Тарас Химич: "Во время съемок "Живой" пошел слух, что Янукович в Карпатах строит себе бункер"
Ровно три года длились съемки картины «Живая», основанной на реальной истории связной УПА Анны Попович. Для режиссера фильма Тараса Химича — известного клипмейкера — это первый опыт работы в полнометражном художественном кино. Благословение на съемки Тарас получил от самой Анны, которая не дожила до премьеры один год.
Работа над фильмом проходила в тех местах, где разворачивалась реальная история жизни главной героини, — в селе Горганы. Сцены допросов снимали во Львовском национальном музее-мемориале жертв оккупационных режимов «Тюрьма на Лонцкого». В кадрах использованы настоящая техника и оружие 1940—1950-х годов. В главных ролях снялись профессиональные актеры, а их партнерами по площадке стали участники АТО и переселенцы. «Сделайте из моей жизни что-то интересное, чтобы это было не просто повествование, — напутствовала Анна Попович съемочную группу „Живой“. — Там должны быть любовь и драма. Вся моя жизнь!»
— Тарас, вас можно поздравить, премьера картины «Живая» прошла с большим успехом! Сколько лет ушло на ее съемки?
— Это достаточно долгий проект. Мы начали снимать фильм три года назад, практически одновременно с началом Майдана. Поэтому и работа над картиной значительно затянулась. Многие из тех, кто снимал, узнав о событиях, происходивших в центре столицы, уехали на Майдан, потом отправились в зону АТО. Так сложилась и судьба актера Владимира Правосудова, сыгравшего главного героя. Он ушел воевать на восток Украины. По сути, прошел войну от самого ее начала. Слава Богу, вернулся живым.
История его жизни достойна экранизации. Володя был три раза ранен, его даже чуть не похоронили заживо. Но каждый раз, когда он приезжал в кратковременный отпуск, приходил к нам на съемки и работал. Знаете, иногда мне казалось, что мы снимаем не выдуманный фильм, а реальную историю жизни. Уже никто не играл в кино. Наступил момент, когда я просто включал камеру, а актеры сами знали, что им следует делать. Это фильм, построенный на невероятных эмоциях.
— Говорят, во время съемок в Карпатах вам удалось даже разыскать мольфара?
— Наш съемочный процесс окутывает много мистических историй. Что касается мольфара — это все фантазии, но нам действительно помогала сама природа. Когда приехали в Карпаты, там совершенно не было снега, а нам срочно нужна была в кадре зима. И вот просыпаемся утром и видим, что с неба летят белые хлопья. Настоящее чудо! В этот момент я поверил, что фильм таки состоится. И это несмотря на то, что мы снимали практически без копейки денег, не было никакого финансирования и бюджета.
Когда я впервые рассказал об идее фильма Анне Попович, ставшей прототипом нашей героини, она пошутила: «Вам нужен, наверное, миллион долларов!» Я лишь усмехнулся в ответ, говорю: «Вы просто помолитесь за нас». Мы начали снимать, и все складывалось само собой. Люди, которые нас окружали, участвовали в работе, помогали деньгами. Кто-то бесплатно предоставил обмундирование, костюмы, музейное оружие. Мы много раз останавливали процесс съемок. Я занимался другой работой, понимая, что рано или поздно вновь вернусь к «Живой». Съемки продвигались, и к концу 2015 года картина была закончена.
*Актрису Ольгу Комановскую, сыгравшую в картине главную роль, Тарас Химич (в центре) нашел в Ивано-Франковске
— История Галичины интересовала вас еще с начала 2000-х. Тогда вышли два ваших грандиозных исторических документальных проекта.
