Когда на Луганщине школьникам говорили: «Слава Україні!», от ответа «Героям слава!» люстры качались, — капеллан
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о капеллане Романе Борисе, который оборудовал часовню в кузове от передвижного стоматологического кабинета и отправился на Донбасс, чтобы Словом Божьим поддержать наших бойцов.
«Ребята причащались в бриджах, шортах, тапках, с автоматами, не спрашивая о патриархате»
— Как к вам пришло решение стать духовным наставником для бойцов на Донбассе?
— Впервые выехал в зону боевых действий с группой Автомайдана 9 августа 2014 года, — рассказывает Михаил Бучак. — Тогда взял с собой дары для причащения, не зная, что там меня ждет. Ведь до этого никогда на фронте не был. Мы и под обстрел попали, и под «блуждающий миномет», заехали в тупик. Наконец на блокпосту нам рассказали, куда ехать. Там увидел ребят в тапках и вьетнамках — непонятно было, что здесь происходит. Благодаря Богу мы таки добрались в Счастье, и я остался в подразделении добровольцев.
Утром решил причастить ребят, не зная, кто чем дышит. Недалеко от входа в школу накрыл каменный выступ флагом, выложил все для причастия и сказал: «Кто хочет исповедаться и причаститься, подходите, пожалуйста». Ребята начали собираться: в шортах или бриджах, тапках, с автоматами. Никто не спрашивал о патриархате. А через два дня начались бои под Хрящеватым, Новосветловкой. Бойцы получили сухой паек на два дня, а бои шли две недели. Тогда впервые столкнулись с регулярными подразделениями российской армии. Думаю, Бог многим тогда был нужен. Здесь, в тылу, понять войну невозможно.
.jpg "Священник Михаил Бучак благословляет добровольцев")
— Мы только научились на колени становиться перед «200-ми». Это практически все познания о войне для многих…
— Позже, когда показывал священникам видео этого причастия, услышал: «А ты спрашивал, они с утра ели или нет?» Меня это удивило. Это был бы самый глупый вопрос, ведь эти ребята через два дня вступили в смертельные бои. Такие моменты на войне стали движущими, чтобы понять, что буква убивает, а дух животворит. Если бы следовал букве, то духовно убил бы многих бойцов.
Читайте также: «Отец Валентин старался обратить к Богу даже наших врагов»
В 2014 году я ничего не знал о капелланстве, лишь исполнял свои священнические обязанности в кардинально других условиях. Поэтому надо было изменять правила служения, невзирая на замечания, что не соблюдаю церковные правила. Но при встрече с известным канонистом Кириллом Говоруном (ученик греческого профессора-богослова, который участвовал в написании Томоса), задал ему вопрос: «Я на передовой, нет чаши, вина, облачения, антимиса, без которого нельзя служить службу, а только булочка и компот. Завтра ребята идут в бой. Что делать: придерживаться всех канонов или служить литургию на булочке с компотом (хотя со стороны это насмешка над богослужением) и причастить солдат?» Он засмеялся: «Если на весах спасение души и жизни человека, то о каких правилах может быть речь?» Духовнику надо думать не о форме, а о содержании. Мы на войне неформатные священники. Поэтому, когда возвращался домой, было очень тяжело видеть равнодушие, лицемерие некоторых людей. Но в то же время научился ценить всех — и плохих, и хороших. Некоторых плохими сделала среда, в которой они выросли и жили.
«Понимая важность украинского языка для становления государства, все же не поддерживаю пренебрежительного отношения к русскоговорящим»
— Многие обвиняют жителей Донбасса в предательстве, ненависти к Украине. А ваше мнение о тех людях?
— Когда ехали в Авдеевку в 2015 году, дети бросали камни в наши машины. Мы останавливались, доставали пакеты с конфетами, едой, вещами и ехали дальше. Возвращаясь назад, слышали, как эти дети нам кричали: «Слава Україні!» Понял тогда: людей надо воспринимать такими, какие они есть, и давать шанс Богу их изменить.
В Марьинке, Красногоровке священник — это батюшка на московских крыльях, его не достать. Дети удивлялись, что мы с ними играли, обнимались. Спустя месяц нашего пребывания там, когда заходили в местную школу и говорили: «Слава Україні!» — то от ответа «Героям слава!» люстры качались. Нельзя отгораживаться от той Украины. Только любовь изменит мир. В одной из школ на Луганщине мы пели «Був батько наш Бандера…» — и ничего, остались живы. Мы привозили другой мир, и он не такой страшный, как этим людям рассказывали многие годы.
Читайте также: Капеллан Николай Ярошенко: «На Донбассе местные называли нас карателями, а потом отпускать не хотели»
Понимая важность украинского языка для становления государства, все же не поддерживаю пренебрежительного отношения к русскоговорящим. У меня, например, есть знакомая Таня, называю ее «русскоязычная бандеровка», которая очень много помогала нашим военным. Вопрос языка ключевой, но эволюционный.
— Капелланство — это опасность. Но вы, кажется, чаще на войне, чем здесь.
— До августа 2015 года капелланское движение было добровольно-спонтанным, и я ездил на фронт при каждой возможности. А когда началось упорядоченное капелланство, сам попросился в 81-ю аэромобильную бригаду. Авдеевка, Опытное, позиция «Зенит» — это передовая, где уже проходил службу как капеллан не неделю, а месяц-два. Да, было много опасных моментов — это же война. Но как-то Бог уберегал. В 2016 году под Авдеевкой заехали в квадрат обстрела сепарской минометной батареи. Хвала Богу, они в то время «молчали». Замкомандира тогда сказал: «Ваши капелланы заставили меня поверить в Бога».
