Зарплаты в оккупированном Киеве составляли 200—500 рублей, а килограмм сала стоил семь тысяч
Новый, 1943 год киевляне встречали в мрачную пору: хозяевами столицы Украины были тогда нацистские оккупанты. Уже больше года они распоряжались древним городом, устанавливая здесь свой «новый порядок». Центр Киева представлял собой заснеженные руины; вместо разрушенных мостов приходилось пересекать Днепр по льду. Городское хозяйство после отступления Красной армии было восстановлено лишь отчасти, так что люди носили воду из колодцев или из днепровских прорубей, обогревались печами, пользовались примитивными светильниками и перемещались по городу на своих двоих.
В период оккупации для рядового киевлянина накрыть хотя бы скромный новогодний стол было проблематично. Мизерные зарплаты не позволяли идти на какие-либо излишества. Скажем, уже к декабрю 1941 года по рейхскомиссариату Украина, в который входил и Киев, установили стандарт ставок заработной платы для местных работников промышленности. Зарплата делилась на шесть уровней: от 70—75 копеек в час для учеников и практикантов до 2 рублей 50 копеек для квалифицированных рабочих. Причем увеличивать эти расценки не разрешалось. Аналогичные ставки, разделенные на восемь разрядов, приняли в дальнейшем и «для всех туземных служащих немецких учреждений». Даже лучший работяга, вкалывая 12—14 часов в день, не мог бы получать по этим нормам больше 900—1000 рублей, а в среднем зарплаты рабочих и служащих колебались в пределах двух — пяти сотен. Неработающим иждивенцам — старикам, инвалидам, детям — доставались нищенские пайки.
* Центр Киева представлял собой заснеженные руины (фото улицы Прорезной, сделанное итальянским лейтенантом Франко Поцци. 1942 г.)
Между тем из воспоминаний очевидцев известно, что на киевских рынках (Бессарабском, Житнем, Сенном и других) осенью 1942 года коробок спичек стоил десятку, стакан гороха или пшена — 20—25 рублей, стакан соли — 200 рублей, килограмм хлеба — 250 рублей, килограмм сала — семь тысяч. Понятно, что при таких ценах можно было жить только впроголодь. Время от времени гитлеровцы и полицаи ограничивали привоз из окрестных сел, задерживали крестьянские телеги, отбирали у них продукты. Рынки пустели, но сами нацисты, пользуясь оказией, «загоняли» жителям излишки харчей или выменивали на ценные вещи.
* Из-за того что мосты были разрушены, пересекать Днепр приходилось по льду (переправа в районе нынешнего моста Метро. Фото 1942 г.)
В привилегированном положении находились оккупанты и фольксдойче. В Киев привозили шампанское, шоколад, экзотические фрукты, всякие деликатесы, предназначенные для немецких офицеров. Лишь знакомство с ними позволяло на Новый год окунуться в праздничную атмосферу. Впрочем, надежда на это далеко не всегда оправдывалась. Украинская писательница Докия Гуменна в своем романе-хронике «Крещатый Яр» о киевских событиях 1941—1943 годов (она сама была их свидетельницей) упоминала характерный случай. Некие девицы захотели свести выгодное знакомство с германскими офицерами и пригласили их к себе на встречу Нового года: «Ну, встречали, ели, пили, танцевали, веселились, принимали их, как у нас заведено. А после этого гости повынимали из карманов бутерброды и бесцеремонно стали уминать их, не угощая своих дам».
Таким образом, на исходе декабря 1942 года в большинстве домов появились только скромные елочки или хвойные ветки, которые потом шли на растопку. Немногим более празднично выглядело Рождество, а потом старый Новый год — ведь многие храмы, закрытые большевиками, при оккупантах снова начали действовать. Однако ночные хождения были категорически воспрещены: действовал комендантский час. Не было ни смысла, ни возможности посещать дворы с колядками или щедривками. Они звучали непосредственно в храмах или на церковных подворьях. Один из тогдашних учащихся школы на улице Вышгородской вспоминал, как в январе 1943-го батюшка-законоучитель привел школьников в приходской Покровский храм на Приорке. Там они слушали, подпевая: «Щедрий вечір, добрий вечір!..»
Но все же в праздничные дни нашлось место для исполнения колядок. Минуло 35 лет творческой деятельности украинского хорового дирижера и композитора Петра Гончарова. Незрячий к тому времени музыкант был регентом хора Владимирского собора и руководил хоровой капеллой на Ярославовом Валу. В честь годовщины в зале тогдашнего хореографического училища (теперь — помещение Университета театра, кино и телевидения имени И. Карпенко-Карого) вскоре после Рождества состоялся концерт колядок под управлением юбиляра.
Новогодние выступления советских вождей до киевлян практически не доходили. Объявления начальника полиции безопасности и СД недвусмысленно предостерегали: «Слушать заграничные радиостанции и распространять информацию заграничных радиостанций запрещается. Нарушение этого запрещения будет караться смертью». Советское, английское или американское радио звучало разве что в партизанских отрядах или в убежищах подпольщиков.
