Сопродюсер фильма "Зима в огне" Галина Садомцева: "Я забежала в палатку, а оператор говорит: "Галя, у тебя кусок щеки висит"
93 дня революционной киевской зимы 2013—2014 годов стали сюжетом документальной картины «Зима в огне». Снятые украинскими операторами кадры противостояния на Майдане и интервью с участниками протестов были по достоинству оценены членами Американской киноакадемии, включившими документальный полнометражный фильм в пятерку номинантов на премию «Оскар».
«Зима в огне» — работа большого коллектива режиссеров, операторов, журналистов и продюсеров из Украины, Америки и Великобритании. Режиссером картины стал выходец из Советского Союза, давно работающий в Голливуде Евгений Афинеевский. Один из сопродюсеров — Галина Садомцева. Лента впервые была показана на Венецианском кинофестивале, а на кинофесте в Торонто получила приз зрительских симпатий как лучший документальный фильм 2015 года. Сейчас команда Галины Садомцевой и Лины Клебановой готовится снимать полномасштабный художественный фильм о событиях в зоне АТО. Правда, о своих планах ничего не рассказывает. «Надо сначала „Оскар“ получить», — улыбается Галина.
— Галина, вы уже платье для торжественной церемонии приготовили?
— По крайней мере, точно знаю, какой наряд надену. Это будет наше отечественное платье. Когда я была на показе картины в Вашингтоне, то уже надевала один из нарядов этого же производителя — черно-красный. Но если предыдущее платье было чуть ниже колена, то теперь я заказала «в пол». Конечно, в украинском стиле. Знаю, что режиссер «Зимы в огне» Евгений Афинеевский будет в черном костюме и вышиванке.
— Вы первый раз будете присутствовать на церемонии вручения «Оскара»?
— Да. И это для меня очень волнительно. К тому же это первый феноменальный момент, когда украинский фильм не просто подавался на «Оскар», но и попал сначала в «короткий» список из 15 претендентов, а затем стал номинантом. Мы считаем, что на церемонии вручения «Оскара» у нас будет один серьезный соперник. Это картина об американской певице «Что случилось, мисс Симон?». Производство нашего фильма совместное: Америка—Украина—Великобритания. Над второй версией ленты работала оскароносная команда монтажеров. Музыка тоже американского композитора. Собственно, при втором монтаже картина стала такой, какой ее увидел зритель.
— У вас было ощущение, что фильм таки будет номинирован на «Оскар»?
— Картина прошла очень долгий путь, прежде чем попасть в список номинантов. С Евгением Афинеевским мы познакомились на Майдане. Он снимал со своей командой, а мы были выходцы из «Спільнобачення». С первого дня противостояния на Майдане фиксировали все, что там происходило, и выдавали в Интернет. Нас с Евгением познакомил Ден Толмор. Однажды он сказал, что есть режиссер, такой же сумасшедший, как и мы, и нам стоит объединить свои силы. Действительно, мы сразу нашли общий язык.
Нашей идеей было сделать фильм, который был бы представлен на крупнейших мировых кинофестивалях. Первый прошел в Торонто, где мы готовились к большому показу. Монтаж картины продолжался полтора месяца, мы работали буквально круглосуточно. Первым человеком, увидевшим картину, стал директор кинофестиваля в Торонто. Тогда он нам сказал, что многое в фильме будет не понятно западному зрителю и предложил перемонтировать картину, если мы хотим, чтобы она пошла по кинофестивалям.
Стало очевидно, что финансово это дело сами не потянем. И тогда Евгений Афинеевский нашел Netflix. Благодаря их поддержке мы смогли позволить себе оскароносную команду монтажеров из Великобритании, где полностью и сделали вторую версию картины. Честно говоря, очень надеялись, что сумеем дойти до «Оскара». Эта уверенность утвердилась 9 октября 2015 года, когда Netflix в своей сети выпустил «Зиму в огне». На сегодня ленту посмотрели 4 миллиона зрителей. Это огромная цифра! В общем, теперь осталось только получить сам «Оскар».
— Украина держит за вас кулаки.
— Когда мы предложили американской компании стать нашим главным партнером, она попросила только об одном: в картине не должно быть никакой политики. Собственно, наш фильм о той уникальной ситуации, которая сложилась в Украине, когда люди вышли бороться за свою честь, свободу и отдавали за это свои жизни, не задумываясь. К тому же на этом фоне мы показали уникальное объединение всех церквей и конфессий. Такого не было нигде в мире! Поэтому в картине вы увидите не политиков, а лишь простых людей, общественных деятелей, которые отвечают на вопрос, зачем им это было нужно.
— А как вы лично на него отвечаете?
— Для меня все было совершенно логично. Не прийти я не могла. И когда вечером в социальной сети Мустафа Найем кинул клич собраться всем на Майдане, сразу была там. «Спільнобачення» существовало уже около полугода. Нас, координаторов, было 20 человек. Кстати, желто-голубые ленточки, которые стали повязывать себе все майдановцы, были нашей идеей. Помню, одному из первых мы завязали ее Виталию Кличко, приехавшему на Майдан на огромной машине и начавшему произносить какие-то политические лозунги. Тогда мы сказали, что на Майдане нет политики. Здесь собрались люди, которые борются за свободу. Первые ленточки мы купили на Бессарабском рынке. Просто пошли к бабушкам, поздно вечером продававшим цветы. Сказали им: «Дайте все ленточки цвета нашего флага, которые у вас есть». Мы предложили также, чтобы работали стримеры — журналисты, ведущие репортажи в режиме онлайн. Четыре месяца напрямую транслировали все события, происходившие в центре Киева. В фильм «Зима в огне» тоже вошли кадры, снятые стримерами. Причем вы не отличите, где работала профессиональная камера, а где снимали на телефон или планшет. Благодаря украинской компании «Кинотур» нет никакой разницы в кадрах.
