Фредерик Бегбедер: "Я перепробовал практически все наркотики, но в работе они мне не помогали"
Популярный французский писатель Фредерик Бегбедер — автор романов «Любовь длится три года» и «99 франков» — стал звездой 23-го львовского Форума издателей. Он прилетел в Украину, чтобы презентовать свои книги, переведенные на украинский язык, раздать автографы и повеселиться на вечеринках во Львове и Киеве. Бегбедер уже не первый раз в Украине, а вот во Львов попал впервые. Высокого, худощавого бородатого писателя узнавали повсюду. Поклонницы любовных романов Бегбедера следовали за ним по пятам по Львову и даже пришли провожать на вокзал, чтобы помахать вслед поезду, уносившему писателя в Киев.
«Я в восторге от Львова!» — не уставал признаваться писатель. В первый же вечер он стал за ди-джейский пульт в одном из новомодных львовских клубов. Отыграв программу, в порыве чувств бросился в толпу зрителей, которая понесла его на руках…
— Я получил сумасшедшие эмоции! — сказал Фредерик Бегбедер на следующее утро, представ перед журналистами в белоснежной рубашке, строгих брюках, в облаке парфюма. — Счастлив побывать в городе, где родился знаменитый Захер-Мазох. Здесь потрясающая энергетика. Я почувствовал это, когда после диджейства прыгнул в толпу зрителей, меня подхватили и понесли на руках. Это лишь говорит о том, что на самом деле мы любим друг друга.
— Вы уже не первый раз становитесь за диджейский пульт…
— Тем не менее не считаю себя диджеем. Я просто писатель, который время от времени занимается музыкой — примерно раз в три месяца. А вот пишу каждый день. Но, думаю, вечеринки — тоже достаточно важная часть моей жизни. На самом деле, я закрытый человек. Светские мероприятия использую как повод выйти в свет, пообщаться с людьми, повеселиться. Потом совершенно изможденный прихожу домой. Но — парадокс — мне гораздо лучше пишется, когда чувствую усталость. Сразу же сокращается дистанция между тем, что я думаю, и бумагой. Мысли ложатся на лист сами собой. Может, для кого-то это покажется странным, но именно такой мой секрет.
— Обычно каждый из новых городов, где бываете, становится одним из героев вашего следующего романа. Так будет и со Львовом?
— К сожалению, я слишком мало времени провел во Львове. Хотя, возможно, что в одном из моих следующих романов появится и этот прекрасный город. Честно говоря, вечером он меня пленил — Оперный театр, мощеные улочки, старинные дома. Не покидает чувство, что нахожусь в старой доброй Европе. Я много путешествую и города воспринимаю как своих знакомых. Вот только с Лондоном никак не подружусь. Может, дело в снобизме англичан? Люблю Барселону, Сан-Себастьян, Берлин. Прилетая в Шанхай, чувствую, что это мой город. По крайней мере, мне там гораздо комфортнее, чем, скажем, в Москве. Двадцать лет назад Нью-Йорк впечатлял больше, чем сейчас. Одни города мне нравятся, другие — не очень, но есть такие, в которых я бы хотел остаться навсегда. Думаю, и Львов теперь принадлежит к ним. Тем более, после такого приема на крыше.
— Крыше?!
— Да, именно там располагался клуб, где я играл. Потрясающее место. В Париже, наверное, таких два-три. И те, конечно, не в центре. Но это так красиво, когда ты стоишь под звездным небом, а город перед тобой как на ладони. Обязательно расскажу об этом месте своим друзьям в Париже. И, поверьте, они скоро будут здесь. Я слышал, что иногда Львов называют маленьким Парижем. Но теперь я бы сказал иначе: Париж — это большой Львов.
— Во Франции вы известны и как литературный критик.
— Эта профессия и мое увлечение музыкой в чем-то очень похожи. Хотя от работы литературным критиком у меня с утра не болит голова. Но это две профессии, где ты делишься своими знаниями и страстями. Когда пишу статьи как литературный критик, в основном, вытягиваю на свет то, что мне не нравится. Я часто бываю злой и неприятный. А вот работая диджеем, ставлю музыку, которая доставляет удовольствие мне самому.