— Теперь их уже шесть. У каждого львовянина есть история, которая так или иначе связана с известными событиями конца 30-х—начала 40-х годов. Такая история есть и в моей семье. Мой дедушка был долгожителем, он умер, когда ему исполнилось сто лет. С детства я слышал истории об Австро-Венгрии. Знал, как была устроена жизнь Львова, когда он был частью Польши. Дедушка рассказывал, как им жилось при Советах и немцах. Эти рассказы я впитал на генетическом уровне. Благодаря дедушке рано осознал, что страна, в которой я родился (это был еще Советский Союз), совсем не та, в которой мы должны были жить. Дед никогда не рассказывал о том, чем он занимался в конце 30-х годов. Теперь я понимаю, что, возможно, он был связан с повстанческим движением. Но об этом в Союзе говорить было запрещено. Закрытая тема.
— Как вы нашли историю связной Анны Попович?
— Мы работали над документальным проектом об истории УПА. Свидетели тех событий рассказали, что есть такая женщина — Анна Попович, которая была связной УПА. Она потеряла руку, но осталась жива. Нам дали ее координаты. Признаюсь, как только я услышал ее историю, сразу понял, что об этом надо снимать кино. Мы приехали к Анне домой. После лагерей ей так и не разрешили вернуться в родные Карпаты, она жила в селе Золычив Львовской области, недалеко от Тернополя. Ее небольшая хатка стояла на окраине. Она мало с кем общалась, соседи не особо интересовались Попович. По сути, она была совершенно чужой для этих людей. Ей было 88 лет. К сожалению, Анна Попович уже ушла из жизни, не дожила до своего 90-летия всего один месяц. Так и не увидела картину «Живая», но я знаю, что она ее благословила.
— Анна Попович сразу вас приняла?
— Мы приехали к Анне, сами того не зная, в день ее рождения. Сначала она относилась ко мне с опаской, а прощаясь, сказала: «Если захочешь услышать мою настоящую историю, ты ко мне еще раз приедешь». На следующий раз я уже был со съемочной группой. Так длилось два года, а параллельно мы снимали кино. Мы с Анной стали близкими людьми. Приезжали, привозили гостинцы, говорили обо всем на свете. Она почти не интересовалась политикой, была просто необыкновенной женщиной. Родных у нее не осталось. Отец умер во время войны, а маму замучили в застенках НКВД. Анна Попович десять лет провела в лесу, будучи связной УПА, а потом столько же отсидела в лагерях. В картине мы берем период, когда Анна впервые попадает в лес к повстанцам и начинает вместе с ними бороться и выживать.
— Это фильм о политике?
— Мы практически не трогаем политические моменты. Соратники нашей героини противостоят системе, а Анна — своим чувствам. Война и любовь переплетаются в ее судьбе. В картине мы специально не акцентируем внимание на датах. Для нас важны лишь человеческие эмоции. Поверьте, на 30-й минуте зритель вообще забывает об УПА. Есть женщина, ее окружают мужчины. И в результате она оказывается внутри небезызвестного любовного треугольника. Во многом то, как воспринимается фильм, заслуга театральной актрисы Ольги Комановской, которая сыграла роль Анны.
Это ее первая киноработа. Оля — актриса из Ивано-Франковска. Я изначально не стал брать кого-то из актеров львовских театров. Мне нужна была героиня, отличающаяся от всех по духу. Она даже ведет себя не так, как мы. Я хотел, чтобы это была девушка из Ивано-Франковска. Поехал посмотреть актрис в театр Ростислава Держипильского. Отсняли на камеру всех его артисток и вернулись во Львов. Как только я первый раз увидел взгляд Оли на камеру, сразу понял, что нашел главную героиню.
— Ольга была знакома с Анной Попович?
— Я повез ее к Анне сразу же, как только утвердил на роль. Помню, Анна взяла Олю за руку, потом они обнялись, поговорили. Прощаясь, Попович ей прошептала: «Я знаю, ты сыграешь мою жизнь». Это был удивительно эмоциональный момент. Никто не мог сдержать слез. Именно тогда я понял, что все у нас сложится. Потом я приезжал к Анне Попович, привозил ей фотографии со съемок, видео. Она была очень сильной женщиной и старалась не показывать свои эмоции. Когда Анна смотрела кадры, на которых героиня оказывалась в Карпатах одна посреди векового леса, у нее по лицу тихонько катились слезы. В картине мы, наверное, показываем лишь 20 процентов того, что пришлось пережить этой удивительной женщине.