— Вы тоже снимали на Майдане?
— Бывало, что и сама брала в руки камеру. С первых дней противостояния мы установили камеру на Майдане. Вначале она стояла прямо на улице, а рядом — оператор, прикрывшийся от дождя пленкой. Назначили постоянное дежурство у камеры. Она работала и в ту ночь, когда на Майдане избили студентов. Стояла как раз возле памятника Щеку и Хориву. Через какое-то время мы бросили клич волонтерам, которые согласились стоять возле камеры. Обучали их операторскому искусству прямо на ходу. По сути, мы вещали в сети Интернет 24 часа в сутки. Наша камера стояла до самого последнего дня Майдана. Одновременно в самых горячих точках Майдана работали еще четыре наших оператора. Это было очень тяжелое время, особенно, когда нас начали отлавливать. Пришлось даже поставить две палатки на Майдане, где постоянно жили несколько человек. В этом месте было безопасно. К тому времени двое наших операторов уже оказались в Лукьяновском СИЗО. Их взяли, когда они выехали в город за бензином. А я проходила тогда главным свидетелем по делу.
— Вы ведь и сами пострадали на Майдане?
— До сих пор под коленом правой ноги осколок. Он обнаружился через полгода после того, как мне зашили рану в Доме профсоюзов. Один осколок разрезал мне щеку, а второй застрял в ноге. Никогда не забуду день, когда это случилось — 19 января. Это было на улице Грушевского, тогда от светошумовых гранат первыми пострадали журналисты и медики. Мы убегали с операторами. Одному пробило руку, второй чуть не лишился глаза. Пострадали девять человек.
— Страшно было?
— Знаете, только спустя время начинаешь осознавать, что с тобой произошло. Все случилось очень быстро. Когда меня ранило, я бежала заменить оборудование наших ребят. Тогда из брандспойта нас поливали ледяной водой. Все промокли до нитки. И тут вдруг рядом падает граната. Я уже знала, что через три секунды она разорвется на мелкие осколки. Надо было успеть закрыть хотя бы лицо. Сразу я даже не поняла, что меня ранило в ногу, не обратила внимания, что вся в крови. Забежала в нашу палатку, а один из операторов говорит: «Галя, у тебя же кусок щеки висит». Я была в маске и находилась, видимо, в состоянии шока, поэтому даже не ощутила, что маска вся в крови. Меня сразу отвели в Дом профсоюзов, где тогда находился медпункт. Врач-хирург — отличный парень — залепил мне щеку и сказал: «Две недели не умывайся и рану не трогай — все пройдет». И правда. Сейчас у меня на лице не осталось и следов от шрама. А под коленкой осколок остался. Нащупать его могу. Делать операцию боюсь, пусть пока остается мне на память.
— А в остальном судьба вас хранила?
— Была еще неприятная ситуация, когда за нашей машиной ехал бусик с «титушками». Мы намотали шесть кругов по одному из отдаленных районов Киева, чтобы оторваться от них. Меня подвезли к парадному, я буквально на ходу выскочила из машины, залетела в дом, захлопнув железную дверь. Это были первые числа февраля, когда начали хватать активистов Майдана. Люди пропадали, поэтому мы старались покидать пределы Крещатика лишь в исключительных случаях. Но у меня дома оставались дети, поэтому я должна была возвращаться.
В то время у многих из нас были оформлены визы на выезд за границу. Тогда всех сотрудников «Спільнобачення» очень поддержало литовское посольство, разрешившее въезд в их страну. По сути, все мы сидели на чемоданах, готовые в любой момент сорваться с места. Двое наших ребят, у которых были маленькие дети, так и поступили. Тогда состоялось собрание всех координаторов «Спільнобачення», во время которого мы должны были принять решение: идти до конца или сворачивать работу. Но, кроме нас, никто не доделал бы начатое нами дело. Мы решили остаться и бороться до конца. Костяк остался.
— Но ведь в картине «Зима в огне» использовано видео не только «Спільнобачення».
— Конечно. И в титрах указаны 28 операторов, кадры которых вошли в фильм. У Евгения были свои операторы, мы воспользовались материалами журналистов «5 канала», «Радио «Свободы», «Эспрессо.TV». Это объединенный волонтерский проект. Часто мы просто просили ребят сбрасывать нам видео на жесткие диски. Об авторском праве никто не заикался, ведь все делали одно общее дело. Собственно, идея о том, как должна выглядеть картина, родилась совместно. Надо отдать должное Евгению, поражавшему всех сумасшедшей работоспособностью.
— Кадры, с которых начинается фильм, сняты на улице Институтской в день расстрела Небесной сотни. Ваши ребята пострадали тогда?
— Пострадал наш друг волонтер Виктор Чмеленко. Мы с ним дружили все время Майдана, снимали о нем сюжеты. В тот день он пошел на Институтскую вытаскивать ребят из-под пуль. Его расстреляли… Снимали совсем молодых ребят, которые шли на Институтскую. Журналист им говорил: «Вы же знаете, что вас там могут убить!» Они отвечали: «Да, знаем. Но нам надо спасти друзей. К тому же, если Украина не выстоит, то у нас не будет будущего». Знаете, у многих, кто работал над этой картиной, остался постсиндром Майдана. Мне до сих пор тяжело смотреть этот фильм.
2521Читайте нас в Facebook
