Мама луганского патриота Владислава Овчаренко: "Сынок, поверь, мы будем бороться до тех пор, пока ты не выйдешь на свободу"
«ФАКТЫ» писали о том, что в августе 2016 года луганчанин Владислав Овчаренко вместе со своими единомышленниками — членами фан-клуба футбольной команды «Заря» сжег флаг так называемой «Луганской народной республики». Затем сфотографировался в центре оккупированного города на фоне флага Украины возле стелы «Я люблю тебя, Луганск». Фото и видео Влад разместил в социальной сети «ВКонтакте». Несмотря на то что на снимках «ультрасы» были с закрытыми лицами, 10 октября 2016 года шестерых участников акции протеста схватили. Сдать патриотов в так называемое «МГБ» («министерство государственной безопасности») «ЛНР» мог кто-то из собеседников в социальной сети.
Спустя полтора месяца четверых заложников отпустили, вынудив «покаяться» в объектив видеокамеры и сфотографироваться с флагом «ЛНР». Но Владислав Овчаренко и захваченный в числе других Артем Ахмеров остались в застенках «МГБ», которое теперь располагается в здании областного управления СБУ.
*Акции протеста патриотов в августе 2016 года (фото фан-клуба ФК «Заря» (Луганск)
«За полгода до ареста сына мне стало сниться, что к нам пришли с обыском»
Свой 21-й день рождения (24 ноября) Владислав Овчаренко встретил за решеткой: 25 октября 2017 года «военный трибунал» приговорил его к 17 годам лишения свободы, Артема Ахмерова — к 13 годам за «шпионаж в пользу Украины».
«ФАКТЫ» побеседовали с мамой Владислава Викторией Овчаренко.
— Вы предчувствовали, что такое может случиться с вашим сыном?
— За полгода до ареста Влада мне стало сниться, что к нам пришли с обыском… Наша семья не поддерживала происходящее в Луганске. И до полной оккупации города мы пытались объяснить окружающим свою позицию, привлечь как можно больше людей на свою сторону.
Об акциях протеста с флагом сын мне не рассказывал. Лишь обмолвился, что ему угрожают в комментариях к каким-то его постам в Интернете. Но я не могла узнать подробности, так как удалила свой аккаунт в соцсети «ВКонтакте» после того, как в группе цветоводов, где я состояла, начали разгораться политические дискуссии.
В день ареста Влад ушел из дому часов в десять утра, сказав, что встретится со своей девушкой. Когда он не вернулся к обеду, я пыталась связаться с сыном по телефону, но трубку он не брал. Мы с мужем позвонили в милицию, в больницы. А около восьми вечера к нам домой пришли с обыском.
Я поняла, где Влад, когда увидела у одного из визитеров шеврон «МГБ». Спросила, жив ли мой сын. Тот процедил сквозь зубы: «Более чем. Следователь с вами свяжется».
Три дня мы обивали пороги «МГБ», пока нас не отвели к следователю. Она сказала, что Влада обвиняют в «измене «ЛНР» и «шпионаже в пользу иностранного государства». Услышав, что «иностранное государство» — это Украина, я сказала, что обвинения абсурдны. Вся наша семья — граждане Украины, мы проживаем на территории Украины, от украинского гражданства не отказывались, паспорт «ЛНР» не получали. На что следователь заявила, что мы «автоматически» стали гражданами «ЛНР».
— Сколько раз вы виделись с сыном за те 13 месяцев, которые Влада держат за решеткой?
— Дважды. Первый раз — весной, перед началом заседания суда по поводу продления Владу срока содержания под стражей. Тогда конвой позволил нам с отцом подойти к сыну и обменяться с ним парой фраз. Успела сказать: «Сынок, поверь, мы будем бороться до тех пор, пока ты не выйдешь на свободу». Вторая встреча была недавно, 9 ноября, в СИЗО. В комнате, где нас разделяло стекло, мы несколько минут поговорили по телефону.
А до этого весь год ежедневно ходили в здание суда, чтобы посмотреть расписание заседаний, которые проходили в закрытом режиме. Нас туда не пускали. Но мы с мужем ждали, когда привезут арестованных, чтобы, пока их будут вести из автозака в здание, мельком увидеть сына и сказать, что мы его не бросили, делаем все возможное для освобождения. Хотели, чтобы Влад тоже нас видел. Но так получалось не всегда.
*Владислав Овчаренко и Артем Ахмеров
«Мы надеемся только на обмен, а последние события в Луганске могут этот процесс затормозить»
— Как выглядит Влад? Жалуется на что-то?
— Сын не из тех, кто станет жаловаться. Сейчас следов побоев нет. Хотя, когда «МГБ» выложило в Интернет видео «покаяний» его товарищей по фан-клубу, которых схватили в тот же день, заметила у сына гематому на лбу.
