Школьник из Донецка: "Нас готовят к службе в армии. Старшеклассников учат метать гранаты и обращаться с оружием"
По оценкам детского фонда Организации Объединенных Наций (ЮНИСЕФ), в результате развязанной Россией войны на Донбассе пострадали 580 тысяч детей. За два года вооруженного конфликта 230 тысяч ребятишек стали вынужденными переселенцами. Ранее спикер Верховной Рады Андрей Парубий заявил, что с начала российской военной агрессии погибли 68 деток и еще около двухсот получили ранения.
Какое оно, военное детство, и что думают сами дети о событиях на Донбассе, корреспондент «ФАКТОВ» узнала, побывав в летнем лагере «Альбатрос» на берегу Азовского моря. В течение августа здесь отдохнули 300 ребят из «серой зоны» и неподконтрольных Украине территорий.
*В летнем лагере «Альбатрос» на берегу Азовского моря в августе смогли отдохнуть 300 детей с Донбасса
Когда мы прибыли в детский лагерь, там проходила ярмарка. Атмосфера была такой веселой, что мы не смогли удержаться и приняли участие в детской ярмарке. Первый отряд продавал «татуаж» (рисунки на теле делали фломастерами), второй — предлагал услуги такси (желающих катали в строительной тачке). Третий отряд выставил на продажу разукрашенные ракушки, а четвертый зазывал поиграть «в наперстки». Выглядело это так: за столом, накрытым скатертью, сидел паренек. Перед ним стояли три перевернутых пластиковых стакана. Нужно было угадать, под каким стаканом спрятан мячик от пинг-понга.
— Услуги на ярмарке можно приобрести за специальную валюту — «альбики», — объяснил вожатый. — Это вырезанные из бумаги квадратики. Если отряд соберет достаточно «альбиков», то получит привилегию на выбор. За сто «альбиков» разрешается посмотреть фильм во время тихого часа или пропустить утреннюю зарядку. А если наберется двести «альбиков», отряд сможет встретить рассвет на берегу моря у костра, поджаривая на огне сало и картошку.
Оздоровительный отдых на морском побережье для ребят в возрасте от восьми до двенадцати лет из «серой зоны» и оккупированных территорий организовал штаб Рината Ахметова в рамках программы «Мирное лето — детям Донбасса». Проведя в лагере несколько дней, я убедилась, что здесь дети отдыхают активно и с удовольствием. Утром зарядка на берегу моря, завтрак, потом купание в море и занятия с психологами. После обеда устраивают различные шоу и спортивные соревнования. Потом снова пляжный отдых и консультации психологов. По вечерам — дискотеки или концерты.
Когда я спросила, найдутся ли желающие поговорить о войне, меня окружила целая ватага ребятишек: «Я! И я!» Это было неожиданно и даже удивительно. Раньше, когда мне приходилось расспрашивать детей о пережитых ужасах, одни замыкались в себе, другие начинали плакать. Разговор превращался в пытку (думаете, журналисту легко видеть детские страдания?). И вдруг такой энтузиазм! Как мне объяснили, с детками успели поработать «кризисные психологи», и теперь малыши могут спокойно, без слез, делиться своими переживаниями.
— Вы неоднократно находились под обстрелами. Что было самым страшным?
— Я ночевала у бабушки, и, когда начали стрелять, мы побежали в подвал, — говорит 10-летняя Наташа из Докучаевска. — Вокруг нас ложились снаряды и разлетались осколки. На какое-то время я оглохла и ослепла. Пришла в себя уже в подвале: бабушка держала меня на руках, я плакала.
— Однажды родители пошли в магазин, а я остался дома с младшей сестричкой, ей всего полтора года, — рассказывает двенадцатилетний Никита из Донецка. — И тут где-то упала тактическая ракета «Точка-У». Это страшное оружие! В квартире подпрыгнула мебель, занавески сорвало вместе с карнизами и саморезами. Я схватил сестричку на руки и побежал в бомбоубежище. Больше всего боялся, что сейчас еще раз прилетит «Точка-У» и мы погибнем.
— А я с детства привыкла к войне, — вклинивается в разговор восьмилетняя Настя. — Когда стреляют, прячусь в шкаф.
— Следующий вопрос я адресую ребятам, которые живут в так называемой «ДНР». Что изменилось в школьной программе?
— Украинский язык и литературу вообще исключили из расписания, — отвечает двенадцатилетний Никита из Донецка. — Зато уроки русского языка пять раз в неделю. Появились новые предметы: «История Донецка» и «Гражданская оборона». Там мы изучаем, так сказать, теорию войны. А практику войны преподают на уроках труда. Старшеклассников готовят к службе в армии. Взрослые ребята учатся метать гранаты, разбирать и собирать боевые автоматы и даже стреляют из них. Также мальчиков учат, как выжить на поле боя. Я тоже буду это все изучать, когда перейду в девятый класс. Сейчас учусь в седьмом. На уроках труда нас учат стрелять из пневматической винтовки по мишеням.
— А я окончил пятый класс, перешел в шестой, но уже умею разбирать и собирать пистолет Макарова и автомат Калашникова, — поддерживает разговор одиннадцатилетний Антон из Донецка. — Научили на уроках труда. Оружие собирали на скорость, за это ставили оценки.
— Одна часть жителей Донбасса поддерживает «ДНР» и «ЛНР». Другая хочет, чтобы Украина снова стала единой и неделимой. Наверняка и среди вас, детей, тоже случаются споры на политические темы.
— Когда началась война, я жила в Луганске и училась в школе № 50, — говорит девятилетняя Маша. — В нашем классе я одна поддерживала Украину, но боялась говорить вслух. Потому что другие дети могли избить за это. Однажды мальчик из параллельного класса пришел в школу с желто-голубым браслетом на запястье — одноклассники сломали ему руку.
