Сестра предпринимателя, замученного в оккупированном Дебальцево: "Возможно, это было показательное убийство"
На этом снимке, сделанном в 2012 году, они еще все живы. Сегодня известна судьба только молодого мужчины и мальчика. 28-летнего Александра зверски замучили люди в военной форме. Дима, которому уже 13 лет, с мамой и младшим братом Мишей живет в другом городе, там не стреляют. Где сейчас находятся пожилые мужчина и женщина, никто не знает.
*Людмила Николаевна Сокол и ее муж Николай Николаевич Ясинский пропали без вести 5 марта 2015 года в Дебальцево. Их 28-летнего сына Александра Сокола убили. Димочку мать увезла в другой город (фото из семейного альбома)
Миша часто спрашивает у матери, когда они поедут к дедушке и бабушке. «Когда найдем их», — отвечает Наталья. Она не теряет надежды, что ее мама и отчим, пропавшие 5 марта 2015 года в Дебальцево, найдутся. Вот что вынужденная переселенка Наталья рассказала журналисту «ФАКТОВ».
— До войны я с семьей жила в Дебальцево, — рассказывает 36-летняя Наталья. — С детства трудилась в поте лица. При Союзе родители работали в пригородном совхозе «Коммуна», он был очень богатым. Когда совхоз развалился, занялись фермерством. Я с мужем, теперь уже бывшим, выкупили половину разорившегося предприятия, наладили производство шлакоблоков и других стройматериалов. Родили двух мальчиков… Дети любили ездить в поселок к бабушке и дедушке, играли там в футбол с моими братьями Сережей и Сашей. На этом снимке вы видите мою маму Людмилу Николаевну Сокол, 1954 года рождения, младшего брата Сашу Сокола, 28 лет, моего старшего сына Диму и отчима Николая Николаевича Ясинского, 1948 года рождения. Родные приезжали поздравить Димочку с днем рождения — в то лето ему исполнилось десять лет. А фотографировала я.
Потом началась эта война. Дебальцево по три раза на день обстреливали «Грады». Украинские военные говорили, что будут удерживать город до последнего. Школы закрылись, не стало воды, электричества. Я с детьми решила уехать. Боялась за мальчишек.
Сняла квартиру в другом городе. Постоянной работы нет. Живем за так называемые переселенческие деньги. Получаю по 840 гривен на ребенка. Иногда — гуманитарную помощь. Подрабатываю — полы мою, другую работу людям делаю.
Говорила и родителям: уезжайте! Мама: «Куда? А как же скотина?» Они с отчимом держали семь коров, десяток телят, свиней, птицу… Мама, когда был совхоз, работала зоотехником, бригадиром животноводческой фермы. Потом организовала свое фермерское хозяйство «Ясное». Землю пахали — пшеницу сеяли. У них были комбайн, два трактора, другая техника. Все работало, было как новенькое: если надо, Саша вместе со старшим братом Сережей сами все ремонтировали. Саша с красным дипломом окончил профтехучилище по специальности «электрогазосварка». Его направляли в институт. Не захотел учиться дальше, решил трудиться на земле. У него был свой дом. Он не пил, не курил. Собирался жениться на девушке из Западной Украины. Старший брат Сережа служил там когда-то в армии и потом привез оттуда жену. Как-то Саша поехал к родственникам в гости и тоже нашел свою судьбу. Готовились к свадьбе.
Еще при украинской власти возле дома мамы часто останавливались военные машины, БТРы. Военные хотели купить картошки, молока, овощей. Предлагали деньги. А мама видит: хлопцы голодные и руки у них натруженные, крестьянские… «Какие деньги! — говорит. — Берите так и езжайте с Богом!..» Да любая мать пожалела бы солдат. Так военные потом привозили нашим детям тушенку, конфеты, печенье.
Отчим работал на железной дороге, затем — в совхозе, потом вместе с мамой тяжко трудился в своем хозяйстве. Мама не то что моря, речки никогда не видела! Искупаться в летнюю жару не хватало времени. Зато дом был — полная чаша. А соседи-то — люди разные. Кое-кто завидовал.
До февраля позапрошлого года недалеко от дома родителей стояли батальоны 128-й отдельной горно-пехотной и 95-й отдельной аэромобильной бригад, «Киевская Русь». Сепаратисты обстреливали их из минометов, «Градов», пушек. Среди жителей поселка были наводчики. Когда нашим пришлось уйти из Дебальцевского котла, сюда пришел батальон боевиков.
К тому времени я с детьми уже жила в другом городе. Мальчишки и сейчас вздрагивают при любом громком звуке или шуме. У родителей во время обстрела корову разорвало снарядом, отчима чуть не убило. А мама все старалась что-то для внуков заработать, не хотела бросать нажитое годами. Родители надеялись, что наши не уйдут…
Мы с мамой и отчимом регулярно созванивались. Утром 5 марта прошлого года они поехали на своей «Ниве» в Дебальцево на базар торговать молоком, творогом и сметаной. В тот день мама перестала отвечать на звонки. Ее телефон был включен, но она почему-то не отвечала ни мне, ни Саше, который оставался дома с бабушкой Полиной — мамой отчима. Она уже плохо ходит, может разве что с двумя палками передвигаться по комнате. Мы с Сашей забеспокоились, и он отправился пешком в город искать мать и отчима. На рынке люди сказали, что мужчина и женщина распродали все и уехали. Саша обошел все блокпосты «ДНР», обратился в полицию сепаратистов. Никто нигде, ответили, их не видел.
