«когда по белорусскому радио сообщили, что задержан украинский контрабандист с большой партией оружия и боеприпасов, я понял, что это говорят обо мне! »
Село Познань Рокитненского района Ровенской области находится на самой границе с Белоруссией. Здесь фактически нет различительных знаков. Поэтому неудивительно, что здешние жители, собирая в лесу грибы или ягоды, частенько даже не подозревают, по какую сторону границы они находятся. Ивана Ковалевича, как и многих других односельчан, не раз задерживали на чужой территории во время сбора ягод. Обычно людей заключали под стражу до выяснения личности самое большее на трое суток. О том, что могут упечь в тюрьму, никто даже не думал.
«В камере меня уважали, ведь контрабанда оружия — статья солидная»
- Далеко в лесу, подальше от чужих глаз, у меня расположены пчелиные улья, — рассказывает «ФАКТАМ» Иван Ковалевич. — Этим ульям так много лет, что никто с точностью не может назвать дату, когда именно они появились. Пчелы сами обосновались в дупле толстых осин. Лесной мед уникален! Он может быть с ароматом рябины, липы, ивы, черемухи, ромашки, клевера, земляники, черники, малины. Еще мой дед передал мне эту своеобразную пасеку, а деду — его дед. Лично я собираю там мед лет двадцать и всякий раз не менее ведра. Дважды в год обязательно проведываю своих пчел, смотрю, все ли у них в порядке. Так было и на этот раз. 12 февраля, рано утром, я, предупредив родных и прихватив с собой ружье, отправился в лес. Заглянул к ульям и собрался идти обратно. Неожиданно дорогу мне преградили двое пограничников. Они объяснили мне, что я нахожусь на территории Белоруссии, и попросили проследовать за ними.
Объяснения мужчины, что он всего лишь проверял пчелиные ульи, показались пограничникам неубедительными. Мол, сейчас зима, к тому же у мужчины за плечами ружье. Даже заверения о том, что дома многодетного отца ждут девять детей, не разжалобили грозных стражей порядка. «Переночуешь у нас за нарушение границы, а завтра дома будешь. С тобой ничего не случится, а нас поощрят за бдительность», — сказали украинцу. Иван Ковалевич, смирившись с таким толкованием, приготовился ночевать на пропускном пункте. Жаль, что украинцу в ту ночь так и не приснился вещий сон, предупреждающий, что мужчине придется задержаться в чужой стране надолго.
- Утром пограничники принесли мне армейский паек и предупредили, что задержат еще на два дня, — продолжает Иван Павлович. — Для меня это была не новость. Наших обычно держали по трое суток, а потом отпускали домой. Я приготовился ждать. В камере на «губе» было тепло, спокойно, мне выдали матрас и постель. Дома, конечно же, волновались, догадываясь, что меня могли арестовать на границе. Но все были уверены, что я скоро вернусь. Через трое суток пограничники передали меня таможенникам, а те составили протокол, где указали статью… «контрабанда оружия». Кроме дедова ружья, у меня с собой было еще в патроннике около 15 патронов. Сначала я подумал, что таможенники так шутят, но когда меня передали в Пинский изолятор временного содержания, то понял, что все очень серьезно. Прокурор, ознакомившись с делом, постановил держать меня под стражей до суда. Я старался объяснить, как и почему оказался на чужой территории, но меня никто не захотел выслушать. А по радио даже объявили, что задержан украинский контрабандист, пытавшийся переправить через границу большую партию оружия и боеприпасов. Хотя фамилию «контрабандиста» не сообщали, я понял, что речь идет обо мне.
Украинец ожидал суда три месяца. Все это время он находился в СИЗО. Жена Ивана Ковалевича наняла мужу белорусского адвоката, однако тот сообщил, что надежды на освобождение мало. Заграничный защитник признался, что украинца во что бы то ни стало хотят посадить в тюрьму. Устроить показательное покарание, чтобы другим неповадно было нарушать границу.
- В камере СИЗО находились шесть человек, и все уголовники, — вспоминает Иван Павлович. — Люди сидели за убийство и кражи в особо крупном размере. Меня уважали, ведь контрабанда оружия — статья солидная. Я не стал объяснять, что никакой контрабанды не было. Устал оправдываться, но в душе верил, что все прояснится и меня отпустят к детям.
Глядя на этого 44-летнего сельского трудягу, отца девятерых детей, трудно представить себе, как белорусские правоохранители могли заподозрить в нем торговца оружием. Изъясняется мужчина на украинском языке с белорусским акцентом. Так разговаривают в приграничном селе все. Даже приезжие школьные учителя до сих пор не могут отучить детей общаться дома на диалекте.
- Дело в том, что мы давно передружились с белорусами, — объясняет старшая дочь Ивана Павловича семнадцатилетняя Ирина. — Переписываемся, созваниваемся. У меня много друзей «с той стороны». А знакомились мы просто: на общем сборе ягод и грибов.
