"Танковый снаряд пролетел между мной и дочкой за долю секунды до того, как я успела накрыть ее собой…"
Как уже сообщали «ФАКТЫ», в ночь на 18 августа боевики обстреляли из танков город Марьинка Донецкой области. Один из снарядов попал в частный дом. Молодая супружеская пара, а также трое их детей (12-летний Ростислав, пятилетний Ваня и пятимесячная Лиля) чудом остались живы. Самое тяжелое ранение получила Лиля — осколки попали в животик, повредив кишечник.
Малышку спасли украинские военные: бойцы с ближайшего блокпоста отвезли ее в больницу Курахово, где медики четыре часа сшивали изрешеченный осколками кишечник. После этого ребенка вместе с мамой вертолетом доставили в Днепропетровск.
Сейчас Лиля находится в отделении реанимации Днепропетровской областной детской клинической больницы.
— Состояние ребенка по-прежнему тяжелое, — сообщил «ФАКТАМ» заведующий реанимацией Александр Лацинский. — Однако мы наблюдаем позитивную динамику. Девочка пришла в сознание, ее отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, и она уже самостоятельно дышит.
*Три дня девочка находилась без сознания
— Слава Богу, доченька идет на поправку, — не может сдержать радости Лилина мама 30-летняя Наталья (на фото). — Врачи говорят, что кишечник начинает запускаться в работу. Но меня к Леле (так я зову свою доченьку) не пускают. Вчера ее впервые после ранения покормили грудным молоком (через зонд). Леля приняла его хорошо. Теперь каждые три часа сцеживаю молоко и ношу его в отделение реанимации. Врач сказал, что, может, завтра попытаются покормить Лелю из бутылочки.
В Курахово хирурги извлекли из Лелиного животика шесть осколков. Седьмой не нашли. В Днепропетровске выяснилось, что он, прорезав кишечник, застрял в мягких тканях спины. Сначала врачи не хотели его трогать, чтобы лишний раз не травмировать ребенка. Но кусок металла вызвал нагноение, и пришлось срочно делать операцию. Сейчас на спинке Лели стоит трубочка, через нее выходит гной. Врачи колют дочке обезболивающее и успокоительное, поэтому она все время спит. Меня предупредили, что, возможно, на днях Леле проведут еще одну операцию: на спине осталась огромная рана и сильный ожог.
А я, пока разговариваю с вами по мобильному, пройдусь по территории больницы — успокою нервы. Перед этим зашла в Интернет, почитала, что пишут российские СМИ, и расстроилась до слез. Оказывается, Марьинка находится в «ДНР», и это, дескать, украинская армия обстреляла город. Наглая ложь! Мы уже больше года в Украине. Я живу на окраине города, и мне прекрасно видно, откуда стреляют. В пятистах метрах от нашего дома начинается граница и стоит блокпост боевиков. Огонь по нам постоянно ведут из Александровки или поселка Трудовские, а это уже территория «ДНР». Я часто спрашивала украинских военных, которые стоят в Марьинке: «Почему не стреляете в ответ?» Говорят, нет приказа.
За день до того, как в наш дом попал снаряд, у меня сильно болела душа: аж выкручивало все внутри. Я просила мужа: «Давай уедем на пару дней в село». А он: «Что ты выдумываешь? Все будет нормально». Вечером уложила детей спать, посмотрела на стены, и показалось, будто вижу их в последний раз… Первый танковый снаряд разорвался в соседском дворе примерно в полночь. Я подскочила с кровати и бросилась к Ване. Тогда стояла жара, муж постелил себе на полу, а Ваня примостился рядом с ним на диване. Я стащила Ваню на пол, выхватила из детской кроватки Лелю и тоже положила ее на пол. Только опустилась на локти, чтобы накрыть собой дочку, — как бахнуло!
