Ирина Войтыхивская: "То, что четыре месяца после родов я не могла ни ходить, ни сидеть, врачи назвали… нормой"
Первые несколько месяцев после родов Ирина Войтыхивская не могла даже взять на руки своего ребенка. У Ирины диагностировали разрыв симфиза — переходного соединения между костями таза.
— Ребенок был очень крупный — 4,4 килограмма, — говорит Ирина. — Врач, который накануне делал мне УЗИ, сказал, что такой большой плод — это показание для кесарева сечения. Но операцию мне не сделали. Врач, к которой я попала по «скорой», сразу сказала, что рожать буду сама. Никакие возражения не принимались. А когда она увидела, что родить не могу, начала… выдавливать ребенка.
«Врач, буквально запрыгнув на меня, изо всех сил надавила кистями рук на живот»
— Я хорошо переносила беременность и даже предположить не могла, что после родов не смогу ходить, — рассказывает Ирина Войтыхивская. — О том, что ребенок весит четыре с половиной килограмма, мы узнали 5 августа прошлого года во время УЗИ. Кроме того, я перенашивала ребенка, и 15 августа меня направили в отделение патологии. В женской консультации предупредили, что в таких случаях естественные роды — это большой риск. И чаще всего проводят кесарево сечение. Я должна была лечь в отделение патологии 16 августа, но в тот же день рано утром у меня отошли воды. Пришлось ехать в городской роддом по «скорой».
*У Ирины это были первые роды
— Вы искали врача заранее?
— Нет, я ни с кем не договаривалась. Понадеялась на то, что в городском роддоме работают профессионалы, которые все сделают правильно. Когда меня привезли в роддом, я сразу показала направление в отделение патологии, но в регистратуре сказали, что им это направление не нужно, и в отделение патологии не повезли. «Будем оформлять как всех, кто приехал «по скорой», — сказали медики, отправив меня в родзал. Там начали стимулировать роды.
Сначала стимуляция была механической — два врача делали это руками. Затем к ним присоединилась девушка — как выяснилось позже, практикантка. То, что они делали, было очень больно, но, разумеется, я терпела, ведь на родах не может быть иначе. Потом мужа отправили в аптеку за стимулирующими препаратами. Он, видя всю эту картину, попросил, чтобы меня все же отправили на кесарево сечение. Врач только махнула рукой: «Сама родит, вот увидите».
В какой-то момент вроде бы начались схватки. Потом они прекратились. Не помогали никакие препараты. Я спрашивала у врача: «Что-то идет не так?» Мне говорили, что все нормально. Так продолжалось целый день. Около девяти вечера мне сделали эпидуральную анестезию, которая действовала не больше часа. Потом врач сказала, что ребенок не опускается в низ живота. Меня усадили на специальный стул и продолжили стимуляцию. Это продолжалось еще полтора часа, и опять ничего не помогало.
В тот момент уже была настолько измучена, что чуть не потеряла сознание. Не упала только благодаря мужу, который находился рядом. Меня отправляли на кушетку, затем возвращали на стул — все бесполезно. Потом меня переложили на акушерский стол и попросили тужиться. Я тужилась, как приказывала врач, и в какой-то момент вышло полголовы малыша. Доктор закричала: «Не мучай ребенка!» — и, буквально запрыгнув на меня, изо всех сил надавила кистями рук на живот. Она делала это дважды, и на второй раз ребенок вышел полностью. Когда врач давила мне на живот руками, я понимала: если не рожу, она просто поломает мне ребра, задушит меня или малыша.
Ребенка положили мне на живот. К счастью, он был жив… А меня тем временем начала зашивать молодая врач (нужно было наложить швы из-за разреза, который сделали во время потуг). Она делала это как минимум сорок минут. Когда я, совсем измученная, спросила, сколько еще, она пожала плечами: «Не знаю, я первый раз». Оказалось, это была практикантка.