- Есть ли в лесу какие-нибудь предупреждающие знаки о том, что вы нарушаете государственную границу?
- В том-то и дело, что нет! — возмущается девушка. — Никогда не знаешь, на какой стороне ты в данный момент находишься. Правда, наши все-таки заприметили одно отличие: на белорусской территории… грибов всегда больше.
«Пусть ваш премьер-министр лично через всю границу протянет желто-голубую ленту. Иначе будем сажать вас, пока всех не запроторим в тюрьму!»
В соответствии с украинским законодательством, за незаконное пересечение государственной границы предусмотрена административная ответственность в виде штрафа от 850 до 1700 гривен или один месяц исправительных работ. В Беларуси же за незаконное пересечение государственной границы предусмотрена не только административная, но и уголовная ответственность — до семи лет лишения свободы. Обычно к собирателям грибов и ягод, а также жителям приграничных поселков такие суровые меры наказания не применяются. Почему белорусы решили так жестоко наказать многодетного украинца, остается загадкой.
- Чем закончился суд? — интересуюсь у Ивана Ковалевича.
- Когда судья огласил приговор — три года лишения свободы, от неожиданности я упал на скамью, — признается мужчина. — Белорусский пограничник, который в суде выступал в качестве свидетеля, тоже взялся за голову. Он тут же подбежал ко мне и сказал, что искренне сожалеет о том, что не отпустил меня сразу, еще возле тех злополучных ульев. Просил прощения и уверял, что не ожидал такого наказания для меня. Только мне от его слов легче не стало. Меня вывели из зала суда и этапом отправили в могилевскую тюрьму. В тюремном бараке нас было уже не шесть, а двадцать человек. Здесь отбывали срок в основном белорусы. Когда они узнали, что я из Украины, то ужасно удивились. Относились ко мне снисходительно. Нельзя сказать, что мне там было очень плохо, правда, кормили неважно. А еще была проблема с куревом. На сигареты можно было заработать непосредственно на зоне. К примеру, на столярке или в швейном цеху получали три-четыре тысячи белорусских рублей в месяц. За эти деньги можно купить… две пачки сигарет. Поэтому, когда жена спросила, что мне прислать, я попросил одного — денег. В местном магазине можно было без проблем отовариться. За время заключения я выучил Уголовный Кодекс Беларуси на «отлично». Наш украинский до сих пор не знаю, зато белорусский могу даже детям в школе преподавать.
- Что предпринимали родные для вашего освобождения?
- Я очень благодарен жене, — признается Иван Павлович. — Если бы не моя Федора, сидеть бы мне по полной программе. Куда только она, бедная, не ездила, к кому только не обращалась за помощью.
- Я не знаю, кто именно помог в освобождении мужа, — говорит Федора Ковалевич. — Обращалась ко всем, кто так или иначе в силах был нам помочь: к премьер-министру Украины, в белорусское посольство, украинское посольство в Беларуси, к президенту Лукашенко. Уже после приговора всем сельсоветом написали апелляцию в белорусский суд. Следователь, который вел дело моего мужа, просил передать, чтобы наш премьер-министр лично через всю украинско-белорусскую границу протянула желто-голубую ленту. «Иначе будем сажать вас, пока всех не запроторим в тюрьму!» Можно себе представить, что я почувствовала после этих слов. Бесконечные поездки отразились на моем здоровье. В одну только Беларусь я съездила восемь раз! А это, помимо всего прочего, огромные деньги. Кроме того, что я в очередной раз просто не знала, куда обращаться за помощью, я постоянно волновалась за детей. Ведь все время оставляла их дома одних. Все запасы «на черный день» ушли на белорусского адвоката, поездки и всевозможные обращения. Я со страхом жду первое сентября. Через две недели детям идти в школу, а у нас даже ранцы купить не за что. Никакой работы в селе нет, следовательно, зарплаты ожидать не приходится. Вся надежда на хозяйство. Но это когда еще следующий бычок вырастет, а тетради да ручки нужно покупать уже сегодня. Я молчу об одежде, особенно обуви. Нам очень трудно, и дети это видят. Сегодня даже самые маленькие не просят деньги на мороженое и печенье. И все-таки мы счастливы. Наш папа дома, и это самое главное, а деньги — дело наживное.
Иван Павлович все еще не верит, что дома.
- Когда в камеру пришел завхоз и сказал, чтобы я «сворачивал вату», мол, свободен, я подумал, что мне снится сон, — говорит Иван Ковалевич. — Потом от радости заплакал. В общей сложности я отсидел четыре месяца. Так странно — никогда крохи чужой не взял, но это меня не спасло от тюрьмы.
- Освободившись, что сделали самым первым?
- Как только оказался за воротами, то спросил жену, нет ли у нее чего-нибудь съестного. Помню, ел, как ненормальный.
- Что же теперь будет с вашими пчелами?
- Я туда больше ни ногой.
218Читайте нас в Facebook
