70-летний инвалид-переселенец ищет в интернете новую семью для 8-летней внучки-сироты и... его самого

Недавно пользователи «Фейсбука» активно стали перепечатывать сообщение львовского волонтера: «Маленькая девочка Лиля… Это девчушка-сирота. У нее нет ни мамы, ни папы. Есть дедушка-инвалид, и больше никого. Покинув свой разгромленный снарядами дом и уехав из зоны АТО в реабилитационный центр в Броды, девочка и дедушка оставили себе лишь воспоминания о том, как они жили раньше.

У дедушки все чаще на глазах слезы… Не от того, что нет дома, а война забрала то, что заработал за всю жизнь… А потому, что переживает за внучку. Он просит помочь найти Лиле новых маму и папу, которые полюбят ее как своего ребенка…"

«Перед смертью дочка успела сказать: «Дедушка, не отвози Лилю в детдом»

Я позвонила Анатолию Ивановичу. Он позвал внучку с улицы: «Лилечка, тут тетя из газеты звонит, нам маму-папу будет искать». Лиля прибежала и сразу же стала спрашивать: «А вы мне уже нашли родителей? А мама красивая? А добрая? А папа какой? Он сильный? Он будет мне конфеты покупать?» В ее голосе была надежда, радость, предвкушение счастья и страх: а вдруг это счастье не сбудется?

Пока я разговаривала с Лилей, в комнате раздался сердитый женский голос: «Дед, а че ты тазик забрал и не отдаешь?»

— Ой, елки-палки! — воскликнул Анатолий Иванович. — Соседка по этажу пришла! У нас один тазик на весь этаж, а я взял его постирать и забыл отнести на место.

— Так купите тазик за свои деньги. Будет только для вашей комнаты.

— В самом деле! Куплю. Я просто здесь, в реабилитационном центре, всего четыре дня: переехал из Луганской области. Еще толком не осмотрелся.

— Дедушка, а где Лилины родители?

— Это тяжелая история. Папы у нее официального не было. Мама, моя дочка Оля, умерла от болезни пять лет назад в возрасте 27 лет. Тогда внучке было три годика. Перед смертью дочка успела сказать: «Дедушка, не отвози Лилю в детдом». Мне бы и в голову такое не пришло. Внучечка ж у меня нежная, ранимая: нельзя тронуть. Глаза такие голубенькие, чистенькие. А какая смышленая. Поет, танцует. Наденет зеленое платьице, нацепит на нос бабушкины очки, изображая учительницу, ну, француженка! Вы поставьте девчаток, спросите, кто самая красивая, — и люди выберут мою Лилечку.

После смерти мамы Лили я хотел взять опеку над внучкой. Но в комиссии по делам детей мне сказали: «Дед, ты уже стар для опеки». И ее опекуном стал мой сын. Лиля жила в его семье, относились к ней хорошо, я ее постоянно забирал к себе домой, в общем, ребенок не был брошен. Но у сына появилась своя внучка, и к племянничке Лиле они охладели. Она стала им лишней.

Сын сдал Лилю в санаторий: подлечиться. Но увозить ее оттуда не спешил. Внучка пробыла там несколько месяцев. Я рвался ее забрать, а мне в санатории говорили: «Дед, ты кто такой? Ребенка должен забрать опекун!»

Христом Богом уговорил сына забрать Лилечку: «Ты только выведи ее за ворота санатория, а дальше за ее жизнь буду отвечать я». Вскоре Лилечка уже жила у меня. Говорила: «Деда, ты мне и мама, и папа, и бабушка, и дедушка, ты мое все»…

— А бабушка ваша где?