Когда я общалась с Владом, мы оба понимали, что нас слушают, за нами наблюдают. Поэтому не стала спрашивать сына о том, бьют ли его. А при встрече в СИЗО сказала, что уже обратилась куда только возможно: в представительства ОБСЕ, Красного Креста и ООН в Луганске. Передала заявление и в СБУ — в Центр обмена пленными. Мы надеемся только на обмен. А последние события в Луганске могут этот процесс затормозить — для того, чтобы состоялся обмен, нужна тишина.
Апелляцию на приговор мы не подавали, это бесполезно. Да и некуда — апелляционный суд в Луганске не функционирует. Владу был назначен так называемый государственный адвокат, телефон которого нам дала следователь. Но защитник постоянно отвечал нам, что очень занят и… не помнит (!) подробности по делу Влада. А те, кто уже сталкивался с судебной системой «ЛНР», сказали нам, что адвокаты на исход дела «политзаключенного» практически не влияют.
— Какие вещи у вас изъяли при обыске?
— Все «изъятое», кроме системного блока компьютера и телефона Влада, нам вернули. Кстати, наклеек «Правый сектор» и «Азов», которые сын держал в руках во время съемки его «признания», у нас никогда не было. Но я знала Олега Аксененко, бойца «Азова», который погиб в Иловайске 20 августа 2014 года. Товарищи по клубу болельщиков ФК «Заря» приходили на могилу Олега, который погиб 20-летним. Судя по видеозаписи, похоже, что на кладбище в годовщину его гибели ребята и сожгли флаг «ЛНР».
Впервые после ареста мы увидели сына на видео, где он «признается» в том, что его якобы «завербовали спецслужбы» Украины. «Сознается», но не кается. А все остальные «арестанты» — явно под давлением — все валят на него, даже то, чего не могло быть в принципе. Например, говорят о том, что Влад в июне 2014 года якобы проходил подготовку к диверсионной деятельности в военном лагере украинских спецслужб под Чугуевом на Харьковщине. После того как я принесла следователю документы о том, что как раз в это время Влад защищал диплом в Луганском торгово-кулинарном лицее (он еще успел получить украинский диплом), видео с наговором на него исчезло с сайта «МГБ».
После лицея Влад планировал поработать, а затем поступать в институт, чтобы получить специальность технолога общепита. Играл в шахматы, в футбол.
— Он сумел найти работу?
— Весной 2016 года сын устроился в ресторан, где вскоре дорос до должности повара в мясном цехе, став, можно сказать, основным кормильцем семьи. Ресторан закрывался с началом комендантского часа. Работников развозили по домам, но однажды машина сломалась в пути, и сын пришел домой пешком во втором часу ночи. Мы с отцом тогда сильно переволновались и настояли на том, чтобы Влад уволился.
— А у вас с мужем есть работа?
— До войны я занималась выращиванием и продажей цветов. Но когда в Луганск вошли чужие танки, поняла, что этот бизнес меня не прокормит. Всем стало не до цветов. Я распродала остатки своих фиалок — 600 сортов. Сейчас работает только муж — охраняет автостоянку. В начале войны, когда его некому было подменить, мы все переселились в офис возле этой стоянки и прожили там три месяца, фактически не вылезая из подвала, где спасались от обстрелов. Но зато сохранили машины — пять—семь автомобилей, которые хозяева оставили, спешно покидая город. Позже, когда боевые действия на территории города прекратились, все автовладельцы приехали за своим транспортом.
— Вы свою проукраинскую позицию не скрываете, а с такими взглядами, наверное, непросто сейчас жить в Луганске?
— Да, мы не скрываем, что вся наша семья поддерживает целостность Украины. Следователю так прямо и сказали. Но мы не единственные в Луганске, кто тоскует по украинским флагам и не видит перспектив у «республики». Я же слышу разговоры на улицах, в транспорте, магазинах… Несмотря на то что люди запуганы чужим оружием и репрессиями, эти разговоры происходят все чаще. Кстати, Влад написал несколько статей для немецкого журнала о том, как живется в Луганске, как было раньше и что изменилось с приходом «ЛНР».
Опасаемся одного: Влада, осужденного на столь долгий срок, могут перевести в камеру для тех, кто отбывает пожизненное заключение. А там сидят уголовники-рецидивисты. Сыну вменили статью «государственная измена в форме шпионажа». Я спросила у Влада на последнем свидании: «С твоей статьей в камере еще кто-то есть?» Он ответил: «Нет».
— В день рождения сына вы с ним виделись?
— Нет. Свидания разрешены не чаще раза в месяц, а мы уже виделись в ноябре. Передачи, к счастью, не запрещены, и сын сказал, что получает их. В том числе сигареты, которые мы покупаем не для Влада (он некурящий), а для его сокамерников, предполагая, что многим из них с воли ничего не передают: у кого-то нет близких или у родных нет средств. Ко дню рождения сына мы передали два «Киевских» торта, которые специально привезли из столицы. Живем надеждой, что Влада обменяют.
1191Читайте нас в Facebook