Зато праздничные речи и послания лидеров Третьего рейха были в изобилии напечатаны киевской газетой «Нове українське слово» под редакцией бывшего «красного профессора» Константина Штеппы. Читатели газеты могли ознакомиться с образцами красноречия самого Адольфа Гитлера — его воззванием к немецкому народу и приказом по армии. Фюрер похвалялся достигнутыми в истекшем году победами, заверял в нерушимом единстве германской нации, посылал обильные проклятия в адрес «иудейско-большевистско-капиталистических гиен» и патетически взывал к Господу Богу, «чтобы Он и в наступившем году, как и в прежние годы, дал нам свое благословение».
Гитлер не сомневался, что кампания 1943 года приведет его к полной победе. В такой же уверенности пребывали и его ближайшие подручные. Рейхсмаршал Герман Геринг закончил свое воззвание к немцам словами: «Итак, лозунг на новый год — победа!» А рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс выступил по радио с речью под заглавием: «Новый год будет нашим годом!»
Как хорошо теперь известно (хотя киевские читатели «Нового українського слова» могли об этом только догадываться), именно в те новогодние дни разворачивалась грандиозная операция по разгрому гитлеровской группировки под Сталинградом. Предсказания нацистских вождей не сбылись, и Господь их не благословил. Напротив, 1943-й стал годом коренного перелома в ходе Второй мировой войны. Уже до следующего Нового года войскам вермахта пришлось очистить большую часть Украины и ее столицу — Киев.
* Газета «Нове українське слово» издавалась в Киеве в период оккупации
В соответствии с немецкими шпаргалками местные идеологи составляли новогодние обращения непосредственно к жителям Украины, к киевлянам. Та же газета «Нове українське слово» опубликовала редакционную статью «Новый год — новый труд».
«Что же принесет нам новый, 1943 год? — вопрошал анонимный автор статьи. — Такой вопрос встает перед каждым украинским гражданином. И сейчас, в самом начале его, следует нам с абсолютной ясностью осознать: этот новый год будет не менее тяжелым, чем предыдущий».
После столь «оптимистического» зачина нужно было предъявить читателям некий позитив. Так, согласно статье, в течение 1942 года на территории Украины были «устранены все следы большевизма. Гарантирована безопасность в стране, а под защитой немецкой власти началось развитие культурной и религиозно-церковной жизни. Вновь открытые церкви свидетельствуют о немецкой религиозной толерантности, а тысячи театров, клубов, хоровых ансамблей, выставок художественных произведений — о развитии украинской культуры». Здесь предусмотрительно не говорилось об успехах образования — ведь в октябре истекшего года рейхскомиссар Украины Эрих Кох издал распоряжение о ликвидации местных институтов и старших классов в школах.
Но главное достижение виделось в следующем: «Украину удалось включить в сферу европейских интересов. И вообще на Украине повеяло духом Европы». Под «веянием» подразумевалось прежде всего то, что свыше полумиллиона украинцев были вывезены на работы в Германию. В начале 1942 года многие местные жители, соблазненные агитационными посулами, отправились туда добровольно. Но очень скоро до Украины дошли правдивые сведения о каторжных условиях, ожидавших остарбайтеров. После этого людей начали принудительно вывозить по разнарядке, а в случае недобора просто хватали их на улице и отправляли на вокзал.
Под конец новогоднего текста киевлянам было недвусмысленно заявлено: «Все украинцы должны трудиться для победы и приносить для нее всяческие жертвы. Поскольку, начиная эту войну за судьбы Европы, за благо европейских народов, Германия никогда не предполагала приносить жертвы одна. Украинцы в будущем также не могут пользоваться благами победы задаром. Это было бы паразитично. А паразитизм неведом и глубоко враждебен украинскому национальному духу. Поэтому во время этой войны мы обязаны приносить жертвы. На нашу долю выпала трудовая жертва. Мы принесем ее. Принесем для блага наших потомков, для нашего собственного блага, которым воспользуемся в долгий и счастливый мирный период, предстоящий после победного для Германии и Европы завершения этой войны».
Следующий Новый год редактор «Нового українського слова» и предполагаемый автор цитированной передовицы Константин Штеппа встретил уже далеко от Киева. В дальнейшем судьба привела его в «плутократические» Соединенные Штаты, которые он столь усердно поливал грязью в своей газете. А тысячам киевлян, побывавших под нацистской оккупацией, довелось в течение 1943 года приносить обильные жертвы сначала гитлеровскому режиму, а потом и сталинскому.
В январе 1943-го киевская пресса поместила очередную карикатуру на Сталина, отмечая, что его «единственным утешением» под Новый год стало признание СССР Уругваем. А по другую сторону линии фронта уже выходили советские плакаты и открытки с подписями в прозе и даже в стихах:
В страхе день за днем считая,
Жмется гитлеровцев стая:
Сорок третий — Новый год —
Их с лица земли сотрет.
Читайте нас в Facebook
