Александр Керенский: "К террору Ленин и Сталин относились одинаково"
В апреле 1917 года лидер большевиков (экстремистского крыла Российской социал-демократической рабочей партии) Владимир Ленин накануне своего 47-летия вернулся с группой товарищей из эмиграции в Россию. После торжественной встречи на Финляндском вокзале Петрограда Ленин выступил со знаменитыми «апрельскими тезисами». Ему, конечно, поаплодировали, но из двухчасовой речи практически ничего не поняли даже его верные сподвижники, не говоря уже о простых людях. «Это бывает. Многие не всегда сразу умеют охватить то, что именно нужно сделать в данный момент. Позднее это всем станет ясно», — заявил Ленин.
На следующий день после возвращения большевистской верхушки в Россию на главных улицах Петрограда появились плакаты: «Ленина и компанию — обратно в Германию». Большевики усмотрели в этом происки политических оппонентов. Впрочем, враждебность к Ленину нарастала и в низах. «Идешь по Петербургской стороне и слышишь, как какие-то домохозяйки толкуют: «И что с этим Лениным, приехавшим из Германии, делать? В колодези его, что ли, утопить?» — вспоминала Надежда Крупская. Однако уже через шесть месяцев захватившие власть большевики утопили в крови страну…
Почему Германия охотно согласилась пропустить Ленина и других политэмигрантов через враждебную для русских территорию и сколько денег выделила на октябрьский переворот, «ФАКТЫ» поинтересовались у Владислава Верстюка, доктора исторических наук, заведующего отделом истории Украинской революции 1917—1921 годов Института истории Украины Национальной академии наук.
— Владислав Федорович, почему вагон, в котором из Швейцарии через Германию ехала первая группа российских политических эмигрантов, называют «пломбированным»? Неужели все двери действительно были закрыты наглухо и опечатаны?
— Никаких пломб, конечно, не было. «Пломбированный вагон» — скорее метафора, основанием для которой послужили договоренности соратника Ленина, швейцарского социалиста Платтена, с германским посольством. Согласно этим условиям, никто из немцев не имел права входить в вагон без разрешения Платтена, а также проверять паспорта или багаж пассажиров. В свою очередь российские эмигранты обязывались при проезде через Германию не выходить из поезда. То есть за вагоном признали право экстерриториальности. Он считался как бы клочком швейцарской земли.
Поезд сформировали из двух обычных вагонов. В первом ехали 30 человек, в том числе большевики, меньшевики, анархисты и члены других партий. Во втором — немецкие офицеры (сопровождавшие российских политэмигрантов) и обслуживающий персонал, в частности, повар. Фигурой номер один в поезде, конечно же, был Ленин. Вместе с ним ехали Надежда Крупская и Инесса Арманд. В том же вагоне находились Григорий Зиновьев со второй женой, журналисткой Златой Лилиной и их сыном Стефаном, а также Сарра Равич, первая супруга Григория Евсеевича.
Возвращались политэмигранты весело, с анекдотами и песнями. Правда, Ленин, страдавший от табака, запретил дымить в вагоне, поэтому курильщики выходили с сигаретами в туалет, занимая его на длительное время. Как вспоминали участники поездки, из-за этого возле уборной все время было столпотворение. Случались даже перепалки. Тогда Ленин решил по-большевистски навести порядок и стал выписывать на посещение туалета пропуска, согласно которым у пассажиров, справлявших естественную нужду, было преимущество перед курильщиками.
Из воспоминаний Надежды Крупской:
«С первых же минут, как только пришла весть о Февральской революции, Ильич стал рваться в Россию. Англия и Франция ни за что бы не пропустили в Россию большевиков. Для Ильича это было ясно… Надо ехать нелегально, легальных путей нет. Но как? Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришли вести о революции, и вот по ночам строились самые невероятные планы. Можно перелететь на аэроплане. Но об этом можно было думать только в ночном полубреду. Стоило это сказать вслух, как ясно становилась неосуществимость, нереальность этого плана. Надо достать паспорт какого-нибудь иностранца из нейтральной страны, лучше всего шведа: швед вызовет меньше всего подозрений. Паспорт шведа можно достать через шведских товарищей, но мешает незнание языка. Может быть, немого? Но легко проговориться. „Заснешь, увидишь во сне меньшевиков и станешь ругаться: сволочи, сволочи! Вот и пропадет вся конспирация“, — смеялась я… Немцы (в поезде. — Ред.) старались показать, что у них всего много, повар подавал исключительно сытные обеды, к которым наша эмигрантская братия не очень-то была привычна».
— Кайзеровское правительство, согласившись пропустить по своей территории российских политэмигрантов, надеялось, что они выведут царскую Россию из Первой мировой войны?
