велосипеде моя мама, живущая отдельно. Однажды она чуть не поплатилась за это жизнью: попала под обстрел и минут сорок лежала, оглушенная взрывом… Рассказывала мне о хлебе, пропитанном кровью и пробитом осколками, о руинах в городе. Я впервые в жизни порадовалась тому, что у меня проблемы со зрением. Не видела этот ужас — и мир казался не таким страшным.
Бежать от войны было некуда. Да и не за что. Это по Славянску я могла ходить без поводыря. Знаю здесь каждую тропинку, каждый уголок. А как ехать в чужой город без сопровождения, с двумя больными детьми?
— Вы не обращались к хирургам, чтобы помочь себе и детям?
— У моих родителей не было возможности оплатить операцию, ведь они растили троих детей. А когда я выросла, стало уже поздно. Да и средств не было. Детям операцию планировала. Артемке еще рано, а Диме уже можно было делать. В прошлом году сын прошел обследование в Институте имени Филатова в Одессе. Пришлось влезть в долги, это стоило очень больших денег — три с половиной тысячи гривен. Я потихоньку отдавала долги и все время думала: «Где же взять семь тысяч гривен на саму операцию?»
А 12 апреля в Славянске поменялась власть. Слава Богу, мы не голодали. И хоть пособий на детей в то время не платили, выручали старые запасы круп, огород. Я работала упаковщицей в сувенирном цехе, но когда началась война, пришлось остаться дома. Честно говоря, мне не верилось, что заработают школы, тем не менее готовила сына в первый класс.
Если поднести книжку к самому лицу, Дима мог увидеть буквы и цифры. За зиму я научила его читать и писать. А когда город освободили украинские войска и Дима стал проходить медицинскую комиссию перед школой, врачи сказали: «Вашему сыну — только в специнтернат».
Посмотрев на мое лицо, педагоги пытались успокоить меня: «И не надо расстраиваться, мама. Там специальное обучение и кормят пять раз в день. А главное, он не останется безграмотным, детей учат по Брайлю». «Зачем моему сыну учиться по Брайлю, если он уже знает нормальный алфавит и может ходить в обычную школу?» — спрашивала я. Но меня и слушать не хотели. Сколько кабинетов я обошла! Но разговор был один: слепому ребенку место в спецшколе.
Я поняла, что от интерната Диму спасет только срочная операция. Готова была разбиться, но не допустить, чтобы сын туда попал. Кроме слепых, там ведь учились и умственно отсталые дети. Над всеми интернатовскими местные детишки смеялись, мол, там живут дурачки. А мой сынок не глупый! Он умный и хороший мальчик. Я боялась, что обучение в интернате сломает ему жизнь. Так и сказала комиссии: «Ребенка в интернат не отдам! Как он будет там без мамы?»
Я пошла в горисполком — просить денег на операцию сыну. Город был в руинах. Предприятия не работали. Откуда деньги? Что-то такое мне в горисполкоме и сказали. Объяснили, что нужно искать спонсора. Записали мои данные, и когда в город приехала московская фотожурналистка и волонтер Виктория Ивлева, она взяла список фамилий и пошла по домам к людям, нуждающимся в помощи. Зашла и ко мне. Виктория обо всем меня расспросила, а вскоре в Интернете появился пост:
«Это Димка. Ему шесть лет. Он умеет писать и читать. В этом году мальчик должен идти в школу. Он и пойдет. Только, судя по всему, совсем не в ту, в которую собирался. Пойдет Димка в школу для слабовидящих детей учиться читать по Брайлю. Туда, где учатся дети с пониженным интеллектом. А Димка просто суперский: веселый, шустрый, умеет читать-писать и отлично соображает. Куда ему в интернат? У Димки наследственная катаракта обеих глаз. Ему нужно срочно делать операцию по пересадке хрусталика. Но денег у его мамы Наташи нет, не было и не будет — одна она с двумя детьми…
Димка, ты будешь учиться в обычной школе! Честное слово! Поможем?»
Люди откликнулись сразу. Сработало имя российской фотожурналистки. Задайте фамилию Ивлева в Интернете и сразу увидите: «Виктория Ивлева. Обращение к россиянам», «Виктория Ивлева. Чернобыль» и множество других ссылок. Известный советский и российский военный корреспондент освещала события в Грузии, Азербайджане, Армении, Таджикистане, Приднестровье, Руанде, Анголе и других странах. Ее репортажи из горячих точек планеты не раз получали престижные международные премии, а фоторепортаж из четвертого реактора Чернобыльской АЭС получил приз крупнейшего конкурса в области фотожурналистики World Press Photo. Ивлева входит в двадцатку лучших женщин-фотографов мира XX века. Разумеется, ничего этого Наташа не знала.
