Мама "диверсанта" Панова: "Женю перевели из "Лефортово" в Крым, потому что это более закрытая зона"
В День украинского добровольца в Запорожье в историко-культурном комплексе «Запорiзька Сiч» руководители города и области вручили награды запорожским добровольцам, которые первыми три года назад отправились защищать независимость и целостность Украины. Грамоту Запорожского облсовета должен был получить и энергодарский активист Евгений Панов, водитель транспортного цеха Запорожской атомной электростанции. В 2014 году он стал старшим стрелком 37-го батальона терробороны (потом — отдельного мотопехотного батальона 93-й отдельной механизированной бригады ВСУ). Вернувшись с войны, помогал украинской армии как волонтер. И вдруг в августе прошлого года как гром среди ясного неба: Евгения Панова задержали в Крыму сотрудники российской Федеральной службы безопасности, заявив, что он ни много ни мало украинский разведчик, руководитель диверсионной группы, планировавшей теракты на полуострове! Эфэсбэшники даже опубликовали «видеопризнание» Евгения, которое сняли после жестоких и унизительных пыток.
В октябре пленника тайно перевезли в московское СИЗО «Лефортово», о чем близкие узнали только благодаря представителям Общественной наблюдательной комиссии, проводившим плановую проверку изолятора. А в конце зимы Панова и Андрея Захтея, которого называют его «подельником», внезапно снова перевезли в Крым.
*Эфэсбэшники задержали Панова в Крыму как «диверсанта», планировавшего теракты
Тем временем мама 39-летнего Евгения Панова Вера Котелянец собиралась в нелегкий путь из Энергодара Запорожской области в Белокаменную, надеясь добиться встречи с сыном.
— Я знала, что срок содержания Жени под стражей в «Лефортово» истекает, и высчитала приблизительно дату суда по его продлению, — рассказала «ФАКТАМ» по телефону Вера Васильевна (на фото). — Думала, это будет 28 февраля или 1—2 марта. Потому и планировала на эти дни поехать в Москву. Но буквально за день до покупки билета адвокат, с которым мы поддерживаем связь, сообщил, что сына вновь перевезли в Симферополь. У меня даже нервный срыв случился, но потом я твердо решила ехать в оккупированный Крым.
— Вас, наверное, отговаривали от этой рискованной поездки?
— Очень! Поездка в Москву, хоть и дороже, но все-таки спокойнее: там есть консул Украины, правозащитные организации, которые поддержали нас, помогли с передачами для сына. То есть там меня могли встретить и сопроводить. А Крым ближе, но поездка туда опаснее, потому что это не правовая территория. Родные боялись и за мое здоровье: я сердечница, несколько лет назад перенесла сложную операцию. Сказала младшему сыну (Игорю Котелянцу. — Авт.), что, если вы меня не пустите, уеду молча, даже сумку брать не буду.
Просто не могла упустить такую возможность. Из «Лефортово» хоть какие-то весточки передавали. Я знала, что там сыну тяжело морально, но хоть физически не издеваются, потому что правозащитные комиссии все время проверяют камеры заключенных. Я на старости лет с такими людьми познакомилась, о деятельности которых даже не подозревала. А когда выходные или праздники, то ждешь-ждешь новостей и от безысходности и с фотографиями разговариваешь, и плачешь, и молишься дома и в церкви…
Поездка прошла вся на нервах. Представьте: на административной границе с Крымом мы четыре часа ждали, пока досматривали автобус. Стоишь вот так в два часа ночи на семи ветрах, а вокруг чужие люди, все настороженные и необщительные. И саму себя уже шпионом чувствуешь. К счастью, адекватные и добрые люди есть везде, и они встретились на моем пути.
Знаете, когда планировала ехать в Москву, то не было уверенности, что увижу Женю, ведь и следователь, и дело остались в Крыму. А чтобы получить разрешение на свидание, требуется согласие и следователя, и начальника тюрьмы. Допустим, к начальнику тюрьмы я попала бы, а вот следователю мы семь раз писали прошение, но ответа так и не получили.
— Вам объяснили, почему Евгения опять перевели в Крым?
— Нет, никто ничего не объяснил. Но очевидно, что, по мнению его обвинителей, в Крыму он будет более изолирован от цивилизованного общества. Там же, наверное, видят и знают, что Игорь везде ездит, рассказывает о брате и ситуации, сложившейся вокруг него. А в Крым ведь ни почта не приходит из Украины, никакие комиссии там не работают, и московский адвокат туда не наездится.
