«Я просила Бога, чтобы забрал нас всех и сразу. Чтобы никто не мучился»: страшная история из Мариуполя

Жительница Мариуполя Ольга рассказала, как ее ранее счастливая семья пережила блокаду. Женщина потеряла из-за рашистов любимого мужа, пострадали ее ребенок и мама…

«Наш город уже утопал в крови. 3 марта выехали из дома к друзьям, — вспоминает женщина. — Наш район начали бомбить из «Градов». Когда снаряды прилетели в соседние дома, стало ясно, что нужно бежать. Знаем, что город закрыт, мы в котле. Едем к друзьям в центр города. Думаем, что там поспокойнее.

Приехали. Первые три дня взрывы были слышны, но далеко. Потом начался ад. Над нами уже вторые сутки кружил бомбардировщик. И мы были в ожидании, упадет бомба на наш дом или нет. Тихо. Беззвучно. Летел самолет. Слышны только взрывы. Позавтракали. Мой муж Женя сказал, что, пока тихо, нужно пойти к машине и зарядить девочкам планшеты на вечер. Все дрожит, стены шатаются, секунда — и я понимаю, что это все. Это самое оно. На нас сбросили авиабомбу.

В мутном сознании я вижу, что Саша и Лиза целы, мысли — где Ваня, Женя, мама… Бегу в комнату по завалам. Оцепенение. Вижу маму, она в крови, кричит. Вижу Ваню. Лежит. На полу. На нем оконное стекло, пыль, камни и рама от окна… Прямо на лице. Он лежит, глаза закрыты. Мысль: это все. Мой малыш… Срываю в агонии с него раму, он молчит. Кричу: «Ваня, Ваня, сынок!» Глаза заморгали. Жив, жив мой мальчик. Весь в стекле, крови, глаза засыпаны пылью и мелким стеклом. Беру на руки, снимаю раму с мамы. У нее пробита голова.

Кричу: «Женя, где мой Женя?» Понимаю, что если он не прибежал к нам сразу, значит, что-то плохое случилось. Вокруг руины, над головой продолжают летать бомбардировщики и дальше сбрасывают бомбы. Кричу: «Женя жив? Где он? Голова цела?» (Почему-то именно голова, мне казалось что если голова цела, то все остальное будет хорошо.) Вижу, что Женю пытаются достать из-под нашей машины. Кладут на одеяло. Он перекошен. Не двигается. Бегу к нему, кричу, что все будет хорошо, что люблю его. Он показывает, чтобы шла с детьми. Спускаемся в подвал с детьми. Лиза плачет и сквозь гул самолетов, летающих над нами, я слышу: «Ваня, Ванечка, братик, открой глаза, мой малыш, мой любимый братик. Мама, мама, почему у него закрыты глазки?» Я ответила: «Доченька, он жив».

Читайте также: «Чтобы накормить детей, я была готова убить собаку»: три страшные истории из Мариуполя

По словам Ольги, все это время она не знала, есть ли какие-то повреждения у сына, ведь он упал с высоты от взрывной волны.

«Мы вылезли из подвала, — продолжает Ольга. — Вокруг все разрушено. Вижу полицейскую машину, несут Женю. Вся улица завалена, дома вокруг горят, дороги завалены плитами и оконными стеклами… Такое я видела в фильмах о конце света. Я босиком. Ваня на руках. Садимся в машину. Полицейские спрашивают ФИО и год рождения Жени. Отвечаю и совершаю ошибку в месяце. Женя исправляет — облегчение. Он говорит. Значит, будет жить. В голове мысль, чтобы жил, пусть на инвалидной коляске, пусть, может, без ног, но только бы остался жив мой Женька.

Подъезжаем к больнице, ее бомбят. Над нами летят снаряды. Бегу по коридору, там всюду смерть. Люди лежат на полу, на каталках без рук, ног, без частей головы. Кто-то плачет. Кто-то кричит… Врач осматривает Ваню. Повреждены мягкие ткани. На лице много обломков. Выбегаю в коридор — вижу каталку, на ней мой Женя. Подхожу, боюсь увидеть неизбежное. Рядом врач, слышу, что Женя отвечает, что ногами может шевелить, а рукой нет. Немного успокаиваюсь. Кричу, что люблю его. Он недоволен и, сцепив зубы, говорит: иди к детям. Женю забирают в операционную. Это был последний раз, когда я его видела…

Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе

Всю ночь больницу бомбили из самолетов. Операционный блок разгромили до основания. Детям было страшно. Били прямо по нам. Кто-то из девочек спросил меня: «Мама, мы сейчас умрем?» «Не знаю, милая… не знаю». Мне было не страшно. Я просила Бога, чтобы забрал нас всех и сразу. Чтобы одним махом. Чтобы никто не мучился. Чтобы не засыпало плитами. Чтобы не умирать в муках. Я была уверена, что мы умрем. Не уверена была только, как. Боялась, что я останусь, а дети — нет.