— С первой женой я расстался. Вторая, Тамара, умерла. С Тамарой познакомились, когда я перегонял в Москву машины. Я больше по коммерческой части работал: возьму подержанную машину за 10 тысяч гривен, раньше это были большие деньги, подрихтую -- и на базар. Но я и ремонт сделать могу, и электричество наладить, и слесарничаю понемногу…

Тамару я увидел в Москве на улице: снимал квартиру недалеко от ее завода, а она возращалась с проходной. Тома была на голову выше меня, большая, килограммов сто семьдесят, наверное. А я за ней умирал. Я, как воробей, перед ней — маленький, худенький. А она… красавица!

Ухаживал я красиво: конфеты в виде коробки с сердцем дарил. А когда перешел жить к ней в трехкомнатную квартиру в Москве, записочки по квартире раскладывал со словами «Я тебя люблю». Говорил ей: «Не верь своим подружкам, что на меня смотрят с подозрением. Мне Москва не нужна, и квартира твоя тоже. Тебя люблю».

«Когда учителя стали заклеивать в учебниках по приказу новой власти портреты Шевченко, я решил: пора уезжать»

— Мы с Тамарой расписались, переехали ко мне на родину в Луганскую область, — продолжает Анатолий Иванович. — Продали ее жилье и купили здесь квартиру и дом. Прожили в любви и согласии 10 лет. А потом она заболела. Как ни лечили, слегла. Я за ней ухаживал как за ребенком: и переворачивал, и памперсы менял. Каждый день покупал в реанимацию медикаменты на 600 гривен и думал: «Что бы сказали ее подруги, если б увидели, какой ей уход обеспечил? Как каждую копейку несу, чтобы поднять ее с постели. Сказали бы: «Да, Толя, ты ее и правда любил…»

Когда Тамара умерла, я как будто осиротел. За пять лет потерял двоих дорогих мне людей: жену и дочь.

— Как вы решились на отъезд? Для многих это тяжелейшая задача. Люди держатся до последнего за свой дом и свою землю, несмотря на войну.

— Я тоже не хотел уезжать, хоть жили мы плохо. Война. Страшно. Думал часто: «Что ты жизнью ребенка рискуешь? Что видит твоя внучка? Взорванные дома. Как она ест? Не досыта». Мясо у нас 150 гривен килограмм, колбасы дешевле 100 гривен нет.

Мы бедствовали. Питались так: утром постный борщ, вечером каша. Но это еще можно было стерпеть. Но когда я увидел, что учителя по приказу новой власти заклеивают в украинских учебниках портреты Шевченко и украинские флаг и герб, понял: не хочу, чтобы внучка училась в такой школе. Пора уезжать!

Волонтеры, которые могли помочь нам эвакуироваться, в наш край не могли попасть. Я решил выбираться через Россию, через Белгород. Бросил все: наши с Тамарой дом и квартиру, которую уже успели разграбить боевики, и уехал. Жалею только, что земли с могилы жены и дочки не успел прихватить.

Помню, на блокпосту один террорист спросил пассажиров автобуса. «Есть укропы? Кто из вас укроп?» У меня чуть не сорвалось с языка: «Ну, я!..»

Слава Богу, добрались в Украину без приключений. Во Львовской области нами сразу занялись волонтеры. Пока ехал сюда, размышлял: общежитие, которое обещают переселенцам, это же, наверное, не навсегда. Надо будет что-то дальше самому искать. Какое-то жилье, работу, чтобы растить внучку. Но что будет с внучкой, если я заболею, умру? Кто о ней позаботится?

«Я б іще женився один раз, якби жіночка товстенька попалася»

— Первому же волонтеру рассказал о своей мечте: найти новых родителей для моей девочки, — говорит мой собеседник. — Но только, чтобы и я жил рядом с ней. Волонтер написала об этом в Интернете, дала мой телефон, и, пока мы устраивались на новом месте (нам дали комнату в двухэтажном общежитии в Бродах, туалет, телевизор на этаже), мне стали звонить люди. Но узнав, что к внученьке «прицепом» идет 70-летний дед без ноги, некоторые говорили: «Хорошо, мы подумаем» — и больше не перезванивали". Думали, наверное: «Зачем нам старый дед, еще за ним ухаживать».

