Чтобы удалить посторонний предмет, из тела слили всю кровь: уроженец Луцка 24 года жил с 18-сантиметровым катетером в сердце, оставленным врачами
Уроженец Луцка 24 года жил с 18-сантиметровым катетером в сердце и даже об этом не догадывался. Трубку случайно забыли в грудной клетке Игоря Мысана, когда он, будучи 17-летним парнем, лежал в реанимации после ДТП. Игорь был на грани жизни и смерти: кровоизлияние в мозг, черепно-мозговая травма, восемь дней комы… А когда пришел в сознание, начались непонятные для врачей осложнения в виде температуры под сорок, судорог, фурункулов по всему телу и бактериальной инфекции. В тот момент никто из обследовавших Игоря медиков не догадался, что такое состояние провоцирует оказавшийся в сердце посторонний предмет.
«Мы проверили всё, что могли. И ничего не понимаем. Повезите его к какой-нибудь бабке»
— Обследований было очень много, — рассказывает «ФАКТАМ» сестра Игоря Мысана Ярослава. — Какие только диагнозы Игорю не ставили: подозревали туберкулез, малярию, онкологию… Но ничего не подтверждалось, а брату становилось то лучше, то хуже. Врачи постоянно назначали ему антибиотики и только строили догадки. А Игорь тем временем умудрялся жить практически полноценной жизнью: женился, стал отцом, работал водителем-экспедитором (а это тяжелая работа, при которой за рулем иногда проводишь весь день). Но в последнее время его состояние ухудшилось. Появилась сильная одышка, при малейшей физической нагрузке лицо становилось синим, как баклажан. Врачи предполагали, что у него что-то с сердцем или с сосудами.
А началось все с аварии, которая произошла весной 1997 года. Брат заканчивал школу и готовился к последнему выпускному экзамену. Сосед попросил его поехать вместе с ним к отцу, чтобы помочь тому отремонтировать автомобиль. Игорь не хотел ехать, но сосед настоял и повез его на своем мотоцикле. Они врезались в трактор. Игорь сидел сзади и принял весь удар на себя. Его шлем раскололся на две части, а самого его привезли в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой. Следующие восемь дней брат был в коме. Врачи не давали никаких прогнозов. Объясняли, что произошло внутреннее кровоизлияние и они пытаются медикаментозно уменьшить гематому в головном мозге. К счастью, им это удалось, и брат пришел в себя.
Никогда не забуду, как однажды утром мне сказали: «Он очнулся! Просит шоколадку и кока-колу». Когда мне разрешили к нему зайти, Игорь был привязан к кровати. Медсестра объяснила, что это потому, что брат не мог себя контролировать. Сказала, что пациенты после комы часто бывают неадекватными, могут срывать с себя катетеры, пытаться вставать, когда этого делать еще нельзя. Возможно, именно так и было, и Игорь каким-то образом поломал подключичный катетер… Но почему же никто из медперсонала не обратил на это внимания? Этим вопросом я задаюсь сейчас, а тогда никто и не думал ни о каком катетере.
Брату стало лучше, и его перевели из реанимации в нейрохирургическое отделение. Не успели мы обрадоваться, как вдруг начались осложнения: температура под сорок, лихорадка, конвульсии. Его подбрасывало на кровати, жаропонижающие не помогали. Врачи думали, что у него проблемы с легкими, но это не подтвердилось. Затем Игоря долго обследовал ревматолог, но тоже не пришел ни к какому выводу. У брата тем временем появились фурункулы на коже. Ему удалили лимфоузел, полагая, что это он может давать такую реакцию. Назначали сильные антибиотики, но и от них не было ощутимого эффекта. В конце концов врач нам сказал: «Мы проверили все, что могли. И ничего не понимаем. Если хотите, повезите его к какой-то бабке». Когда слышишь такой совет от представителя традиционной медицины, совсем опускаются руки. Тетя, кстати, к бабке Игоря таки отвезла. Та долго водила над ним руками, после чего объявила, что, вероятно, у него проблемы с сосудами. Как вы понимаете, это предположение нам тоже ничего не дало.
Через некоторое время состояние Игоря, по словам его сестры, несколько улучшилось.