Здесь Женю защищает Сергей Легостов, крымский адвокат. Когда я приехала в Симферополь, он меня сориентировал, как добираться до СИЗО.
Вспоминая поездку, Вера Васильевна едва сдерживает слезы. Рассказывает, что удалось пообщаться с сыном около получаса — минут 10—15 до начала заседания, пока не пришла судья, и потом еще минут 20, когда она выходила в совещательную комнату для принятия решения.
— Когда Женю завели в крохотный зал судебных заседаний и он меня увидел, то просто остолбенел! Его охранники сзади подталкивают, а он застыл на месте от неожиданности. А я, когда его увидела, закричать хотела… Но смогла только шептать: «Женя, Женя…» С него сняли наручники, а комнатка маленькая, как кухонька в квартире, здесь же клетка, в которой он находился. И я прямо возле нее сидела. «С кем ты приехала, как доехала?» — волновался сын. Я же себя настроила заранее, что не буду плакать, буду держаться, чтобы его не расстраивать. И начала быстро отвечать, рассказывать все сыну, опасаясь, что нас в любой момент могут перебить. Конечно, старалась улыбаться, говорить хорошее, бодрое: «Все друзья тебе передают привет, Катя (супруга Евгения) работает, много писем приходит в поддержку, деньги передают на адвоката».
Когда сына увозили из «Лефортово», то передала ему часть писем и открыток, которые отправляли земляки и другие неравнодушные люди. Еще сказала, что областное телевидение сняло о нем фильм. Прокурор не удержался от насмешливой фразы: «Ну вот, будешь как Савченко, — героем». А Женя спокойно и с достоинством ответил ему: «Ну да, благодаря российским спецслужбам я героем стал». Прокурор: «Потом станешь депутатом, в политику пойдешь». — «Боже упаси, чтобы я пошел в политику».
Судья зачитала документ, в котором следователь требует проводить заседание в закрытом режиме, без посторонних. А ведь он якобы не видел моего заявления и не знал, что я приехала! Так и некому больше было приходить на заседания суда… Спросили мнение сторон, и Женю тоже. «Вообще-то, мое мнение тут ни в чем не учитывается, но в данном случае я хочу, чтобы мама присутствовала». Тем не менее судья отправила меня на выход.
Но вступился адвокат, спросив: «На каком основании вы удаляете с заседания мать обвиняемого?» Ему ответили: «Она будет угрожать жизнедеятельности участников судебного процесса!» Тогда Легостов обратился к прокурору и судье: «Скажите, чем вам эта женщина, пенсионерка, может угрожать? Она вам угрожает?» И мне разрешили остаться.
Адвокат предупредил, чтобы я готовилась к тому, что срок ареста продлят. И когда судья объявила о продлении его на три месяца, адвокат попытался выяснить, на каком основании. Она пояснила, что, так как Евгений Панов — гражданин другого государства и здесь не имеет ни работы, ни жилья, то под домашний арест его освободить не могут! Потому что им еще надо найти девять свидетелей и их опросить. Женя засмеялся: «Ну если вы за девять месяцев не нашли свидетелей, что вы найдете еще за три месяца?» А судья: «Если мы его отпустим под домашний арест в Украину, то он может сбежать и встретиться со своими подельниками, которые убежали, и готовить теракты». Я такого бреда еще никогда не слышала! До 7 июня продлили арест, а 6 июня у Жени день рождения…
*Евгений Панов с супругой Катей
— Как себя чувствует Евгений?
— Я спросила Женю, в чем он нуждается, что нужно передать. Дело в том, что у него болит нога, возможно, это связано с позвоночником, с защемлением нерва. На здоровье сын особо не жаловался, но я видела, что он хромает. Здесь ему делают какие-то процедуры, уколы. И теперь Женя хотя бы может сидеть, а то боль была невыносимой. В Симферополь его и Андрея Захтея доставили самолетом, обколов обезболивающими препаратами. Еще и руки у него немеют, наручники впиваются в кожу, а когда он был в «Лефортово», то раны на руках и на ногах не заживали. Но ему передали какую-то хорошую мазь на травах. Когда при мне наручники сняли, на запястьях были видны лишь багровые пятна…
Судья зачитала постановление и вышла, а все остались. И уже должны были завести следующего арестанта. Но когда открыли клетку, я сумку свою поставила, руки подняла, показывая, что в них ничего нет и говорю: «Пожалуйста, дайте мне обнять сына!» А охранники какие-то маленькие, щуплые по сравнению с Женей, лица закрытые… И один так небрежно сказал: «Ну, обними, а то вдруг больше не увидишь». А я ему: «Типун тебе на язык!» Фраза сама вырвалась, я только вдогонку испугалась, что они обозлятся… Обняла его, поцеловала, сказала: «Женя, держись, мы тебя обязательно отсюда вытащим! Мы все с тобой!» Благодарна Господу, что все так удачно прошло.
