Мошенники похитили 230 тысяч гривен, перечисленные на лечение обгоревшего бойца АТО
Об этом бойце 95-й бригады, у которого было обожжено 35 процентов поверхности тела, сослуживцы и волонтеры говорят: «Красавец». Несколько минут общения — и ты забываешь о жутких рубцах, которые полностью изменили внешность Сергея, не обращаешь внимание на обезображенные кисти мужчины. После длительного лечения, реабилитации в Америке житель Коростеня вернулся на прежнюю работу. Но вынужден сейчас отстаивать свои права в суде — с карточки рыцаря ордена Богдана Хмельницкого III степени и кавалера ордена «Народный герой Украины», на которую перечисляли деньги на лечение, было украдено 230 тысяч гривен!
— Мы выиграли дело против «ПриватБанка» в суде первой инстанции, но понимали, что ответчик подаст апелляцию, — говорит Сергей Бабский. — Заседание по этому поводу состоялось 27 января в апелляционном суде Житомирской области. Мы с адвокатом Екатериной Власюк занимаемся делом уже больше года. После обращений в различные инстанции, к народным депутатам, непосредственно к руководству банка мы пошли в суд. Мирно добиться возврата денег не удалось. Я считаю, что банк обязан признать свою вину, ведь было несколько неудачных попыток перевести деньги с одного счета на другой. Но это почему-то не насторожило сотрудников банка. Они обязаны были заблокировать счет до выяснения обстоятельств. В тот момент мы с супругой находились в Америке, где я проходил реабилитацию.
В это же время в Украине продолжался сбор денег для лечения Сергея. Ведь было неизвестно, насколько оно затянется, какая реабилитация еще понадобится. Перед поездкой Оксана открыла отдельный счет — о нем никто не знал — и перевела на него деньги с карточки «ПриватБанка», номер которой был оглашен в Интернете. Новую карточку женщина забрала с собой в США, но каким-то образом с этого счета мошенники украли 230 тысяч гривен. Как удалось выяснить, деньги снимали в банкоматах Запорожья в несколько приемов.
— Но с нашими исковыми требованиями представители банка не соглашаются, — добавляет адвокат Екатерина Власюк. — Почему-то попросили запретить видеосъемку заседаний суда, обратились с просьбой дать им два дня для ознакомления с документами. Говорили, что у них не было возможности ознакомиться с полным текстом решения суда Коростеня, чтобы правильно сформулировать апелляцию. Поэтому был
объявлен перерыв до 10 февраля.
Поддержать Сергея пришли его побратимы, представители ветеранских организаций и общественности Коростеня, житомирские волонтеры и активисты. Они требуют вернуть Сергею Бабскому украденные деньги.
— В случае успешного завершения дела мы создадим прецедент в стране, — говорит адвокат. — Желающих бороться в судах, чтобы вернуть свои вклады, станет больше. Я занимаюсь еще одним подобным делом. К сожалению, известно о многочисленных случаях краж денег с карточек раненых военнослужащих, но никому еще не вернули ни копейки. А ведь эти деньги люди собирали всем миром, отрывали от себя, чтобы помочь тем, кто нуждается в лечении. Вернуть их — дело чести.
Судя по всему, мошенники отслеживают истории пострадавших бойцов, анализируют, кто вызывает наибольший отклик людей, чтобы гарантировано украсть приличную сумму. То, что случилось с Сергеем и как он достойно выходил из сложившейся ситуации, трогало и восхищало людей.
— Я пришел в военкомат в марте 2014 года — после того как у Украины «отжали» Крым, — рассказывает мужчина. — Работал главным инженером карьера. Нам позвонили из военкомата, попросили отчитаться о состоянии той техники, которую нужно выделить в случае военных действий. Когда я приехал с этими данными, увидел объявление о наборе добровольцев. И сразу записался. Через два дня мне позвонили и сказали: «Поедешь в 95-ю житомирскую бригаду». Я офицер запаса — окончил военную кафедру во время учебы в Житомирском технологическом университете. По военной специальности был командиром взвода пехоты. Считаю, мне очень повезло, что я попал к десантникам. Отношения с ребятами сразу сложились хорошие. Кадровых офицеров было немного. В основном, мобилизованные, но все сработались. Это была еще первая волна мобилизации — люди пришли ответственные. В зону боевых действий мы уехали в апреле после нескольких недель подготовки на полигоне. Я как младший лейтенант стал командиром аэромобильного взвода. У меня в подчинении было 24 бойца — экипажи трех БТРов.
*Сергей Бабский служил командиром аэромобильного взвода
— Сергей, когда ты понял, что в стране идет война?