В Марьинке на Михаила служили службу в палатке. Начался обстрел. Осталось только подразделение ремонтного взвода. Вечером — снова обстрел. К счастью, 120-е мины падали так, что никто не погиб и не было раненых. За пять часов до обстрела забрали технику, иначе от нее ничего не осталось бы.
На войне я увидел и никчемность некоторых командиров, политруков. Многие срываются… И люди с войны приходят другими, их надо уметь слушать и слышать.
«Мы будем иметь в реалиях XXI века Украину Ярослава Мудрого»
— Отец Михаил, а ведь ваше капелланское служение началось еще на Майдане. Ведь так?
— Для меня первые выезды в Киев в 2014 году между воскресными службами в приходе были волонтерскими: как и все, мы туда везли необходимые вещи. Майдан для большинства украинцев — это порыв сердца на генетическом уровне. Кто-то из духовенства противился этому, а кому-то он был близок по духу. Чуть позже стало понятно, что события 2014-го отличаются от Майдана-2004. Тот я называю «майданом царя»: мы, как евреи, хотели доброго царя, который все изменит. И эта надежда была в стиле Грушевского и Винниченко — «обойдемся без попов». Да, без попов можно обойтись, а без Бога и веры тяжело.
Читайте также: Капеллан Иван Исаевич: «Уверен: молитвы детей дважды спасли мне жизнь»
В 2014 году священничество было на Майдане постоянно. Это была новейшая Запорожская Сечь, которую невозможно представить без молитвы. 18 февраля я тоже находился в Киеве. Интересно, что, когда ехали, на блокпостах всех останавливали, проверяли, нет ли оружия. А нас ни разу не остановили. Я сидел впереди с крестом и молился. В «урядовом квартале» дорогу преградил «Беркут», развернуться мы не могли. И что вы думаете? Мы к ним подъехали, и они расступились. Мы ведь ехали не ломать головы, а с пониманием и молитвой, как управит Господь. Та ночь памятная для всех, кто там был. Для меня это также и Божья ночь, ведь с точки зрения стратегии мы не должны были устоять. Но даже ветер дул в сторону «Беркута». К сожалению, там было и много лицемерия…
— А 19 февраля меня начало сильно знобить, — продолжает отец Михаил. — В медпункте сказали, что это грипп. Потом мне стало хуже, и мои ребята решили, что надо ехать домой. В 18:00 выехали из Киева. Дома после 11:00 проснулся — температура 36,6. У меня такие случаи, когда Бог уводил от опасности, были не раз. По-другому я бы не вернулся.
После всех тех событий понял: Бог не оставит Украину, он будет вести ее вперед… Потом началась война. Для меня волонтерство стало продолжением Майдана.
Читайте также: Капеллан Константин Холодов: «До конца своей жизни буду поминать на каждой службе имена шести погибших ребят»
— В вашем приходе сразу начался активный сбор денег в помощь армии.
— Да, мы покупали бронежилеты, каски и все остальное. Позже отправили «Фольксваген Т4». Начали ездить на полигон в Широкий Лан, где формировалась 51-я бригада. Мне памятен один случай. Знакомый таможенник привез отличный бронежилет с воротником-стойкой и каску. Приехали на полигон и отдали его нашему земляку. И тут подошел такой щупленький паренек из Камень-Каширского района (Волынская область) и попросил примерить. Вдруг он заплакал со словами: «Мне такой не привезут, у нас бедное село». Для меня это был очень тяжелый момент, когда понимаешь, что не можешь помочь всем. Но Коля, которому достался немецкий комплект, уходя в отпуск, отдал его этому парнишке. И бронежилет спас ему жизнь: одна пуля попала в пластинку, а другая застряла в воротничке. Но парня взяли в плен, и как он волновался после обмена, что не смог вернуть бронежилет — его забрали «сепары».
Уже не могу вспомнить, когда и почему впервые оказался в нашем Волынском центре самообороны, но так получилось, что все группы добровольцев, в основном из подразделения «Айдар», я благословлял в АТО. К сожалению, многие не вернулись…
— Вы всегда в конце проповеди говорите: «Все будет Украина!» Зачем же Богу такие жертвы?
— Богу жертвы не нужны. Но есть законы природы, экономические и духовные тоже. Чтобы страна очистилась, мы должны знать, какую цену заплачено. Украина заплатит большую цену за тот диамант, которым она станет. Мы многое запустили… Если не мыться десять лет, то как потом надо париться? Каждый из нас должен измениться. Некоторые парни погибли бы и здесь от водки, наркотиков или ножа. А там они поднялись на высшую ступень духовного роста и ушли к Богу. Украина построит общество, в центре которого будет именно Бог. И которое в своем развитии опередит многие государства. Идет не просто борьба между нациями, а между Богом и Дьяволом. Но мы будем иметь в реалиях XXI века Украину Ярослава Мудрого. Недолго ждать…
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о капеллане из Херсона Игоре Петренко, который был захвачен в плен боевиками и 52 дня провел в застенках «ДНР», где подвергался пыткам и унижениям.
Фото из Facebook
Читайте нас в Facebook