— У нас в Донецке уже никто не выступает за «ДНР» или за Украину, — признается одиннадцатилетний Антон. — Мы все — за мир. Если в школе появляется новенький и начинает агитировать, например, за «ДНР», мы его игнорируем. Иначе будут постоянные драки. А кому это надо?
— Я тоже хочу, чтобы в Донецке и Луганске был мир, — подает голос восьмилетняя Настя. — Но за это отвечают взрослые. Они не имеют права стрелять.
— Кто, по-твоему, виновен в том, что началась война?
— Политики. Я бы приехала к ним и попросила бы по-хорошему: «Прекратите это. Дайте нам мир».
— И что, думаешь, они тебя послушают? — фыркнули старшие ребята. — Политики играют в войну, потому что им это выгодно.
— Если речь зашла об играх, во что играете вы, дети войны?
— В «войнушку», конечно, — отвечает одиннадцатилетний Антон из Донецка. — Делимся на тех, кто воюет за Украину, и тех, кто за Россию. Раньше в школе все играли в «морской бой», а теперь в «настоящий бои». Принцип тот же: на листе тетрадки в клеточку размещаем военную технику, блиндаж, медпункт, оружейную, штаб… И стреляем наугад.
— Есть что-то из прошлого, о чем вы скучаете?
— За гривней! — хором выпалили дети. — Гривни удобнее, чем рубли. И с рублями все стало дороже.
— До войны в Донецке весной и летом летали ласточки, а теперь они исчезли, — говорит двенадцатилетний Никита. — Из-за обстрелов птицы улетели из наших краев. Здесь, на море, я впервые за два года увидел парящих в небе ласточек и чаек. Скучаю по птицам: там, где они есть, — мир.
Психологическая поддержка детей из охваченных войной территорий — важная часть задумки оздоровительной программы. В лагере с ребятами работали две команды психологов, прошедших обучение по спецкурсу «Травма войны» (напомним, что уникальную программу подготовки кризисных психологов штаб Ахметова организовал полтора года назад). Занятия были направлены на то, чтобы снизить у детей уровень тревоги, стабилизировать, а затем и улучшить психоэмоциональное состояние. Судя по детским рисункам с трогательными словами благодарности, психологам удалось справиться с поставленной задачей.
*Чтобы детки побыстрее забыли ужасы войны, в лагере с ними работают кризисные психологи
«ФАКТЫ» уже писали, что, оказывая помощь семьям в зоне АТО и переселенцам, кризисные психологи отследили тревожные изменения в поведения деток. Выяснилось: каждая новая волна военной агрессии на Донбассе оказывает более мощное разрушительное действие на детскую психику. Однако выводы психологов о том, как повлияла на детей затянувшаяся война, просто шокируют.
— В самом начале войны почти у всех детей появились заикание, энурез и аллергия, — говорит старший психолог гуманитарного штаба Рината Ахметова Алла Антонова. — По мере развития боевых действий на Донбассе ситуация ухудшалась. Ребята начали страдать бессонницей, мышечными спазмами, фантомными болями, у некоторых отказывали ноги. Детям стало трудно учиться в школе: снизилась концентрация внимания.
Сейчас, по прошествии двух лет, психологическая травма ушла в бессознательное состояние. Многие дети страдают затяжной депрессией и повышенной агрессивностью (родители часто путают ее с гиперактивностью). Детей мучают ночные кошмары: они видят во сне обстрелы, гибель родных и близких. Больше всего ребята, соприкоснувшиеся с войной, боятся потерять родителей.
Малыши и подростки придумывают себе вымышленных друзей и разговаривают с ними. Это связано с тем, что детям пришлось часто менять место жительства или учебы. Мы заметили: даже находясь на мирной территории, ребятишки не чувствуют себя защищенными. «Война может начаться в любой момент и здесь», — убеждены дети. В их сознании больше не существует безопасных мест.
По наблюдениям кризисных психологов, дети войны отстают от своих сверстников в физическом развитии. Причина: искалеченное войной подсознание блокирует физическое развитие организма. Одиннадцатилетний Саша из Авдеевки похож на первоклассника. Мальчик стыдится своего маленького роста и часами висит на турнике в надежде вытянуться. В беседе с психологом Саша признался: «Я боюсь быть взрослым. Если вырасту, то не смогу получить образование, создать семью и защитить ее…»
Безусловно, война негативно сказалась и на психическом развитии деток. Как отмечают специалисты, у детей из «серой зоны» и оккупированных территорий нередко происходит задержка развития речи и памяти (в среднем на два-три года). И самое страшное: большинство ребят из охваченных войной территорий утратили способность мечтать! Однажды психологи попросили детей нарисовать свое будущее. Вместо рисунков они вернули чистые листы. «Почему вы не смогли нарисовать будущее?» «Мы его не видим, — серьезно ответили ребятишки. — Как и смысла жизни».
— Как же помочь «детям войны», если нет возможности обратиться к психологу?
— Чтобы вытянуть ребенка из «капсулы» страхов и депрессии, порой достаточно доверительной беседы с близким человеком или его теплых объятий, — говорит Алла Антонова. — Однако проблема в том, что родители детей, обитающих в зоне боевых действий, заняты борьбой за выживание. Они вынуждены искать заработки, жилье в безопасных районах. Думают, как элементарно прокормить ребенка и уберечь его от обстрелов. И за всем этим нередко забывают или просто не успевают думать о душевных травмах своих детей.
Фото в заголовке с сайта rusjev.net
2041Читайте нас в Facebook