Помню, на голову рухнуло что-то горячее, в ушах — звон. Мы лежали, а нас засыпало кусками шифера, штукатуркой, досками… Я подумала: «Это все: сейчас завалит — и мы умрем». При этом крепко обнимала Лелю. До сих пор не понимаю, как вышло так, что ее ранило, а меня даже не зацепило. Когда перестало сыпаться сверху, я осторожно поднялась. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Начала на ощупь искать Ваню — нет его! Я в крик. Прибежал Ростислав, он спал в соседней комнате. Давай вместе со мной искать брата. Сначала Ростислав нащупал Ванину руку, а потом я — Ванину ногу. Сынишку придавило куском крыши. Тут подоспел мой муж Виталик, и мы вместе освободили Ваню. Я схватила сына на руки и отнесла в подвал.
Вернулась за Лелей, слышу, она издает странный звук: «Э-э-э…» Я ощупывала ее руками — на животике что-то мягкое. Муж нашел свечу и дал мне. Подношу горящую свечу к Леле, а там — о ужас! — внутренности через ползунки наружу. Глазки, ушки, ротик — все залеплено глиной. Свеча выпала из рук, я за голову схватилась и словно куда-то провалилась. Наверное, от шока потеряла сознание. Потом слышу, Виталик кричит: «Наташа, неси сюда Лелю! Хлопцы приехали!» Военные с украинского блокпоста увидели, что снаряд попал в наш дом, и сразу прибежали. Узнав, что наша дочь ранена, они по рации вызвали с блокпоста машину. Приехал Андрей (позывной «Коба»), я его знаю, и на «Жигулях» повез нас в Курахово.
Хлопцы с блокпоста сообщили в Кураховскую больницу, что везут тяжелораненую пятимесячную девочку, и по дороге нас пересадили в военный санитарный автомобиль. Приезжаем в Курахово, а на улице уже стоит бригада врачей. Лелю сразу увезли в операционную. Четыре часа я провела под дверьми хирургического отделения. Восемь хирургов бегали в операционную и обратно, а я боялась даже спросить, что с дочкой. На третий час не выдержала, схватила одного за рукав: «Ну что?» — «Пока ничего сказать не можем». После этого я сползла на пол и отключилась. Не заметила, как прошло полтора часа.
Очнулась, когда подошел хирург: «Все нормально. В тонком кишечнике было шесть повреждений, в толстом — одно. Хорошо, что все отверстия находились на одном участке, поэтому мы удалили небольшой по размеру кусок кишечника». Уф! После этих слов у меня в голове просветлело. Пока ждали вертолет из Днепропетровска, медсестры рассказали, что нам сильно повезло. Один из военных врачей (единственный, кто специализируется на детской анестезиологии) должен был уехать домой в отпуск за день до ранения Лели. Но его двое суток словно что-то не пускало в дорогу: как не одно задержит, так другое. А без него ребенка просто не смогли бы прооперировать.
Это что! А как объяснить счастливую случайность во время попадания танкового снаряда в наш дом? Расчистив завалы внутри комнат, муж ахнул: снаряд, пробив крышу, упал в спальне точно на то место, где лежали я и младшие дети. Вспоминая, как все происходило, понимаю, что, скорее всего, снаряд пролетел между мной и Лелей за долю секунды до того, как я успела накрыть ее собой. Но как при этом мы обе выжили — не понимаю…
Муж с детьми остался в Марьинке, их приютили соседи. Город по-прежнему обстреливают, поэтому все сидят по подвалам. Муж скрывал от меня, что его тоже ранило: не хотел лишний раз волновать. Только на днях узнала: у Виталика сотрясение головного мозга, а в животе, под кожей, засели осколки. Они выйдут сами, говорят врачи, надо только вовремя менять повязки. Ване обожгло ручку и ножку: при взрыве обломки дома нагрелись до сумасшедшей температуры. Наша родственница-медсестра делает Ване и Виталику перевязки на дому.