— Некоторые из ваших романов экранизированы. Авторы часто недовольны экранными версиями своих книг.
— Мне сложно сказать, что лучше — книга или фильм. Это то же самое, что сравнивать мои издания на французском и украинском языках. Это просто два разных языка. Картина «Любовь живет три года», по сути, не имеет ничего общего с одноименной книгой. Осталось только название. И между этими двумя работами лежит дистанция в пятнадцать лет. Конечно, за это время я очень изменился, и сюжет картины иной, чем в книге. Но мне было интересно работать в кино. Это все равно что изучать другой язык. Ты видишь, как твои слова вдруг превращаются в живые картинки.
— История, описанная в романе «Любовь живет три года», — ваши личные переживания.
— Иногда я пишу, чтобы лучше себя понять. По сути, в этом и состоит миссия литератора. Когда ты пытаешься рассказать о себе, говоришь и обо всем человечестве. Роман «Любовь длится три года» я написал в 1997 году, он действительно о моих личных чувствах. История давно завершилась, но вот уже почти двадцать лет я продолжаю получить письма от читателей, которые пишут, что это их история. Считается, что писатели, которые говорят только о себе, эгоисты. Но мне кажется, все наоборот.
— Один из ваших романов посвящен истории любви Уны Чаплин и Селинджера. Говорят, вы были знакомы с великим писателем.
— Я начал интересоваться Селинджером, когда он еще был жив. В конце концов я отправился к нему, но не решился постучать в его дверь. Известно, что Селинджер жил очень замкнуто. По сути, он был полной моей противоположностью, что меня и привлекло. Заинтересовавшись его жизнью, я узнал о любви к Уне. Это очень красивая история, которую я захотел рассказать. Она началась в 1940 году и продолжалась всю жизнь Уны. Но, знаете, это не биографическая книга, а нечто, находящееся посередине между вымыслом и реальностью. Более того, книга произвела влияние и на мою личную жизнь. Я подружился с семьей Чаплин.
Работая над материалами для этой книги, изучая события, разворачивающиеся во время Второй мировой войны, я вдруг осознал, что она не так уж далеко от нас ушла. А может, и не ушла совсем. То, что мы переживаем сейчас, очень напоминает события 1939 года. Я написал когда-то книгу «Окна в мир», где речь идет о том, что война входит в спокойную жизнь людей. Жить в Париже сейчас — не значит находиться в безопасности. Вокруг много жестокости, с которой приходится встречаться и мне. Уна и Селинджер считали, что они отстранены, но война ворвалась в их жизнь. К сожалению, сейчас это может произойти с каждым из нас.
— У вас есть вредные привычки?
— Наверное, они имеются у каждого. Теперь к моим не самым хорошим привычкам добавилась и украинская водка. Признаюсь, у каждого писателя есть свои рецепты, как убить страх перед бумагой, когда ты только садишься писать. Я люблю писать ночью. Ставлю рядом бутылку вина или пива, но никогда не употребляю крепкий алкоголь. От этого хочется только идти веселиться. Я перепробовал практически все наркотики, но в работе они мне не помогали. Разве что экстази. Для работы мне требуется не так много: одиночество, отсутствие телефона и телевизора. Только небо и я.
— Помните, когда впервые взяли в руки перо?
— Мне исполнилось семь лет, когда начал писать. Почему? До сих пор сложно объяснить. Но с того момента никогда не останавливался. Пишу все время, где бы не находился: в самолете, поезде, такси. Даже в ночных клубах. Писательство — это как болезнь. Я постоянно препарирую свою жизнь, изучая с разных сторон. Иногда бывает больно. Поэтому писателям нужна помощь и любовь.
— Что для вас любовь?
— Я достаточно романтичная особа. Все, что происходит вокруг меня, наверное, случается оттого, что не прекращаю влюбляться. Иногда мои книги кажутся пессимистическими, но это лишь потому, что в определенные моменты я разочаровываюсь. Но не в женщинах, а в себе самом. А потом восстанавливаюсь и по-прежнему не перестаю надеяться на большую любовь.
2729Читайте нас в Facebook