*Москвичка Виктория Ивлева постоянно ездит в Украину, оказывая помощь жителям Донбасса, пострадавшим от войны
— Когда потом другие волонтеры стали рассказывать мне о Виктории, я была потрясена, — признается Наталья. — Я простой человек, ей не знакомый. Какое ей дело до меня? Ведь она знаменитость. Могла спокойно сидеть в своей Москве или просто сочувствовать Украине, ничего не делая. Но она приехала сюда.
Пост Виктория написала в пятницу. А уже во вторник Дима с мамой были в Харькове. Прооперировать мальчика согласились местные офтальмологи. В четверг Диме сделали операцию.
— Надо было видеть изумленное лицо сына, когда ему сняли повязку с глаз, — говорит Наташа. — «Мама, ты посветлела!» — закричал он. И все время жмурил глаза — сравнивал. Один глаз видел ярко, четко, а другой — как через бутылочное стекло. Ведь хрусталик вставили сначала только в один глаз.
Через два месяца Диме сделали операцию и на втором глазу. Зрение резко улучшилось. Теперь у него 60 процентов на одном глазу и 70 — на другом. А раньше было всего двадцать процентов зрения.
Денег, собранных людьми, которые откликнулись на пост Виктории, оказалось более чем достаточно, чтобы оплатить операцию и Наташе. И даже закупить инструменты и оборудование — взамен украденных боевиками — в центр первичной медико-санитарной помощи Славянска.
— Когда мне сделали операцию, я была так счастлива! — признается Наташа. — Конечно, эффект не такой, как у Димы, ведь я опоздала с операцией на пару десятков лет. У меня был один процент зрения на одном глазу, и полпроцента — на другом. А стало — десять и двадцать процентов. Но даже это для меня счастье. Мир вдруг стал ярким и солнечным. Если раньше я могла из-за плохого зрения пойти не туда, куда мне нужно, то сейчас даже камешки крупные на дороге вижу. После наших операций мы с Димой не могли друг на друга наглядеться. Ведь, по сути, так четко мы видели впервые.
Дима сейчас занимается в обычной школе, — с гордостью говорит Наташа. — Вклеивает в дневник звездочки, учится с удовольствием. Его хвалит учительница по английскому языку. Он читает не по Брайлю, а обычные книжки. Это счастье. Правда, очень низко склоняется над учебником. Еще по старой привычке. Недавно сказал: «Мама, я вчера ложился спать и улыбнулся. Знаешь, почему? Мир такой радостный! Я вижу, как бабушка подъезжает на велосипеде, а раньше только слышал это ушами. Я так рад!»
*Зрение у Димы и его мамы после операции улучшилось, теперь они видят мир во всех красках (фото из альбома Виктории Ивлевой)
«Деньги на Димку и Наташу собрали вы, мои дорогие, бесконечно любимые, потрясающие, маленькие, оказавшиеся в нужную минуту очень большими, муравьи! — написала Виктория новый пост. — И это наше маленькое счастье посреди большой, ужасной войны. В желании помочь Димке, Наташе и жителям Славянска объединились люди, живущие в Украине, Германии, Австралии, Великобритании, США. И, конечно же, в России — той негромкой, неслышимой нашим правительством России, которая продолжает любить Украину и помогать тем, кто в несчастье.
«УРА!»
В одну из поездок в Славянск, куда Виктория привезла очередную партию гуманитарной помощи, ей пришло письмо: «Здравствуйте, Виктория! Вам пишет человек, живущий 25 лет в Европе. Я очень тщательно слежу за всем, что происходит в России и Украине. Знаете, мне трудно понять таких людей, как вы. Разве можно в трудный для страны час принимать сторону врага? А враг сегодня это и Украина тоже, к моему большому сожалению. У меня с сыном, например, есть большие разногласия по поводу политики, мы можем спорить, но он никогда не будет делать это публично. Как это делаете вы, нанося тем самым огромный вред своей Родине. Ваши добрые дела ни в какое сравнение с этим не идут. Нам, русским, живущим за границей, сейчас очень тяжело. Такие, как вы, только усугубляют общее негативное отношение к России. Будьте прокляты!»
Виктория разместила письмо у себя в сети. Честно призналась, что ей грустно и она не может просто посмеяться над этим, как посоветовал ей друг, и уехала в Украину закупать генераторы для больниц на пострадавших от войны территориях, стеклить окна разрушенных домов, раздавать хлеб и предметы первой необходимости старикам, эвакуировать людей в Харьков, организовывать лечение. Деньги ей жертвуют люди из разных стран, помогает российский христианский благотворительный фонд «Предание».
В Украине Виктория, написавшая недавно книгу «Мандривка, или Путешествие фейсбучного червя по Украине», чувствует себя как рыба в воде. У нее сотни почитателей, встречи с поклонниками ее творчества и украинскими волонтерами, с которыми Вика часто работает в одной связке.
«Завтра в Харькове будет со мной встреча, — пишет Виктория у себя на странице. — Вопросы можно задавать любые. Кроме двух: «Когда же Путин поест грибков и что же будет дальше?» Я ничего про это не знаю, честное слово!»
3161Читайте нас в Facebook