«В организме все время шел воспалительный процесс, но брат научился с этим жить»
— После курса еще одного сильного антибиотика температура упала до 37,2 и держалась такой следующие несколько лет, — говорит Ярослава. — То есть все это время в организме шел воспалительный процесс, но уже не такой выраженный, и брат научился с ним жить. Время от времени случались обострения, температура опять подскакивала, и Игоря забирали в больницу. Мы продолжали возить его по врачам, все еще надеясь найти причину. В отделении ревматологии, куда он время от времени попадал, пожилые соседи по палате думали, что «парень косит от армии». И были шокированы, увидев потом его судороги…
Такой следующие 24 года и была его жизнь — с обезболивающими, антибиотиками и периодическими обострениями. В последнее время у брата начало сильно отекать лицо. Игорь думал, что его продувает в машине, но потом отеки появились и на ногах. Лицо синело, а услышав несколько месяцев назад, как он дышит, я ужаснулась — брат буквально задыхался! Мы с его женой настояли на очередном обследовании.
— Хотя надежды на то, что причину найдут, у меня уже, честно говоря, не было, — признается «ФАКТАМ» Игорь Мысак. — Столько было тех обследований… Наверное, человек ко всему может привыкнуть. Вот и я привык жить в таком странном состоянии. Интересно, что результаты кардиограммы при этом у меня всегда были хорошие, поэтому сердцу врачи много внимания не уделяли. По поводу температуры говорили, что, очевидно, теперь, после аварии, 37 с копейками — это моя норма.
А в последнее время одышка уже мешала мне даже ходить. По утрам не узнавал себя в зеркале — лицо с ночи было отекшим, глаза — заплывшими… На очередном обследовании у нас, в Луцке, мне сказали, что это похоже на патологию, связанную с тромбами. Отправили на УЗИ сердца, но там сказали только, что у меня «как-то странно циркулирует кровь» и что «в сердце как будто есть дополнительный клапан».
Читайте также: «Во время медицинской процедуры врач случайно разорвал сыну трахею и даже этого не заметил»
Меня направили во Львов к профессору Юрию Иваниву. И только он, повторяя процедуру УЗИ, спросил: «А не ставили ли вам за последние пять лет подключичный катетер» «Нет, — говорю. — Но его ставили 24 года назад». «Теперь все ясно, — сказал профессор. — У вас внутри катетер». И пока я думал, что ослышался и недоумевал, как такое может быть, профессор позвонил известному кардиохирургу Любомиру Кулыку и сказал: «У меня есть для вас пациент».
Сложной операции по удалению катетера, которую кардиохирург Любомир Кулык сделал Игорю в декабре 2021 года, предшествовали обследования.
— Во время обследования мне несколько раз вводили в вену контрастное вещество, но посмотреть, что же происходит в области ключицы, где когда-то стоял катетер, не получалось, — говорит Игорь Мысак. — А все потому, что контрастное вещество туда не попадало. Как мне объяснили, там уже все было забито образовавшимися тромбами. Катетер за 24 года наделал в моем организме много беды. Мало того, что он был нестерилен и спровоцировал бактериальную инфекцию, так еще и на нем стали образовываться тромбы…
Когда мне сказали, что у меня в сердце трубка, я представлял, что там остался ее маленький кусочек, 2−3 сантиметра. А оказалось, все 18 сантиметров! Но это я узнал уже после операции.
— Мы не медики, и нам сложно было даже представить, что это за операция, при которой тело брата охладят до 18 градусов и на время сольют из него всю кровь, — говорит Ярослава. — Звучит как научная фантастика. Тем не менее это правда. Врач не стал скрывать, что операция рискованная, что вероятность благополучного исхода — около 50 процентов. Мы с женой Игоря места себе не находили от волнения. А вот сам брат, казалось, был абсолютно спокоен.
«Наконец-то могу нормально дышать»
— Я был так рад, что наконец, спустя столько лет, кто-то установил причину моего состояния, что уже не думал ни о каких рисках, — признается Игорь. - А только о том, что хочу поскорее что-то предпринять и жить нормальной жизнью. К счастью, все прошло благополучно.
О сложнейшей операции, которая спасла Игорю жизнь, «ФАКТАМ» рассказал руководитель клиники хирургии сердца Львовского национального медуниверситета имени Данилы Галицкого, профессор Любомир Кулык.
— Подобные случаи, когда в сердце человека остается катетер — очень большая редкость, — говорит Любомир Кулык. - Но иногда такое происходило, особенно со старыми советскими катетерами. Пациенты, которым ставят подключичный катетер, чаще всего лежат в реанимации и могут вести себя по-разному — кто-то перевозбужден, делает много движений, и катетер в таком случае может поломаться и уйти внутрь. Такие случаи описаны в медицинской литературе, хотя их можно сосчитать на пальцах.