— Какой момент стал самым сложным во время съемок?
— Работа в горах была для нас постоянным стрессом. Каждый раз, просыпаясь утром, мы не знали, сможем ли доехать до места съемок, не подведет ли нас машина, погода. Провели в Карпатах около 50 дней, труднее всего было актерам, которые не привыкли работать в таких экстремальных условиях. Помню, как мы снимали момент, когда герои копают землянку. Это было на высоте 1600 метров над уровнем моря. На 20 километров вокруг не было связи. Медведи в это время находились еще в спячке. Мы ехали на огромной грузовой машине. Начали подниматься в гору осенью, а постепенно оказались в зиме. Чем выше оказывались, тем ниже опускалась температура. У подножия было плюс десять градусов, а на месте съемок — минус десять. Актеры, одетые в легкие гимнастерки, от холода просто не могли говорить — стучали зубами. Но мы все равно работали. А когда добрались до места, где появилась связь, пошли постоянные звонки. Оказалось, именно в этот день в Киеве начался Майдан.
Помню, какая паника нас обуяла. Мы не знали, что дальше делать, понимали, что происходят необратимые процессы. Но кадры надо было доснять, и мы вернулись к работе. Известие о «Боинге», который был сбит над зоной боевых действий, тоже застало нас во время съемок. Эмоции просто зашкаливали.
А однажды нас накрыл местный отряд самообороны. У нас съемочный процесс в самом разгаре — актеры в советской форме, в валенках. Местные жители не могли понять, что происходит. Пошел даже слух, что Янукович в Карпатах строит себе бункер. В общем, местные попросили нас предупреждать о всех передвижениях и съемках. Это было время, когда практически все дороги в Карпатах контролировали отряды самообороны. Таких экстремальных съемок в моей жизни никогда еще не было.
Однажды наша съемочная группа — 40 человек — заблудилась. Мы несколько дней бродили по лесу, не могли найти обратную дорогу. Постоянно получали плохие вести с войны: Дебальцево, Иловайский котел. Однажды я даже отменил съемки — эмоционально слишком тяжело было переживать одновременно события картины и то, что происходило в стране.
— Вы говорили, что режиссером можно стать только после 40 лет…
— Я убедился в этом на собственном опыте. Мне уже исполнился 41 год. Завершая картину «Живая», я сделал в ней много изменений. Сейчас смотрю на некоторые вещи по-другому, чем три года назад. Все, что сделал, прошло через мое сердце. Я не понимаю, как можно делать фильм по плану. По крайней мере, сейчас я чувствую, как изменился. И внешне, и внутренне. Реально, я стал другим человеком.
— Был период, когда вы учились, а потом работали в США. Наверняка, имели возможность остаться там, тем не менее вернулись.
— Я пять лет прожил в Америке, у меня высшее художественное образование. Разговаривал с преподавателем, который вел меня во время учебы, и он сказал, что я спокойно могу остаться в Америке, получить гражданство, работать. Но там никогда не достигну своей мечты. А я просто бредил кино. Преподаватель сказал, что я должен выбрать. Моя страна развивается, участие в этом процессе — мой шанс приблизиться к мечте. По сути, он оказался прав. Я вернулся во Львов и стал заниматься кинопроизводством. Да, было непросто. Я с 1994 года мечтал снять кино, но сделать этого не мог по многим причинам, в том числе и материальным. Было время, когда мне пришлось расплачиваться за большой кредит. Вот тогда стал снимать рекламные ролики и клипы. Хотя ни о чем не жалею. Чувствую, что состоялся как режиссер. Это то, о чем я мечтал.
1751Читайте нас в Facebook
