"В какой-то момент брат решил, что нужно взять в руки автомат. А фотокамеру прикрепил на каске"
Родной брат сотрудника «ФАКТОВ» Станислава Киреева Антон с позывным «Сифон» погиб в октябре прошлого года при выполнении боевого задания в районе Донецкого аэропорта. В мирной жизни он был профессиональным фотографом и дизайнером, с камерой не расставался и когда стал бойцом разведывательно-диверсионной группы Добровольческого украинского корпуса «Правый сектор». Антон сделал на фронте большое количество снимков, часть из которых демонстрируется на выставке его работ, открывшейся в Галерее искусств Деснянского района Киева по ул. Драйзера, 6. Она будет работать до 1 ноября.
— Когда брат начал ездить в зону АТО, в нем произошли заметные перемены — он стал гораздо более уверенным в себе, спокойным, рассудительным, чем был до войны, — рассказывает Станислав Киреев. — То, что Антон — боец «Правого сектора», для нас, его родственников, стало неожиданностью. Ведь брат был далек от каких-либо политических движений. Во время Революции достоинства он ездил на Майдан, как и многие другие киевляне, в меру сил помогал протестующим. Дрова, например, носил, но не более того — камни в беркутовцев не бросал, в столкновениях не участвовал.
Сразу после победы революции начали формироваться отряды территориальной самообороны для поддержания порядка, и Антон стал членом одного из них — в Голосеевском районе, где жил. Сложилось так, что этот отряд самообороны поддерживал безопасность в районе с ребятами из «Правого сектора». Так брат с ними и познакомился. Когда началась война в Донбассе, они предложили Антону отправиться в зону АТО в качестве фронтового фотокорреспондента. Он несколько раз ездил туда снимать и в какой-то момент решил, что нужно взять в руки автомат. А фотокамеру — особую, миниатюрную — разместил на каске.
— Я был командиром Антона, он вошел в первую десятку бойцов «Правого сектора», которая называется «Чертополох», — рассказал сайту sectorpravdy.com командир «Чертополоха» Денис Панасюк с позывным «Панас». — Антон был надежным человеком. Мне казалось, страха в нем не было совсем. Под обстрелами мы все пригибались, а он шел ровно — так ему было удобнее фотографировать.
— Антон имел военную подготовку? — спрашиваю у Станислава Киреева.
— Практически нет, хотя он год проучился в Уфимском высшем военном вертолетном училище. Дело в том, что брат в детстве серьезно увлекался авиацией, занимался в Школе юных летчиков. Поэтому и поступил в это училище, однако, столкнувшись с армейскими реалиями, понял, что служба — это не его призвание.
— Как родственники отнеслись к решению Антона стать бойцом?
— Он с женой Юлией поначалу от нас это скрывал — не хотел расстраивать маму, ведь она тогда тяжело болела. К сожалению, мама уже ушла из жизни. О том, что брат записался в добровольческий корпус, мы узнали случайно, когда прочли на Юлиной страничке в социальных сетях просьбу помочь с приобретением нужных на фронте вещей. Юля не указала, для кого конкретно они предназначаются, но мы сразу ей позвонили, и она все рассказала. Тогда к сборам подключились все: и родственники, и друзья, даже живущие в Америке, — они помогали приобрести недостающую армейскую амуницию, которую здесь было сложно купить из-за неимоверного спроса.
— Муж хотел стать фронтовым фотокорреспондентом, поэтому охотно принял предложение своих новых знакомых из «Правого сектора» сьездить с ними на восток, — говорит вдова Антона Киреева Юлия. — Его командировки страха у меня не вызывали. Он преподносил все так, будто не рискует: говорил, что база, на которую они ездят, находится не на фронте, а в тылу — в живописном месте в Днепропетровской области. Даже когда записался добровольцем и стал проходить военную подготовку, в его рассказах ничего тревожащего не появилось: «Потренировались, попарились в баньке, послушали гитариста…» В первый раз я ужасно испугалась, когда сутки не было связи с Антоном. Но на второй день он позвонил, говорил о совершенно мирных вещах, и я успокоилась. Потом узнала, что муж в это время был в одном из самых горячих мест — возле Саур-Могилы, что там погиб его командир, несколько бойцов получили ранения. Один из боевых побратимов рассказал мне, как Антону удалось сделать звонок. Мобильный не ловил сеть, тогда, рискуя вызвать на себя огонь врага, мой муж забрался на самую верхушку дерева, чтобы поймать сигнал и позвонить мне, а товарищ его прикрывал.
Антон ездил со своими ребятами на передовую для выполнения конкретных заданий — то на несколько дней, то на две недели, а то и дольше. Когда возвращался домой, мыслями был на войне. Он не замыкался, просто голова у него была занята делами подразделения. Одна из проблем, которую приходилось решать добровольческому корпусу, — 
обеспечение оружием и боеприпасами. Ведь «Правому сектору» государство всего этого не выдавало, бойцы воевали трофейным оружием, добытым в боях.
*Последнее семейное фото, сделанное незадолго до поездки Антона в Пески, ставшей для него роковой
— При каких обстоятельствах погиб Антон?