— Как вы думаете, встреча с вами придала сыну сил?
— Да, да, конечно! Когда он зашел и увидел меня… а потом еще и обнялись — у него даже глаза заблестели! Какая-то жизнь в них появилась… Он же весь в меня: такой энергичный, непоседливый, всегда был заводилой, организатором, везде ездил, всем помогал.
Изначально сообщали, что российские спецслужбы выкрали Евгения Панова с материка. Но потом появилась информация, что некто попросил его помочь вывезти из Крыма проукраинскую семью. Мама узника предполагает, что таким образом сына просто могли заманить на неподконтрольную Украине территорию.
— У Жени очень отзывчивый характер. С мужьями у меня не сложилось, но он как старший всегда помогал мне, присматривал за братьями, был лучшим советчиком, надежной опорой. В отношениях с окружающими всегда был открытым, спокойным, уравновешенным, мудрым — хорошим переговорщиком. Он доверял людям, считая их такими же искренними, как и сам. Но сейчас сложное время, и его гражданскую позицию в Энергодаре разделяли далеко не все, кое-кто даже угрожал ему. Он с тремя товарищами первый из заводчан добровольно ушел на фронт… А потом уже вступил в Вооруженные Силы. Демобилизовавшись, сын баллотировался в депутаты горсовета, не прошел, но его избрали в исполком горсовета.
Накануне его исчезновения мы с ним разговаривали, он планировал выбраться с друзьями в выходные в Запорожье, на процедуры в военный госпиталь. А потом взять отпуск и поехать с женой отдыхать. Раньше они ездили в Крым, но теперь Крым для него закрыт… Он сам мне об этом говорил. Так что ради себя он в Крым не поехал бы.
— Вера Васильевна, вы же теперь должны беречь свое здоровье ради сына.
— Да, когда мне от всех этих событий стало плохо, младший, Игорь, так и говорил: «Мама, если с тобой что случится, мне Женю будет еще сложнее поддерживать, а мы же должны его освободить». И я старалась загрузить себя общественной работой, чтобы отвлечься, на сессии ходила. А ведь некоторые земляки отвернулись от нашей семьи, поверив лживым российским заявлениям. Мне открыто говорили о Жене даже те люди, с которыми он дружил: «Это для тебя он герой, а для нас он — террорист». Я потом уже научилась отвечать: «Бог вам судья». А сразу после задержания сына не могла обуздать эмоций, от любого неосторожного слова могла расплакаться. Теперь стараюсь быть сдержаннее. Телевизор уже три года не смотрю.
Пытаюсь вот всем рассказать о разнице в атмосфере в Крыму и у нас здесь, хотя это надо самому ощутить. Тут на глаза часто попадаются люди в военной форме, и много мероприятий, связанных с АТО, но дышится свободнее! А там хоть и нет войны, но какая-то настороженность в воздухе витает, люди все зашуганные, чего-то боятся, разговаривать остерегаются, недоверчиво друг на дружку смотрят. В транспорте спросишь остановку, на тебя с подозрением смотрят: ага, ты не местная.
Говорят, что туда не пропускают украинские товары. Но это незаметно, все равно каким-то образом провозят мясопродукты, за которыми все гоняются, потому что они вкуснее. Что еще меня поразило: сколько ходила — везде рамки-металлодетекторы, не только в суде или учреждениях, но и в магазинах. И очень много плакатов: Путин, «Единая Россия», везде триколоры российские. Раньше я об этом только в Интернете читала, а теперь сама увидела.
На суде я спросила у следователя: «Вы хоть сами-то верите в то, что делаете?», он ответил: «От меня тут ничего не зависит». — «Так, а зачем же вы это делаете? Знаете, я хочу пожелать вашей маме, чтобы она не страдала и не плакала так, как приходится мне! Вы устроили абсурд, испортили жизнь и сыну, и мне. Однако вашей маме я не желаю зла. А вам — Господь воздаст». Не сдержалась, потому что мы здесь привыкли не молчать, а отстаивать свою позицию. В Крыму теперь опасно. Возвращалась я с тяжелым сердцем: я уезжаю, а сын остается. Смотрела на здание СИЗО и мне казалось, что за каждой решеткой — Женя…
1002Читайте нас в Facebook