Брату взялся помочь в поисках отчим его лучшего друга, он служил в «ДНР». Тщетно. Вечером Саша по пути домой встретил товарища, который предупредил, что во двор к ним заезжал армейский «Урал» и люди в форме грузили их имущество. Но Саша пошел домой: надо было покормить бабушку, скот… В доме все было перевернуто. Исчезли ноутбук, документы, два движка — генератора электричества, из подвала — картошка, вся закатка, это около тысячи банок тушенки, солений, варений… Саша позвонил брату Сереже. Дом Сергея вообще сожгли, руины дымились. Даже собаку на цепи бандиты облили бензином и подожгли. Позже я узнала, что Сережа находится в «дээнэровских» списках лиц, подлежащих уничтожению. Сергей посоветовал Саше покормить бабушку, собрать вещи и уходить. Часов в семь вечера Саша сообщил брату, что спрячется в посадке.
Об этом мне в 19.10 рассказал по телефону Сергей. А я весь день пыталась связаться с родителями. После этого стала звонить друзьям и знакомым. В девять вечера дозвонилась до Саши. Он сказал, что сидит в посадке, замерз и, наверное, пойдет сдаваться, чтобы отпустили маму. Он, как и я, считал, что родителей властям «ДНР» сдали соседи. Саша (здоровый, сильный мужик!) говорил по телефону тихо и плакал.
Знаю, что он договорился со старшим братом созвониться. Но через час звонки на оба Сашиных номера кто-то начал сбрасывать. А через пару минут его телефон и вовсе выключился.
Утром 6 марта я подняла всех — дозвонилась в прокуратуру «ДНР» в Донецке, военную комендатуру Дебальцево, мэру города. Обещали выяснить.
Вскоре я узнала от соседей, что 5 марта в 22.30 Сашу в его же дворе избивали какие-то вооруженные люди. Он кричал и просил о помощи. Потом брата увели в неизвестном направлении.
А бабушка Полина позже рассказала знакомым, что в дом пришли около двадцати военных в масках. Одни спокойно разговаривали, другие же кричали на нее: где внук? Перерыли все в доме, искали фото. Когда Саша пришел домой, вытащили его во двор и начали избивать. Он кричал: «Не убивайте! Я все отдам…» Потом его увели. Представляю, что пережила бабушка, которая это все слышала…
Спустя две недели после исчезновения родителей и Саши люди рассказали мне, что мама с отчимом после рынка якобы отправились в магазин на улицу Лесную купить хлеба. Подъехал «Урал», военные затолкали маму в кузов. Отчима посадили в его же «Ниву» и увезли в другом направлении. Говорят, что за то, что он на своей машине якобы возил украинского генерала. Но это неправда. Мы в политику никогда не вмешивались.
Десятого апреля местные жители позвонили Сергею и сказали, что неподалеку в заброшенном доме нашли убитого Сашу. Четырнадцатого апреля туда после моих звонков поехали сотрудники полиции и КГБ «ДНР», комендант города. Моя знакомая опознала Сашу. Он был сильно избит, на шее — рубец от удушения телефонным проводом, который используется для связи в формированиях сепаратистов. Саша у нас блондин, но голова его была черная от запекшейся крови. Брат был разут, домашние галоши стояли рядом. Судмедэксперты нашли в сердце дыру от ножа.
В медицинском заключении они написали, что смерть наступила вследствие «повреждений, действий, предусмотренных законом, и военных операций». Бланк свидетельства — на украинском языке, только печать «дээнэровская».
Нашим знакомым, которым я передала деньги на похороны, тело не отдавали две недели. Потом Сашу похоронили на поселковом кладбище. Сфотографировать не разрешили. Бабушку Полину забрала в город моя кума.
Возможно, это было показательное убийство: дескать, так будет с каждым, кто ратует за украинскую власть. Ведь многие наши люди — за Украину. Но хватает и таких, которые ждали «ДНР».
Думаю, что Сашу убили не только из-за политики. Кому-то из «дээнэровцев» или казаков давно приглянулось имущество нашей семьи. Они не раз приезжали к моим родителям: «Теперь налоги будете платить нам…» Мама рассказывала об этом накануне своего исчезновения и плакала.
После похорон брата ко мне несколько раз обращались люди с той стороны, чтобы я переписала все хозяйство на них. Предлагали встретиться на нейтральной территории: «С вами ничего не случится!..» А через две недели вывезли все, просто ограбили.
Во дворе комбайн стоял. В амбаре одного зерна лежало на миллион гривен: покупатели не приехали из-за войны. Так эти все выгребли. А в моем доме в Дебальцево разместилась рота российских войск. Осталось только с меня шкуру содрать…
А я молю Бога, чтобы сохранил моего единственного теперь брата и ополченцы отпустили родителей. Зачем им пожилые люди?
4990Если кому-нибудь что-либо известно о местонахождении супругов Людмилы Николаевны Сокол и Николая Николаевича Ясинского, телефон редакции (044) 486−97−98.
Читайте нас в Facebook