Но они меня не знают. Я сокровище, даром, что без ноги! (Смеется). Я дядька непьющий, некурящий. Рукастый. Многое по хозяйству могу.

Без Лилечки я никуда. Если ее заберут от меня ее новые мама с папой и я не смогу с ней общаться, помру от тоски.

— Вы хотели бы жить вместе в одной квартире?

— Квартира мне не подходит. У меня нет ноги ниже колена: потерял ее в автокатастрофе. На мой мотоцикл наехала машина. И в квартире, где только один туалет на всю семью, я буду стесняться. А вот если бы у людей был свой домик, а при нем какой-то флигелек, я бы в этом флигельке поселился. Пусть люди не пугаются: я не буду дармоедом. Найду себе работу.

Я хожу без палки, на протезе, с виду даже не видно, что ноги нет. Люблю музыку, я старый рок-н-ролльщик, у меня такая коллекция пластинок была! Играю в шахматы. Люблю одиночество. Хотя… Думаю, я б іще оженився один раз, якби жіночка така товстенька, як моя Тамара, попалась. Эх, если б она напоминала мою покойную жену и весила не меньше 170 килограммов! Я к такой привык. Я и как мужчина еще могу. Думаю, запас сил у меня лет на десять еще!

— Откуда вы знаете украинский язык?

— Я русский, но с удовольствием стал его учить, когда переехал сюда. И внучка моя учит.

— Вы не боитесь знакомиться с будущими родителями через Интернет? Там трудно разобраться в людях. Есть же госслужбы специальные, где на учете сотни приемных родителей, мечтающих усыновить ребенка такого возраста. Именно девочку. Именно 5−8 лет. Я не говорю уже о том, что все они тщательно подобраны и проверены: начиная от наличия судимостей и заканчивая анализом на ВИЧ-инфекцию.

— У меня мое сердце — фильтр. Я сразу чувствую, что за человек, стоит мне поговорить с ним первые десять минут. Я бы обратился в такие службы, но как скажу, что хочу, чтобы новые мама и папа Лили взяли в свою жизнь и меня? Я что-то не слышал, чтобы внучку и деда забирали вместе. Ну вот, создам прецедент. (Смеется). Главное — найти таких людей, а потом пусть идут оформлять документы в нужные службы.

— Не думаете возращаться назад, в Луганскую область?

— Там все разрушено. И «русский мир». Это исключено.

— Кто-то вам понравился из тех потенциальных родителей, кто звонил?

— Недавно на объявление в Интернете откликнулась семейная пара из Львовской области. Сказали, что им такое подходит. «Вы, дедушка, будете жить в нашем двухэтажном доме, на втором этаже, а мы с Лилей на первом». Люди вроде бы неплохие: мы долго общались по телефону, и я почувствовал доверие к ним. Договорились, что приедут знакомиться к нам в общежитие, куклу Лиле привезут. Внучка так их ждала! Нарядилась, в окно выглядывала. А они не приехали и не перезвонили. Лиля так огорчилась. Прямо аж заплакала.

После этого внучка сказала: «Дедушка, давай сами напишем в этот Интернет письмо, чтобы нас с тобой скорее забрали в какую-то семью». Я ответил: «Бери ручку, пиши. Но я тебе ничего не буду рассказывать. Пиши, как чувствуешь сердцем». И она написала: «Здравствуйте, мои мама и папа! Меня зовут Лиля. У меня есть дедушка. Я хочу, чтобы мои родители были хорошие, добрые. Я люблю рисовать, а еще люблю конфеты, печенье и салат оливье. Я очень добрая. Я своего дедушку никогда не брошу. А он — меня. Я это точно знаю».

P. S. Желающие связаться с Анатолием Ивановичем могут оставить свое сообщение в электронной почте [email protected]. Мы поможем вам связаться с дедушкой Лили.

16307

Читайте нас в Facebook