«Муж даже в ванную носил меня на руках»
— Сынок, как нам и говорили на УЗИ, родился крупным — 4400, — продолжает Ирина. — К счастью, несмотря на тяжелые роды, ребенок был здоров. Когда утром (я родила ночью) санитарка отвела меня в душ, у меня сильно болело левое бедро и я с трудом могла двигать ногой. А когда еще через пару часов сама попробовала встать, поняла, что не могу ходить. «Это нормально, — сказали врачи. — Вам нужно расходиться. Даже если тяжело, вставайте и идите». Я пыталась, но становилось только хуже. К вечеру уже не могла встать и даже перевернуться на кровати.
Осмотрев меня, травматолог сказал: «У нее ямка на лобке. Значит, выбит хрящик. Ждем утра — и к травматологу». Он легонько до меня дотронулся, но даже это причинило мне адскую боль. Когда я целый день в муках пыталась родить ребенка, думала, что больнее уже не будет. Оказалось, самое страшное ожидало после родов. Ночью медсестра перевязала меня простыней. Я была в ужасном состоянии: температура то поднималась до 40 градусов, то из-за жаропонижающих опускалась до 35. Я несколько раз теряла сознание. Малыш чуть было не отказался от груди.
Утром меня отвезли на рентген, после чего травматолог подтвердил диагноз: разрыв симфиза. Выяснилось, что мне вообще нельзя двигаться. Не то что «расхаживаться», как советовали гинекологи. Хирург сказал, что нужен корсет, гамакообразная кровать и что лежать я должна только на спине.
Травматолог подтвердил, что это случилось из-за того, что плод был очень крупным. Я вспомнила, как еще на УЗИ шли разговоры о кесаревом сечении. Так почему же его не сделали? Ведь мы просили! Неужели никто не понимал, что это огромный риск?
— А что сказали врачи, которые принимали у вас роды?
— Как только выяснилось, что у меня, по сути, разорвались кости таза, врачи по очереди стали приходить в палату. Все осторожно говорили одно и то же: «Очень жаль, что так произошло. Но вы же понимаете, что естественные роды в любом случае лучше, чем операция. Ничего страшного не случилось. Две недели полежите и пойдете».
Меня попытались выписать на седьмой день после родов. Лучше к тому времени не стало. Я по-прежнему не могла ходить. Швы мне сняли раньше времени, и в итоге они разошлись. Когда врачи объявили, что будут меня выписывать, мои родные потребовали у них историю болезни. «Мы ничего вам не дадим, — запротестовали медики. — Вы не имеете права просить такие документы». А временно исполняющая обязанности заведующего отделением честно сказала: «Да, врач ошибся. С таким крупным плодом она должна была идти на кесарево». Как жаль, что мои родные не записали эти слова на диктофон! Сейчас у врачей совсем другая версия. Они утверждают, что все сделали правильно: не стимулировали роды и не давили на живот. В заключении их внутренней комиссии, разбиравшей этот инцидент, сказано, что у меня не разрыв симфиза (как написал в своем заключении хирург), а расхождение «в пределах нормы». Получается, то, что три месяца после родов я не могла ни ходить, ни сидеть, это норма? Еще написали, что симфиз разошелся… еще до родов из-за того, что я прибавила в весе.
Когда через месяц после родов показалась травматологу из городской больницы, выяснилось, что многие из рекомендаций, которые давались раньше, были неправильными. Например, он сказал, что, если я все время буду лежать в гамакообразной кровати, произойдет искривление спины. Оказалось, нужно постоянно пить кальций и другие препараты, а также соблюдать постельный режим как минимум два месяца (а не две недели, как говорили в роддоме). Я практически не вставала до ноября. Это было очень тяжело и физически, и морально. Не могла взять ребенка на руки, поиграть с ним. Мужу пришлось оформить отпуск, чтобы ухаживать за сыном и за мной. Даже в ванную он носил меня на руках. Потом муж все же вышел на работу — нужно было зарабатывать деньги. Когда он уходил, со мной оставалась мама. Я была абсолютно беспомощна, как будто парализована. Только в ноябре начала с трудом ходить по квартире.
