ПОИСК
Политика

Денис Вороненков: "В России кричат, что нужно обменять меня на Сущенко, а если не получится — убить, как Бандеру"

17:05 27 марта 2017
Денис Вороненков
Натали ДВАЛИ, «ГОРДОН»
Сайт «Гордон» опубликовал интервью с бывшим депутатом Госдумы Р Ф за полтора часа до убийства политика, полгода назад покинувшего Россию и получившего украинское гражданство. Вороненкова расстреляли в центре Киева 23 марта. «ФАКТЫ» предлагают читателям фрагменты беседы, по трагическому стечению обстоятельств, ставшей предсмертной…

Еще полгода назад депутат Государственной думы РФ от фракции коммунистов Денис Вороненков считался типичным политиком путинского режима: строго следовал генеральной линии партии, выступал с трибуны с программной речью «Украина сегодня — это не только трагедия братского нам народа. Это урок всем нам!», голосовал за незаконное присоединение Крыма. А после внезапно пропал из публичного поля и объявился в Киеве уже как гражданин Украины.

В феврале 2017 года, впервые после исчезновения, Вороненков дал интервью нескольким украинским СМИ и заявил: уехал из России еще в октябре 2016-го, дал показания Генеральной прокуратуре Украины по делу о госизмене Виктора Януковича, отказался от российского гражданства и получил украинский паспорт в конце прошлого года. Вместе с Вороненковым покинула РФ и его жена — теперь уже бывший депутат Госдумы от «Единой России» и оперная певица Мария Максакова…

— В октябре 2016 года вы перебрались из Москвы в Киев, получили украинское гражданство, сидели тихо, нигде не светились и вдруг, пять месяцев спустя, начали активно раздавать интервью. Почему?

— Все началось с выступления генпрокурора Украины, в котором он сказал, что я дал показания в деле о госизмене Януковича.

РЕКЛАМА

— Юрий Луценко не называл вашего имени, лишь сказал о «двух депутатах Госдумы Р Ф, которые дали показания по делу Януковича». О том, что это вы и Илья Пономарев, стало известно позже.

— После заявления генпрокурора несложно было вычислить, кто эти два депутата Госдумы. Тем более что спецслужбы РФ контролировали каждый мой шаг, мой выезд из России вообще был в режиме спецмероприятия. Я работал в органах, обладаю навыками, понимаю, как это делается. Пока я сидел тихо, российские спецслужбы молчали, но я решил объявиться публично.

РЕКЛАМА

— Зачем?

— Были серьезные опасения, что меня в багажнике вывезут из Украины и доставят в Россию, а значит, я бы никогда не смог доказать, что это похищение. Такие прецеденты уже имели место. Поэтому после слов генпрокурора я выступил с программным заявлением на сайте «Цензор.НЕТ» и объявил, что стал гражданином Украины.

РЕКЛАМА

— То есть публичность вам принципиально важна как элемент безопасности?

— Безусловно. В данном случае христианская анонимность добродетели навредила бы всем. Думаю, что на процессе нужен живой свидетель Вороненков.

— В Украине много российских агентов и продажных чиновников, особенно в правоохранительных структурах. Откуда уверенность, что не хлебнете кремлевского чая с полонием, как бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко, сбежавший в Лондон?

— (Смеется.) Вы какая-то кровожадная! На Земле 100% смертность, и мы все рано или поздно умрем. Важно то, как и зачем мы жили. Иногда «как» важнее, чем «сколько». Зачем жить в постоянном страхе? Процитирую один известный фильм: «А это поможет?»

— Ну вы же оглядываетесь по сторонам, переходя дорогу, а не полагаетесь исключительно на судьбу.

— Хотите спросить, есть ли у меня гарантии собственной безопасности? Нет, их ни у кого нет. Сидел со мной в комитете Госдумы Луговой — подонок, который бегал по всему Лондону за своим другом Литвиненко и плеснул в его чашку полоний стоимостью 30 миллионов евро. Сейчас Лугового охраняет та же шестая служба Управления собственной безопасности ФСБ, которая фальсифицирует против меня уголовное дело.

В России любят повторять такую суггестию (психическое внушение. — Авт.): «Ложь во спасение». Как я понял, тут очевидная ментальная деградация, теперь уже и убийство во благо. Россия — государство, которое так уничтожает людей. Что ж теперь, жить с постоянным страхом?

— Вы не кокетничаете, утверждая, что ничего не боитесь, или просто не хотите отвечать?