Вот говорю с вами, и кажется, будто пересказываю сюжет кошмарного фильма. До сих пор не могу поверить, что такое произошло с нами. Тогда, во время ночного обстрела, пострадали почти все подворья на нашей улице. У соседей если не сарай разнесло, то огород вспахало. И только у нас разрушило половину дома. Марьинский горсовет сразу выделил доски и шифер. Сейчас Виталик вместе с соседями спешит поставить новую крышу, чтобы, если начнутся дожди, комнаты не залило. Кума опубликовала в Интернете номер банковской карточки, люди со всей Украины перечисляют нам деньги…
А как здесь, в Днепропетровске, мне помогают! Приезжают в больницу, спрашивают, что нужно. Я ведь в Курахово приехала в одной пижаме. Только потом заметила, что она вся в крови. Позвонила мужу, попросила, чтобы передал мне с военными какую-то одежду. Но Виталик ночью в руинах не смог ничего найти. Смотрит, во дворе на бельевой веревке висит женский сарафан. А это моя «роба»: я в нем на огороде работаю. Вечером перед обстрелом сняла грязный, весь в пыли сарафан, бросила на веревку… В общем, привезли этот сарафан, а его стыдно надеть. В днепропетровской больнице я постирала сарафан в туалете и прямо мокрым надела.
Какой-то россиянин написал в Интернете: мол, благодаря украинской армии мой ребенок на всю жизнь останется инвалидом. На самом деле украинские военные спасли жизнь моей Лели уже дважды. Первый раз — когда у меня на седьмом месяце беременности неожиданно открылось кровотечение. Представьте: глухая ночь, на околицах разрываются снаряды, а я истекаю кровью.
Муж побежал за помощью на наш блокпост. У солдат транспорта не было, они взяли машину у кого-то из местных. За руль сел боец 28-й бригады Володя Галкин и домчал меня в роддом города Селидово, как мне показалось, быстрее ветра. Врачи сказали, что опоздай мы на полчаса, всё — ребенка не спасли бы. После этого мы с мужем предложили Володе стать Лелиным крестным, он с радостью согласился.
То же самое со штабом Ахметова. Всю зиму он спасал нас от голода. Ростислав и Ваня не могли дождаться, когда в Марьинку снова привезут гуманитарные наборы. Банку сгущенки дети делили между собой буквально по капле… Муж раньше на стройках хорошо зарабатывал, а сейчас работы нет. Я устроилась продавщицей в магазин и до последнего скрывала свою беременность: боялась, что выгонят. Ходила на работу под обстрелами «Ураганов». От них в земле остаются огромные ямы: будто котлован для бассейна вырыли. Обхвачу живот руками, прижмусь к забору и быстро-быстро до магазина…
Когда родилась Леля, я, понятно, осталась без работы, а семья — без денег. Выручали детские наборы от штаба Ахметова: там есть разные средства по уходу за младенцем, памперсы, фруктовые пюре. А сейчас штаб Ахметова полностью взял на себя обеспечение медикаментами. Ума не приложу, где его сотрудники раздобыли мой телефон. Позвонили и сказали: «Не переживайте, Гуманитарный штаб будет помогать Лилечке всем необходимым — до последней витаминки».
Мне каждый день звонит кума и плачет. Я уже злюсь на нее: «Зачем слезы льешь? Плачут на похоронах, а у нас радость — Лелю спасли, и мы все живы остались». Безумно скучаю по дочке: так хочется обнять ее, прижать к груди! Последний раз видела Лелю, когда летели из Курахово в Днепропетровск. Она тогда была без сознания, лежала такая маленькая, беспомощная, в лице ни кровинки… Можно, я через вашу газету скажу спасибо украинским солдатам и врачам, которые сохранили жизнь моей доченьке? Тогда, в Курахово, я была в состоянии шока и не успела поблагодарить военных хирургов. Низкий им материнский поклон.
Боец Володя Галкин очень переживает за свою крестницу. Звонит по пять раз в день: «Как Леля? Есть изменения?», старается подбодрить меня. Вчера я сказала куму: «Помнишь, когда ты вез меня в Селидовскую больницу, настраивал: мол, не бойся, успеем, ребенок родится здоровым. Так и вышло. И теперь, когда ты снова говоришь мне: „Все будет хорошо“, я тебе верю, как никому другому».
9246Читайте нас в Facebook