* Ирина Войтыхивская с мужем и сыном. «Только через несколько месяцев я смогла взять на руки своего ребенка», — говорит молодая женщина
«Кесарево сечение по желанию роженицы мы не делаем», — заявил главврач
— Тогда же о нашей ситуации впервые рассказали журналисты, — говорит Ирина. — Я сначала не хотела выставлять свою личную историю напоказ. Но потом поняла, что это необходимо, чтобы подобные случаи не повторялись. Чтобы врачи при таких показаниях, как у меня, не рисковали здоровьем роженицы, а все же делали кесарево сечение. А выдавливать ребенка кистями рук — это вообще непозволительно. Теперь уже знаю, что этот метод называется приемом Кристеллера и он запрещен во всем мире. Но, как видите, есть врачи, которые до сих пор активно его используют.
Акушерский прием Кристеллера действительно запретили в большинстве стран мира из-за многочисленных случаев травм рожениц и новорожденных. Например, во Франции достаточно устного заявления женщины на врача о применении им этого метода, чтобы доктора пожизненно лишили права заниматься акушерской практикой. Применение этого метода может привести к таким последствиям, как переломы ребер, отслоение плаценты, разрывы матки, влагалища и промежности роженицы. Кроме того, это может серьезно травмировать плод. У детей, появившихся на свет таким способом, часто встречаются компрессионные поражения, ушибы, гематомы, переломы и поражения нервной системы. «ФАКТЫ» не раз рассказывали о подобных случаях.
По факту служебной халатности врачей Черниговского городского роддома в прокуратуре открыли уголовное производство. Сейчас ждут заключения судмедэкспертизы, которая поможет получить ответы на многие вопросы. Врачи тем временем утверждают, что прием Кристеллера не использовали и роды принимали строго по протоколу.
— Этот прием запрещен во всем мире, и мы, разумеется, тоже этого не делаем, — сказал журналистам главврач Черниговского городского роддома Василий Гусак. — Вы видели, как мы это делали? Нет. Этого не было. Что касается травм, которые получила Ирина, то это зависит от индивидуальных особенностей организма, связочного аппарата женских половых органов. У кого-то он растягивается, у кого-то нет. Мы не можем предусмотреть эластичность волокон. А кесарево сечение по желанию роженицы мы не делаем. Существует протокол, в соответствии с которым для кесарева сечения должны быть показания. В данном случае показаний не было.
В приказе Минздрава, на который ссылаются черниговские врачи, перечислены абсолютные показания к операции кесарева сечения. Среди них такого показания, как крупный вес ребенка, действительно нет. Но гинекологи, с которыми разговаривали «ФАКТЫ», утверждают, что есть еще и относительные показания к операции.
К таким показаниям относятся ситуации, при которых возможно проведение родов естественным путем, но риск возникновения осложнений во время родов достаточно велик. В числе таких показаний крупный плод и слабая родовая деятельность. Крупными считаются новорожденные весом более четырех килограммов. Однако при весе плода 4400 даже нормальный таз может оказаться для плода слишком узким, а роды естественным путем — опасными для здоровья. Что и произошло в случае с Ириной Войтыхивской.
— Мы ждем результатов экспертизы, которые помогут следствию, — говорит Ирина. — Я никого не хочу сажать в тюрьму. Но настаиваю, чтобы врачи признали свои ошибки и хотя бы прошли курсы повышения квалификации. Ведь могут пострадать другие роженицы. Уже пострадали. После того как о моем случае рассказали по телевидению, мне написали около тридцати женщин. Каждая из них в свое время пострадала от действий врачей этого роддома. Но большинство не обращались в правоохранительные органы, потому что были уверены, что не смогут ничего добиться.
Сейчас врачи утверждают, что не применяют прием Кристеллера. Но ведь мой муж присутствовал при родах и все видел. Кстати, когда в деле начали разбираться правоохранители, врачи утверждали, что стимуляции родов вообще не было. Мы это тоже не доказали бы, если бы покупали лекарства в аптеке при роддоме. Там названия препаратов в чеках почему-то не пишут. Что бы ты ни купил, в чеке будет написано: «медицинское средство» или «перевязочный материал». Но муж ходил за лекарствами в другую аптеку, где у нас скидка. Из этих чеков понятно, что он покупал стимулирующие препараты. Чеки приобщили к делу, но поможет ли это нам доказать правду, не известно.
Фото из Фейсбука
5169Читайте нас в Facebook