— Я действительно об этом не думаю. Я бывал в местах боевых действий, отвечал за 120 человек. И у меня не было ни одной потери. Есть квалификация, безусловно. Боевой устав сухопутных войск написан, можно сказать, кровью. Но есть и судьба, которую не перехитрить.

— У вас же семья. За детей не страшно?

— Понимаю, что в России система хотела бы меня уничтожить, сделать мне больно, чтобы я не мог дышать. В общем, это беспринципное сборище бандитов, в лице Управления собственной безопасности ФСБ, но думаю, что и они не имеют санкций, чтобы расправляться с моими детьми и женой в отместку за мой поступок.

— Как конкретно вы покинули Россию: сели в самолет в парике, с наклеенными усами и с чужим паспортом?

— (Смеется.) Нет, ну что вы! Я ни от кого не прячусь. Открытость и публичность — главный залог моей безопасности.

— Вы сами утверждали, что ФСБ минимум семь лет за вами следила. И вдруг вы так спокойно улизнули прямо из-под носа российских спецслужб?

— С чего вы взяли, что ФСБ такая могущественная организация, уйти от которой невозможно? Там работают люди, которые ошибаются. Если знать систему изнутри, можно абсолютно спокойно сделать то, что я. Именно потому в России поднялась истерика: «Как уехал? Почему не арестован? Он еще и гражданином Украины стал?!» До Вороненкова подобных прецедентов не было.

— Это и смущает. В чем подвох?

— Ни в чем. Мы знаем, как действовать, знаем, как они работают.

— «Мы» — это кто конкретно?

— (Улыбается.) Ну-у-у, вы сразу хотите все знать. Безусловно, еще до войны чуть ли не каждый второй сотрудник СБУ был агентом ФСБ. Спецслужбы Р Ф буквально согласовывали назначения новых сотрудников спецслужб Украины, начиная с руководителя отдела — самой низшей руководящей должности. Но так было до 2014 года. Сейчас и СБУ, и Генпрокуратура очистились от агентов, работают качественно и профессионально, вовсю набирают обороты.

— Спрошу еще раз: кто с нашей стороны выступил гарантом, что вы сможете безопасно находиться на территории Украины?

— Наташа, ну какой может быть гарант, в чем? Я гражданин Украины, кто и как может меня сейчас подставить?

— Вы плохо знаете новейшую историю Украины.

— Мне не нужны никакие гарантии. В Украине, в отличие от других стран постсоветского пространства, работают демократические законы. Как ни странно, главным моим гарантом был закон. Хотя на российских центральных телеканалах уже вовсю кричат: мол, нужно обменять Вороненкова на Сущенко, а если не получится — убить, как Бандеру. Люди в России сошли с ума, они не здоровы.

— С кем из украинской власти вы первым делом встретились, переехав в Киев?

— Ни с кем.

— То есть ни с президентом Порошенко, ни с генпрокурором Луценко, ни с главой СБУ Грицаком, ни с главным военным прокурором Матиосом?

— Мои частные контакты не могут быть предметом нашего интервью, при всем уважении к вам, Наташа. Было бы смешно принижать свое сегодняшнее положение. Но я в первую очередь хочу быть полезен своей стране, своей второй Родине, которая оказалась ко мне гораздо добрее и ласковей, чем первая. Я доктор юридических наук, прекрасно ориентируюсь в системе российского права и в его пробелах. В рамках процесса над Януковичем я общаюсь со многими знаковыми людьми.

— А с Порошенко не встретились?

— Мы на расстоянии одного рукопожатия.

— И с Луценко не пересеклись?

— А надо?

— Неужели за полгода ни с кем из украинских политиков и чиновников не познакомились?

— Со многими я был давно знаком.

— В чем ценность именно ваших показаний против Януковича, если украинская власть пошла на такие репутационные риски и во время войны с Россией вручила бывшему депутату Госдумы гражданство?

— Еще раз: я получил гражданство Украины на законных основаниях. Я на 50% украинец. Мой прадед Аким Дудниченко возглавлял Монархический союз Украины, все детство я провел в Херсоне, Мариуполе, Николаеве, Евпатории.

Когда возник вопрос о привлечении Януковича к уголовной ответственности за госизмену (что я считаю очень правильным), я, как гражданин Украины, посчитал своим долгом дать эти показания и рассказать, что мне известно. Насколько ценны мои показания, определит суд. Генпрокурор посчитал их очень важными.

— Но ведь вы даже не знакомы с Януковичем, что такого могли рассказать?

— А зачем мне быть с ним знакомым? Меня же не спрашивали, что он ест или пьет, сколько раз в туалет ходит, с кем живет. Я действительно этого не знаю, да это и значения не имеет.