— Германия не просто надеялась на это, а все четко рассчитала. Лучше всех по этому поводу выразился британский премьер-министр Уинстон Черчилль, когда сказал, что немцы завезли Ленина в Россию в закрытом вагоне, «как чумную бациллу».
Понимая, что вести боевые действия на два фронта чрезвычайно изнурительно и опасно, Германия с 1914 года развернула в тылу Франции, Великобритании и России подрывную деятельность, финансируя так называемую пятую колонну, то есть различные организации, политические силы и газеты, агитировавшие за поражение своих правительств в войне. То есть «гибридная война», которую Кремль сегодня ведет против Украины, далеко не нова. Ее элементы германский генштаб использовал в борьбе с Россией и ее союзниками еще сто лет назад.
Кстати, немецкое и австро-венгерское правительства оказывали материальную помощь и организации украинских политэмигрантов — Союзу освобождения Украины, члены которого вели в лагерях пропаганду и агитацию среди военнопленных соотечественников и безуспешно пытались организовать в Галиции сопротивление царской армии. Этот факт послужил основанием для распространения мифа о том, что Германия якобы финансировала и Украинскую Народную Республику — чтобы расколоть Россию.
В 1915 году уроженец Минской губернии, видный российский и немецкий социал-демократ Израиль Гельфанд (более известный под псевдонимом Александр Парвус) представил германскому послу в Константинополе план, согласно которому он за большие деньги обязался вывести Россию из войны, устроив там революцию. И ключевая роль в этом деле отводилась малочисленным в то время большевикам. Несмотря на то, что план Парвуса казался фантастическим, германский генштаб решил с ним сотрудничать, выделив для начала один миллион марок. Немцы сделали ставку на Ленина и не прогадали. Ведь Временное правительство после Февральской революции не собиралось заключать с Германией сепаратный мир и продолжило войну.
— Тем не менее Ленин обращался за материальной помощью к русскому консулу, а также в «Стокгольмский эмигрантский комитет»… Вождь большевиков специально старался создать впечатление, что он и его соратники бедны, как церковные мыши?
— В эмиграции Ленин жил довольно скромно и, когда возвращался в Россию, возможно, действительно не имел достаточно средств. К тому же он был не так глуп, чтобы скомпрометировать себя сомнительными связями с немецкими агентами и нарваться на отказ в получении российской визы. Поэтому осторожный будущий вождь мирового пролетариата категорически не согласился напрямую сотрудничать с Парвусом и предусмотрительно попросил товарищей документально засвидетельствовать свой отказ. Переговоры с Парвусом вел близкий соратник Ленина Карл Радек. После этого ситуация с финансированием РСДРП (б) кардинально изменилась. К лету 1917 года тираж большевистской газеты «Правда» увеличился почти в 10 раз — до 300 тысяч экземпляров. В этот период большевики издавали более 40 различных газет, не считая многочисленных листовок, которые ежедневно отправляли на фронт. Финансовая помощь, которую большевикам предоставило кайзеровское правительство, оценивалась в баснословную по тем временам сумму — около 50 миллионов марок. А на все подрывные акции во Франции, Англии и России Германия потратила более 300 миллионов марок.
Временное правительство было очень демократичным, но недальновидным, опрометчиво разрешив Ленину и его соратникам приехать в Петроград. А ведь вождь большевиков, еще находясь в Швейцарии, призывал бороться с теми, кто пришел на смену самодержавию…
Из интервью французским СМИ бывшего председателя Временного правительства Александра Керенского:
«После всеобщей амнистии в стране царил какой-то экстаз. Даже в газете Милюкова (Павел Милюков, лидер кадетской партии, министр иностранных дел Временного правительства. — Ред.), никогда не отличавшегося симпатией к большевикам, написали после приезда Ленина в Петроград: „Мы должны сказать ему: „Добро пожаловать!“ вне зависимости от того, что думаем о взглядах Ленина“… Никто во всей России не верил в ту пору, что глава крайне левой партии может представлять опасность для устоев страны, для ее будущего. Когда я узнал о выступлении Ленина 17 апреля, моим первым эмоциональным порывом было встретиться с ним, поговорить о нашем детстве в Симбирске, о родителях… Не секрет: от некоторых политиков мне поступали предложения погрузить Ленина с его друзьями, приехавшими вместе с ним в Россию на немецком поезде, в трюм старой баржи, вывести ее в Финский залив и затопить там со всем содержимым… Когда, уже будучи в эмиграции, я спрашивал у друзей Ленина из членов левых партий Европы или из меньшевиков о различиях между Лениным и Сталиным, все говорили: в отношении к террору различий между ними не было».
— Но почему следственная комиссия, созданная Временным правительством после неудачной попытки большевистского переворота в июле 1917 года, так и не смогла найти прямых доказательств финансирования большевиков Германией?