11 марта. Мы живы. Почему-то боюсь идти узнавать про Женю. Идет мама. 40 минут длиной в жизнь. Сидим на полу. Холодно. Запах крови и старой побелки пронизывает все вокруг. Кормлю Ваню. В конце коридора вижу маму. Подходит. «Как Женя?» Думаю, что мама сейчас скажет, что Женя жив, но не сможет ходить. «Олечка… Оля… Нашего Жени больше нет. Он умер, Оля. Он умер еще вчера…»

11,12,13 марта — это провал в моей памяти. Этих дней я физически не помню. Мама говорит, что я была в бреду. Я говорила, что сейчас придет Женя, будем купать детей. Я ничего не помню…

Читайте также: Мечтаю, чтобы мама воскресла: сеть всколыхнула история маленького мальчика из Мариуполя

Больницу бомбили еще много дней и ночей с самолетов. Все окна были выбиты. На улице мороз. В больнице 5 градусов. Отовсюду дует ветер. Я кладу рядом с собой Ваню и чувствую, как над ним гуляет ветер. Люди ходят темным маленьким проходом между нами, шурша обувью. Иногда мимо провозят окровавленные тела…

В один из дней пребывания в больнице туда забежала девушка с ребенком на руках. Она плакала взахлеб. Я подумала: странно, малыш жив, а она плачет. Уже потом я узнала, что их семья также попала под авиаудар, одного ребенка спасли, а еще двоих достали мертвыми из-под завалов. Я не видела Женю мертвым. Он жив. Для меня он жив.

Где-то 16 марта. Я иду, чтобы найти кого-то из врачей, медсестер. Больница разрушена, врачей почти нет. На первом этаже нахожу врача. Он сказал, что мне нужно в морг, но идти туда опасно. Это через улицу, там бомбят. Спускаемся по лестнице и слышим, как над нами летит снаряд. Один, второй, третий взрыв. Врач берет меня за руку и говорит: «Извините, но дальше я не пойду». Я прошла еще несколько шагов и после очередного взрыва повернула назад. Нет, мне не страшно было умереть от снаряда. Мне было страшно увидеть моего Женю там, среди неживых людей… Мы не смогли с ним попрощаться…

Читайте также: «Чтобы дети не видели этого ужаса, накрыла их одеялами»: рассказ женщины, сбежавшей с двумя сыновьями из Мариуполя

Потом я узнала, что наши документы спасли и они находятся по определенному адресу. Это было рядом с больницей. Мама хотела сходить за ними сразу, как узнала. Но на улице не стихали обстрелы. Был прилет на крыльцо больницы как раз в то место, где люди ходили брать еду. Так что я не отпускала маму.

21 марта у мамы был день рождения. В этот день мы решили, что она пойдет за документами. С ней пошли ребята, с которыми мы были в больнице, чтобы показать, где это находится. Уже не авиация бомбила, но летели «грады». Мама вернулась. Я выдохнула. С документами. Она сказала, что нас забирают, нас вывозят волонтеры. Через 5 минут мы собрались, простились с теми, кто за эти 11 дней стал семьей, и побежали вниз. Нас вывезли в Бердянск. Там нас встретил наш друг и крестный Вани.

Читайте также: «Каждый раз не могу сдержать слез»: Екатерина Осадчая расплакалась, рассказывая шокирующую историю поиска женщины из Мариуполя

Далее, по словам женщины, путь был сложным и страшным. Из Бердянска в Запорожье — сплошные блокпосты рашистов.

«На каждом — проверка, — вспоминает Ольга. — Ехали мы не автобусом Красного креста, а колонной из 4 машин на свой страх и риск. По дороге мы видели сгоревшие автомобили, те, которые тоже хотели уехать из этого ада, но не смогли. Открывается дверь. Я сижу кормлю Ваню. Рядом со мной измученные дорогой Саша, Лиза и мама.

— Вы не рады, что мы пришли воевать к вам, да? — говорит с кавказским акцентом.

— Мы просто хотим детей отвезти туда, где не стреляют, — отвечаю я, боясь выдать взглядом, что ненавижу их всем сердцем.

— Вы в Украину, да?

— Да, в Днепр…

— Ну я вам так скажу, вы из одной жо*ы в другую едете… Там будет так же. Вове своему передайте…"

Сейчас Ольга со своими детьми в Польше и каждый день она публикует сообщения о том, как тяжело ей пережить смерть мужа. А еще она проклинает россию, которая не только у нее, но у тысяч людей отняла право «жить».

Как ранее сообщали «ФАКТЫ», из «Азовстали» вместе с другими мирными жителями эвакуировали полугодовалого ребенка, который провел треть жизни в оккупации.

Читайте также: «Были случаи, когда люди вешались в укрытиях»: страшные хроники из блокадного Мариуполя

Фото из instagram Ольги

5019

Читайте нас в Facebook