— А что имеет?

— Давайте не предварять тайну следствия. Скоро будет открытый суд, мои показания будут озвучены публично. И не только мои.

— В одном из интервью вы заявили: «Если бы в 2014-м проголосовал против присоединения Крыма, и 50 метров от Госдумы не смог отойти». А что бы с вами случилось?

— Мне прямо сказали, что буду арестован. У меня уже были сведения, что против меня в режиме секретности фабрикуется уголовное дело.

— Но есть пример Ильи Пономарева — единственного депутата Госдумы, нажавшего кнопку «против». И вроде ничего: жив-здоров, тоже в Киев перебрался.

— Не сравнивайте. Илья был в резкой оппозиции к власти, был широко известен за границей, был публичен. Илья понимал, что для него точка бифуркации пройдена и обратного пути нет.

— А вам что мешало не колебаться вместе с генеральной линией партии?

— Я диссонировал внутри системы, не публично. Не отрицаю: я старался выжить в путинских реалиях. Я не хотел быть депутатом Госдумы, но зашел в парламент, чтобы пойти на вышестоящую должность в исполнительную власть. Депутат Госдумы в России — никто, ноль, пустое место. Это все знают. Я мог стать аудитором Счетной палаты, губернатором Нижегородской области, меня фракция согласовывала на эти должности, но мне так и не дали пройти в исполнительную власть.

— Почему вы не отозвали свой голос за присоединение Крыма, если, как утверждаете, были на самом деле против?

— У меня не было морального права перед фракцией на откровенный демарш. Я прошел по списку. Фракция приняла решение. Они были непреклонны. В тот момент я не мог гордо засунуть руки в брюки и исчезнуть из страны.

Кстати, на том голосовании было порядка 40 депутатов, которые категорически не хотели присоединения Крыма. Это депутаты многих созывов, с внутренним стержнем, но в последний момент все равно нажали за. Значит, к каждому подобрали рычаг давления. Какой именно — не знаю, возможно, шантажировали через семью и детей…

— Из ваших ответов выходит, что самой влиятельной и мощной организацией в современной России является ФСБ.

— Так и есть, остальные органы, включая МВД и армию, уничтожены. При авторитете Шойгу армия начала возрождаться, это, кстати, очень дорогостоящий и долгий процесс, но та же генпрокуратура РФ лишена всех властных и контрольных полномочий. ФСБ подавила в России все…

— Путин боится собственных силовиков или они абсолютно ему подконтрольны?

— Он может и не боится, но пора бы.

— Кто самый влиятельный в окружении президента РФ?

— Люди из кооператива «Озеро». Это ближний круг Путина, современное Политбюро.

— Я правильно понимаю, что именно Путин дал отмашку начать уголовное дело против вас?

— Нет, это не его уровень. Меня заказал генерал ФСБ Олег Феоктистов. До недавнего времени он возглавлял службу безопасности «Роснефти», которой заправляет Сечин. Мое противостояние с Феоктистовым началось еще в 2007 году во время работы в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков.

— Вы лично знакомы с Путиным?

— Я часто бывал в Кремле.

— Многие в Украине уверены, что с уходом Путина война тут же прекратится. Вы тоже так думаете?

— Война на Донбассе закончится раньше, потому что здравый смысл должен восторжествовать. Они в России должны понять: война в Украине прежде всего не выгодна им самим. Роль личности в истории очень велика, а в истории России — тем более. Думаю, если Путин уйдет, определенная инерция системы останется, но недолго. Все изменится.

— Путин пойдет на президентские выборы 2018 года?

— Думаю, да.

— Пойдет, несмотря на слухи о состоянии его здоровья?..

— Живой или мертвый. Ближайшему окружению надо сохранить свои капиталы, потому Путин будет президентом до 2024 года. Дальше посмотрим.

— Не покидает ощущение, что вы — часть большой спецоперации ФСБ, подробности и цели которой мы узнаем через много лет.

— Сколько горя и беспардонной несправедливости в моей жизни случилось руками этой организации, даже неприятно вспоминать. Не знаю, за что мне все эти испытания. Я не люблю развозить сопли по этому поводу, хотя мог бы. Но это слабо и немужественно. Ваш упрек мне неприятен. Время все расставит на свои места и я не разочарую вас…

Оригинал интервью читайте здесь

Фото: Денис Вороненков /"ВКонтакте"

801

Читайте нас в Facebook

РЕКЛАМА
Заметили ошибку? Выделите её и нажмите CTRL+Enter
    Введите вашу жалобу
Следующий материал
Новости партнеров