Такое возможно и с современными катетерами (хотя они, безусловно, фиксируются лучше), но сейчас они хотя бы рентгеноконтрастные и мы можем их увидеть. А старый катетер, который все эти годы был в сердце Игоря Мысака, рентген не показывал. Вот и получилось, что пациента годами обследовали разные специалисты, но никто не мог установить причину его состояния. Трубку обнаружил лишь профессор Юрий Иванив во время эхокардиографического исследования. К сожалению, за 24 года, которые она там находилась, она успела нанести организму серьезный вред. На катетере образовались тромбы, которые отлетали и попадали в легочные артерии, что в итоге привело к хронической тромбоэмболической легочной гипертензии. Это опасная болезнь, которая приводит к инвалидности и часто к смерти.
Когда пациент к нам обратился, в его легочной артерии и аорте давление было практически одинаковым, хотя в норме в легочной артерии оно должно быть в 3−4 раза меньше, чем в аорте. Отсюда и одышка, и отеки при малейшей физической нагрузке. Операции по удалению тромбов из легочной артерии мы делаем уже больше 20 лет, к нам едут пациенты со всей страны. Игорю потребовалась такая же операция, только еще и с удалением катетера.
Читайте также: Сердце младенца остановили на пять часов: в Днепре впервые провели уникальную операцию
— Игорь сказал, что его тело охлаждали до 18 градусов. Это правда?
— Да. Для проведения такой операции нам необходимо так называемое «сухое» операционное поле. Прежде всего, пациента нужно подключить к аппарату искусственного кровообращения. Сердце и легкие во время операции не работают, а их функции выполняет специальный аппарат — оксигенатор. Тело пациента охлаждается до 18 градусов, после чего нужно остановить кровообращение полностью — как естественное, так и искусственное, а кровь из организма забрать в специальные резервуары. Таким образом создается «сухое» операционное поле, и мы можем удалять тромботические массы из самых отдаленных разветвлений легочных артерий. У нас есть на это 15 минут. Если этого времени не хватило, мы в любом случае возобновляем искусственное кровообращение, а через некоторое время повторяем процедуру — и у нас есть на манипуляции еще 15 минут. В случае Игоря получилось, что в общей сложности у него отсутствовало кровообращение 45 минут.
Такая операция считается одной из самых сложных и непрогнозируемых в сердечной хирургии. В мире всего пять центров, где такие вмешательства проводят ежедневно. Мы делаем по 12−15 операций в год, и в общей сложности сделали их уже около 170. Отчет о каждой такой операции отправляем в Кембридж, где собирают сведения обо всех прооперированных пациентах. Поэтому операция, которую сделали Игорю Мысану, уже занесена в соответствующий европейский реестр. Уникальность этого случая прежде всего в том, что здесь тромбоэмболическая легочная гипертензия возникла у молодого пациента, и произошло это из-за инородного предмета в сердце, с которым он жил долгие годы. И отделить тромбы от катетера было очень сложно.
— Какой теперь прогноз? Игорь сможет вернуться к полноценной жизни?
— Да. Небольшая гипертензия остается, но она не помешает мужчине заниматься спортом, работать физически. Прогноз благоприятный, и пациент сам уже успел заметить существенные улучшения.
— Это правда, — подтверждает Игорь Мысан. — Наконец-то могу нормально дышать. С момента операции прошло совсем немного времени, а я уже много хожу пешком (совсем без одышки!), езжу за рулем. Мне крупно повезло, что катетер таки обнаружили и что мне еще можно было помочь.
— Не планируете ли предъявить претензии луцким медикам, которые 24 года назад пропустили эту ситуацию?
— Пока не знаю. Прошло слишком много времени. Но, кстати, когда в этот раз после операции выходил из наркоза, мне приснился странный сон. Я увидел себя, 17-летнего, со стороны. Как будто лежу в реанимации и там анестезиолог говорит другому врачу, что, скорее всего, они забыли катетер в моем теле. На что другой врач отвечает: «Не надо ничего делать, он все равно не жилец. Ему максимум пара дней осталась». Понимаю, что это может быть всего лишь мое воображение. Но все же хочу выяснить, кто в те дни, когда я лежал в реанимации, работал в больнице и был на смене.
На фото в заголовке: Игорь Мысан (слева) с хирургом Любомиром Кулыком (фото «Суспільне Волинь»)
4020
Читайте нас в Facebook