— С первого дня у меня иллюзий не было. Самым тяжелым стал день, когда погибли бойцы из первого взвода. Это случилось 13 мая возле Славянска. Ребята сопровождали колонну и попали в засаду. Четверо погибли в бою. Тогда острее стал все ощущать. Я же выезжал в качестве охраны конвоев. И однажды нас обстреляли. Ну потарабанило по броне. Потом ранило тех, кого мы сопровождали. Оказывали им первую помощь и отвозили к врачам. В эти моменты адреналин подскакивал…
— Когда ты пострадал?
— 13 июня мы выехали в сопровождении крана и тягача, которые должны были эвакуировать сбитый сепаратистами военный вертолет неподалеку от Славянска. По нам начали стрелять из засады. В переднюю часть бронетранспортера, где находились я и водитель Александр Голяченко, ударила противотанковая граната. На нас загорелась одежда. Открытая кожа стала гореть. Грудь и спину защитил бронежилет, а голову — каска. Пулеметчику Сергею Хартныку, который вместе с нами был внутри, осколком распороло живот. Несмотря на это, он вытащил меня из машины и вернулся за водителем, у которого ожоги были очень глубокими. Остальные четверо бойцов практически не пострадали. Они с помощью огнетушителя принялись гасить огонь, чтобы не взорвались боеприпасы. При этом еще и оборону организовали.
Я все время оставался в сознании. Пытался гасить огонь руками. Видимо, поэтому они так сильно и обгорели. Более того — одну руку даже поломал. Не надеялся, что выживу. В какой-то момент перестал себя гасить. И вдруг перед глазами появились жена и дети. Я снова стал тушить огонь. Когда-то служил в пожарной инспекции, видел людей, погибших от ожогов, дыма. Поэтому старался глубоко не дышать. Помню, думал, что должен уже потерять сознание от болевого шока.
У водителя БТРа пострадало почти 80 процентов тела. У нас тогда не было ни противоожоговых повязок. К медикам нас доставили часа через полтора. К сожалению, Сашу спасти не удалось. Он умер в больнице через три дня. Совсем молодым был. Сергей Хартнык после операции быстро восстановился.
Супруга Бабского Оксана узнала о случившемся от знакомых в Интернете, которые увидели его фамилию в списках раненых. Женщина нашла Сергея в Харьковской городской больнице скорой помощи, куда его перевезли из Изюма.
— У мужа четверть поверхности тела пострадала очень сильно, самые глубокие ожоги были на руках и лице, — говорит Оксана. — Сереже постоянно требовалась кровь для переливания. Волонтеры бросили клич, и уже на следующий день в больнице было 150 желающих помочь моему супругу. Вскоре мы переехали в Киевский военный госпиталь.
В течение месяца состояние Сергея было тяжелым. Ему регулярно пересаживали кожу, она часто не приживалась, раны воспалялись, гноились, появлялись пролежни…
— Хирург столичного ожогового центра Вячеслав Назаренко приезжал в госпиталь, провел мне множество операций, — говорит Сергей. — Он настоял, чтобы меня перевели в специализированную клинику. Огромное ему спасибо. Доктор сделал невозможное. Кожу для пересадок брали откуда могли. Вдоль позвоночника нетронутыми остались всего сантиметров 15.
— Что было самым сложным в лечении?
— Неподвижно лежать. Опасался, что не смогу ничего делать. Не хотелось становиться для семьи обузой.
Из-за тяжелых ожогов лица украинские врачи не могли удалить осколки из глаз Сергея. С Оксаной связались украинцы, которые живут в США, и предложили оплатить лечение бойца в Кливленде.
— Тогда возникли трудности с моими отпечатками пальцев, — вспоминает Сергей. — У меня ведь обгорела кожа на кистях. Никто не понимал, как провести идентификацию для визы.
Мужчина показывает свои руки. Пальцы больше похожи на сухие ветки дерева. На них нет подушечек, а ногти неправильной формы.
*"Очень важно, когда человек, несмотря на серьезные повреждения, возвращается на работу, находится среди людей", — говорит Сергей. Фото автора
— Я стал первым бойцом АТО, которого отправили на лечение в Америку, — продолжает Сергей. — Улетел в Кливленд 15 августа. Там меня начали ставить на ноги, разрабатывать каждый палец.
— Больно было во время процедур?
— Мне сразу сказали: «No pain, no play». Это значит — нет боли, нет игры. Когда улетал в Америку, думал, подтяну английский. А подтянул… украинский. Представители диаспоры говорят на своем диалекте. Футбол у них «копанка», потому что «копати» мяч. Баскетбол — «кошаківка» от слова «кошик». Большинство наций быстро растворяются в американской среде. А вот евреи стараются сохранять общность, держаться вместе. Поляки и украинцы тоже дорожат своей историей, корнями. Когда я окреп, старался гулять по городу и сделал для себя вывод: в Америке хорошо жить на пенсии. После того как меня выписали из клиники, в Кливленд прилетела Оксана. Она мне во всем помогала, даже кормила — я еще ничего не мог делать руками. В Кливленде мне сделали несколько операций, в том числе офтальмологическую, но один из осколков так и не удалось удалить. Я практически не вижу левым глазом. Мы с Оксаной были еще в Нью-Йорке и Чикаго. Диаспора устроила нам такую небольшую поездку. Было очень здорово.