— Во время выполнения боевого задания, это произошло в воскресенье, 5 октября прошлого года. В то время на окраине Донецка, в покинутом жителями поселке Пески, «Правый сектор» обустроил себе базу в одном из домов. Оттуда бойцы отправлялись на операции. Пятого октября им было поручено взять под контроль высоту возле поселка Спартак, с которой можно было поддерживать огнем украинский военный транспорт, пробивавшийся в аэропорт и обратно в Пески. Кстати, Антон рассказывал, что «Правый сектор» не позволяет себе никакой партизанщины — свои действия координирует с армией и Национальной гвардией. Вот и на это задание они отправились вместе с десантниками. Планировали выехать утром, но по каким-то причинам начало операции было отложено на вечер. Двинулись по окружной дороге Донецка колонной из бронемашин и танков. Антон был среди бойцов, находившихся на броне головного БТРа. Вдруг по ним открыли огонь — сепаратисты устроили засаду.
Месяцев через десять после гибели мужа я разыскала одного десантника из 95-й отдельной аэромобильной бригады, который находился на броне этого БТРа. Он рассказал, что сидел на правом борту, а граната, выпущенная сепаратистами из гранатомета, попала в левый — в то место, где были Антон и его побратим с позывным «Хруст». Они погибли сразу.
На земле оказался еще один боец «Правого сектора» Павел Долинский (позывной «Удав»). Он получил ранение обеих ног, вся спина была изрешечена осколками. Вскоре стемнело, и Павел сумел, что называется, на адреналине выйти к своим. Правда, наши едва его не подстрелили — в темноте поди разбери, кто приближается. Чтобы ребята не открыли огонь, он стал во всю глотку петь украинскую песню.
— На поиск Антона и Саши «Хруста» направляли разведгруппу, посылали беспилотник, но найти их не удалось, — добавляет Станислав. — Территория, где колонна попала в засаду, тогда находилась под контролем сепаратистов, поэтому развернуть полноценную поисковую операцию не представлялось возможным. Кстати, у Александра как раз 5 октября был день рождения. Находившийся на базе лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош говорил Саше, чтобы он не ехал на задание: именинник как никак. Но «Хруст» заявил, что отправится со всеми.
*Этот снимок сделан в Песках 5 октября 2014 года перед выездом бойцов «Правого сектора» на боевое задание, при выполнении которого Антон Киреев (крайний справа во втором ряду) и Александр Подлубный (стоит рядом с ним) погибли. Павел Долинский (справа в первом ряду) с простреленными ногами и изрешеченной осколками спиной сумел вернуться на базу
— У брата было предчувствие беды? — спрашиваю Станислава.
— Мы виделись за неделю до его гибели, 29 сентября: собрались в кафе семьями. Антон был бодрым, веселым.
— Как я теперь понимаю, предчувствие, что стрясется беда, было у меня: перед предыдущими поездками в зону АТО я крестила Антона, читала молитву, а вот проводы, ставшие последними, получились скомканными, нервными — я из-за чего-то рассердилась на мужа, — вспоминает Юлия. — Последний раз он мне позвонил 4 октября, рассказал, что они с ребятами придумали на день рождения «Хруста» вставить в торт вместо свечей патроны.
— Поскольку тел моего брата и «Хруста» не нашли, говорить о их гибели было преждевременно, — рассказывает Станислав. — Нам сообщили о случившемся на девятый день после нападения на колонну: ребята из «Правого сектора» позвонили Юле, сказали, что хотят зайти вечером, мол, есть важный разговор. Невестка почувствовала, что они явятся с плохими известиями, поэтому позвонила нам, чтобы мы ее навестили и выслушали бойцов всей семьей.
— Это было на Покров, пришли Павел Долинский (на костылях, ведь раны на ногах были еще совсем свежими) и командир разведывательной группы «Чертополох» Денис «Панас», — говорит Юлия. — У Павла тогда была температура под сорок, он мог бы отказаться от тяжелого разговора с нами. Поговорив с ним, я поняла, что у этого парня очень сильный характер. Мы и сейчас с ним общаемся, он поддерживает меня морально.
— После разговора с побратимами Антона мы жили надеждой, что брат с Александром Подлубным в плену и нам удастся их оттуда вытащить, — воспоминает Станислав. — Тем более что какие-то негодяи звонили родителям Саши, врали, что он жив, требовали за его освобождение деньги. Родственники «Хруста» даже ездили в Мариуполь на переговоры о выкупе.
Ситуация стала проясняться, когда в телефоне у взятого в плен сепаратиста обнаружили снимки двух убитых бойцов. Но действительно ли это Антон и Александр, уверенности не было. Через некоторое время удалось отбить у врага территорию, где произошло нападение на колонну. На фото в телефоне сепара был виден ориентир — то ли вышка, то ли башня. Благодаря этому довольно быстро удалось найти тела. После проведения ДНК-экспериз стало окончательно ясно, что Антон и его товарищ погибли. До своего сорок первого дня рождения мой брат не дожил месяц и два дня.
— Александру Подлубному в день его гибели исполнилось 27 лет, — говорит Юлия. — У него осталось двое детей: девятилетний сын Богданчик и четырехлетняя дочка Дашенька. Сашина мама долгое время отказывалась верить в то, что сына нет в живых. На годовщине гибели Антона и Александра мы сидели за поминальным столом, и она, глядя на меня своими выразительными голубыми глазами, сказала: «Киреева, собирайся, поедем за ребятами. Я знаю, они живы! Они в России». После этого я решила организовать ей встречу с десантником 95-й бригады, на глазах которого погибли мой муж и ее сын, пригласила на открытие выставки фотографий Антона. Представляете, как морально тяжело рассказывать матери о гибели сына, но боец согласился сделать это. Разговор помог: как мне кажется, женщина признала очевидные факты.
Фото из семейного альбома
7736Представленные на выставке снимки Антона Киреева смотрите здесь
Читайте нас в Facebook