— Потому, что деньги Ленину со товарищи поступали по тщательно продуманной схеме с соблюдением всех правил конспирации. Юридические доказательства сотрудничества германского правительства с большевиками были обнаружены лишь после Второй мировой войны в архивах германского Министерства иностранных дел. Деньги перечислялись из специального секретного бюджета немецкого генштаба на счета фирмы Парвуса в нейтральной Швеции. На этом посредничестве он нажил себе состояние.
Некоторые исследователи даже утверждают, что именно Парвус разработал план октябрьского переворота. Скорее всего, это преувеличение. Как бы там ни было, интересно другое. Если в первых советских справочных изданиях о Парвусе хотя бы одним-двумя словами, но все же упоминали, то позже его имя постарались вычеркнуть из советской истории. Очевидно потому, что именно с ним связана история финансирования большевиков.
Деньги от Парвуса получал глава заграничного бюро РСДРП (б), близкий к Ленину Якуб Ганецкий, перечислявший их на счета своей двоюродной сестры Евгении Суменсон, которая держала под Петроградом аптечный склад. Она обналичивала эти средства и передавала Александре Коллонтай или Мечиславу Козловскому. Но прямых улик, свидетельствующих о сотрудничестве большевиков с немцами, не было, и следователи не смогли ничего доказать.
— Тем не менее благодаря Ленину Германии все-таки удалось разрушить Восточный фронт и заставить уже большевистскую Россию заключить в 1918 году выгодный немцам Брестский мир?
— Безусловно, большевики, призывавшие солдат повернуть штыки против своего же правительства и «брататься» с противником, способствовали развалу российской армии. Под их влиянием тысячи военнослужащих самовольно уходили в тыл. Впрочем, в деморализации войск сыграли свою роль также эсэры и меньшевики. Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, который они контролировали, выдал в марте 1917 года приказ № 1, уравнивавший в гражданских правах солдат и офицеров. Такая «демократизация» нарушила основополагающий для любой армии принцип единоначалия, в результате чего резко снизились дисциплина и боеспособность войск. Дошло до того, что солдаты стали безнаказанно убивать своих командиров.
После октябрьского переворота Ленин потребовал от верховного главнокомандующего русской армией генерала Николая Духонина немедленно вступить в мирные переговоры с австро-германским командованием. Генерал отказался, его арестовали в Могилеве и посадили в поезд, чтобы отправить в Петроград, на суд. Но в вагон ворвались солдаты с матросами и, несмотря на протесты присланного Лениным из российской столицы нового верховного главнокомандующего Крыленко, закололи Духонина штыками.
— Очевидцы вспоминают, что когда Ленин поздно вечером 16 апреля (по новому стилю) прибыл на Финляндский вокзал, его встретили тысячи солдат и рабочих. Он действительно был настолько популярен в России или только в столице?
— В народных массах Ленина знали мало. Но в политических кругах Петрограда его имя было хорошо известно, и по призыву большевиков тысячи рабочих и солдат, которые радовались любому поводу покинуть ненавистные казармы, пришли на вокзал. Впрочем, с такой помпой во время всеобщей эйфории после февральских событий встречали не только Владимира Ульянова, но и других революционеров. С не меньшим ажиотажем в мае 1917 года тысячи украинцев Петрограда торжественно приветствовали с сине-желтыми флагами приезд делегации Центральной Рады во главе с Владимиром Винниченко. Правда, его, в отличие от Ленина, на броневик не затаскивали.
После речи на Финляндском вокзале вождя большевиков отвезли в особняк балерины Матильды Кшесинской, который, говоря современным языком, верные ленинцы «отжали» после февральской революции. С балкона этого здания Владимир Ильич и обратился к своим соратникам со ставшими впоследствии широко известными «апрельскими тезисами». Его речь произвела шокирующее впечатление даже на самых верных соратников. Ведь все тогда восторгались демократической революцией и поздравляли друг друга с победой, а Ленин потребовал немедленно провести еще одну — социалистическую. Даже «Правда» несколько дней не решалась опубликовать «апрельские тезисы». Но своей энергией и диктаторскими способностями вождь большевиков таки добился своего…
3573Из воспоминаний меньшевика Николая Суханова, слушавшего речь Ленина в особняке Кшесинской в ночь на 17 апреля 1917 года:
«Ученики восторженно, дружно, долго аплодировали учителю. На лицах большинства был только восторг и ни тени сомнений. Счастливые, невинные души!.. Но грамотные, долго и дружно аплодируя, как-то странно смотрели в одну точку или блуждали невидящими глазами, демонстрируя полную растерянность: учитель задал работу головам учеников-марксистов… Я вышел на улицу. Ощущение было такое, будто бы в эту ночь меня колотили по голове цепами. Ясно было только одно: нет, с Лениным мне, дикому, не по дороге…»
Читайте нас в Facebook