— Сергей, ты не комлексуешь по поводу своего внешнего вида? Не пытаешься прятать руки?
— А я разве похож на человека, который стесняется своей внешности? — улыбается мой собеседник.
— К сожалению, мы видим много примеров, когда семьи раненых распадаются. А вы с Оксаной излучаете любовь.
— Ее в нашей семье стало больше. Возле меня человек, который действительно готов быть рядом не только в радости, но и в горе. Мы познакомились, когда были студентами. В Житомире на дискотеке я случайно задел симпатичную девушку. Она была со своей компанией, я — со своей. Мы разговорились. Потом выяснилось, что Оксана тоже из Коростеня. Год встречались. Но я сразу готов был жениться. Спросил себя: «Любишь?» И сам себе ответил: «Да». Ну так чего уж там тянуть?
У пары двое сыновей. Одному мальчику десять лет, второму в марте будет четыре. Ребятам сразу сказали, что отец ранен, и привезли их в госпиталь.
— Я боялся этой встречи. Ведь на себя теперь не похож. Было видно, насколько психологически тяжело старшему сыну. Я его спросил: «Очень страшно?» Он ответил: «Страшнее видел». Правда, я не знаю, где он видел страшнее… Храбрился. Хорошие у нас дети…
Долгое время я ничего не мог делать руками. Плоские предметы со стола, например, не могу взять до сих пор. И не смогу. Больше пальцы уже не разрабатываются. Иногда приходится просить о помощи.
— В каких ситуациях?
— Ну, делаешь дома ремонт — и не все предметы можешь удержать в руках, — ошарашивает ответом Сергей. — А бытовые вопросы я решаю сам. Во время лечения каждый день у меня были маленькие победы — о, рукой пошевелил, о, ногой. Все зависит от настроя. Мне помогали Бог, жена, семья, знакомые и незнакомые люди. Всем благодарен. Да сами смотрите. Не погиб, хотя мог. Уже доза позитива! Кроме того, спасала поддержка сослуживцев. Теперь понимаю, что даже в брате не всегда можно быть уверенным настолько, как в бойцах, с которыми воевал. Кроме Саши, больше из моего взвода никто не погиб. Есть раненые, но все живы.
— Если бы ты знал, как будут развиваться события…
— Пошел бы в зону АТО еще раз, — не дав мне сформулировать вопрос, ответил Сергей. — Я знал, что еду на войну. Что шансы выжить небольшие. Что воевать с Россией будет тяжело. Это был осознанный шаг. Более того, государство меня не заставляло туда идти. Я пошел, потому что когда-то дал стране присягу. Это мой долг. Мне кажется, так должно быть в сознании каждого человека — защищать свой дом. Можно услышать: вот придут ко мне, тогда и я пойду воевать. Эти люди не понимают, что к ним уже пришли.
Сергей вернулся на ту же должность, с которой уходил. На щебневом карьере за Бабским сохранили место. Коллектив помогал ему, когда он находился на лечении.
— Очень важно, когда человек, несмотря на серьезные повреждения, возвращается на службу, находится среди людей, — говорит Сергей. — Потеряв работу, замкнувшись в четырех стенах, многие начинают пить. Я знаю, что в нашем подразделении продумали такие моменты. И если ты не нашел себе место в жизни, всегда можно стать инструктором в воинской части.
После нашей беседы в киевском кафе Сергей надел черное пальто, шляпу и спросил меня: «На кого я похож?» Я ответила искренне: «На элегантного молодого человека». «Да ладно, — улыбнулся мужчина. — На Фредди Крюгера. Я и шляпу купил такой же формы, что и у этого персонажа. Мы с сестрой постоянно посмеиваемся над моей зловещей внешностью». Но я совершенно не согласна с Сергеем. Американские врачи на днях прислали Бабскому письмо: они готовы снова принять его на лечение и провести пластические операции, откорректировать форму носа, уголки глаз. За это платить не нужно. Сейчас бы очень пригодились деньги, собранные неравнодушными людьми, чтобы боец после операций мог пройти и дополнительный курс реабилитации. Но представители банка стоят на своем. Будем надеяться, что суд разберется в ситуации. И Сергею вернут деньги. Ведь это ЕГО деньги.
5908Читайте нас в Facebook
